Ливия: если не США, то кто?

США, сыграв не последнюю роль в демонтаже режима Каддафи, не стремятся брать на себя ответственность за реставрацию ливийской государственности. Внешнеполитический альтруизм США чужд, а Ливия просто не представляет сейчас для США ни ценности, ни угрозы. Европе, арабским лидерам и самим ливийцам нечего предложить США в обмен на помощь сверхдержавы в урегулировании ливийского кризиса.

Неучастие США в ливийском процессе, которое может носить временный характер, создает благоприятные условия для того, чтобы заинтересованные в нормализации ситуации и восстановлении страны силы нашли модель взаимовыгодного сотрудничества и тесной кооперации с внутриливийскими силами и друг с другом. Связка Италия–Россия, а в перспективе и Франция–Италия–Россия, может оказаться наиболее действенной в организации помощи «неарабских» стран арабским в урегулировании ситуации в Ливии в среднесрочной перспективе.

Россия заметно изменила свой подход к «ливийской проблеме», диверсифицировав свои контакты с контрагентами в Ливии и предложив себя в качестве объективного и беспристрастного партнера для всех заинтересованных сторон.

На фоне прозвучавшего 18 апреля заявления Дональда Трампа о том, что он не видит возможности и необходимости расширять участие США в процессах на территории Ливии, взгляды заинтересованных наблюдателей в самой Ливии и за ее пределами оказались прикованы к событиям в Италии и России. Именно к этим странам в последние месяцы обращено внимание основных участников ливийского противостояния. В них они видят компетентных заинтересованных партнеров, способных содействовать не только политическому урегулированию в одной отдельно взятой североафриканской стране, но и выстраиванию новой архитектуры безопасности в регионе в целом.

«Ливийская проблема» в политике США: от Рейгана до Трампа

Сделавшее много шума в мировой прессе заключение американского президента не стало ничем иным, как констатацией нескольких уже давно известных истин, характеризующих отношение американского руководства к Ливии. Каждая из них сложилась не сегодня и не вчера, все они наблюдаются на протяжении нескольких лет. Во-первых, в нынешних условиях Ливия не представляет для США той ценности/угрозы, как для Европы. Во-вторых, ни Европе, ни арабским лидерам, ни самим ливийцам нечего предложить США в обмен на помощь сверхдержавы в этом вопросе. И в-третьих, Соединенные Штаты не были замечены во внешнеполитическом альтруизме ранее и вряд ли встанут на этот путь в обозримой перспективе, особенно под руководством президента Дональда Трампа, взявшегося изменить «правила игры» США и их традиционных партнеров.

Надежды на то, что позиция Вашингтона изменится, сохранялись в Европе и арабском мире на протяжении всех шести лет, прошедших с момента начала событий «арабской весны» в Ливии. Но они последовательно натыкались на одно и то же препятствие.

Ливийская тема всегда была неудобной для американской внутренней политики. Со времен Р. Рейгана рожденный его администрацией термин «ливийская проблема» очень точно характеризовал состояние дел с этой североафриканской страной и отношение американских лидеров к ней. Глубоко укоренившись в политическом дискурсе, он неоднократно менял свое содержание, но «проблема» продолжала оставаться проблемой.

Администрация Б. Обамы не стала в этом плане исключением. И причиной тому была не только незавидная судьба ливийского лидера М. Каддафи, в чьей «негуманной» смерти не раз обвиняли американскую сторону; и даже не судьба разрушенного войной 2011 г. ливийского государства и обреченного на страдания ливийского народа. Куда болезненнее для американской общественности и политического истеблишмента стала гибель сотрудников Государственного департамента в Бенгази осенью 2012 г. Оголив множество недостатков в работе самого Госдепа, она прямо ударила по всем первым лицам администрации, отвечающим за безопасность вверенных им государственных служащих, и по самому президенту. И даже став одним из камней, оказавшихся на пути Х. Клинтон к Овальному кабинету, «ливийская проблема» не смогла изменить отношение ее оппонента в президентской гонке к Ливии и ее значимости для американских интересов в долгосрочной перспективе.

Таким образом, при Д. Трампе, как и при его предшественнике, американская политика на ливийском направлении сегодня исходит из понимания, что эта «проблема» должна решаться теми, кого она беспокоит. Само определение «ливийской проблемы» как угрозы безопасности США для Д. Трампа ограничивается проблемой ИГ, о чем он и сообщил 18 апреля.

В нынешнем ее состоянии Ливия c ее кризисом государственности и внутренней раздробленностью наносит минимум ущерба американским интересам, а местами — даже играет на руку новой политике 45-го президента США. В частности, неспособность европейских государств самостоятельно разобраться с вызовами безопасности со стороны Ливии дает дополнительные возможности для Вашингтона в рамках американо-европейского диалога. Среди множества рычагов влияния на единую Европу, которыми обладает Вашингтон, ливийский — не самый худший. По этой причине США, сыграв не последнюю роль в демонтаже режима М. Каддафи, не стремятся брать на себя ответственность за реставрацию ливийской государственности, по крайней мере в обозримой перспективе.

В свою очередь, главные «пострадавшие» от хаоса в Ливии в лице средиземноморских европейских (Франция и Италия) и арабских (Алжир, Тунис, Египет) государств продолжают искать пути разрешения ливийского кризиса.

Европейское видение и демарш итальянского премьер-министра

Для Паоло Джантилони, возглавившего правительство Итальянской Республики в декабре 2016 г., а до того являвшегося министром иностранных дел в кабинете своего предшественника Маттео Ренци, на протяжении нескольких лет Ливия представляет собой источник перманентной «головной боли». Для 62-летнего политика, пережившего в начале 2017 г. сердечный приступ и сложнейшую операцию, такие болезненные для общественности «симптомы», как неконтролируемые миграционные потоки, контрабанда, терроризм, — это лишь вершина айсберга проблем, продуцируемых ливийской зоной нестабильности и прямо угрожающих безопасности итальянских граждан, общества и государства. Долгосрочные интересы итальянской экономики прямо связаны с участием итальянских компаний в энергетическом секторе новой Ливии и восстановлении ее социальной и экономической инфраструктуры. Не менее важны потенциальные ливийские инвестиции, до 2011 г. игравшие далеко не последнюю роль в стимулировании целых отраслей народного хозяйства Республики.

Италия в силу своего географического положения первой из стран южной Европы познакомилась со всеми «прелестями» ливийской революции 2011 г., но несмотря ни на что продолжает оставаться наиболее вовлеченной в ливийские дела европейской державой. Тем не менее эта вовлеченность не всегда характеризуется высокой активностью, причиной чему является заметная ограниченность политических возможностей, экономических и военных ресурсов официального Рима по сравнению с его партнерами по Европейскому союзу, в частности, Парижем и Берлином.

Предвыборная гонка во Франции, фактически начавшаяся еще в 2016 г., ознаменовала серьезность грядущих после избрания нового президента перемен для всего политического Олимпа Республики, а также возможную смену внешнеполитического курса страны. Тем самым она прямо повлияла на способность и желание администрации Франсуа Олланда тратить в оставшийся ей малый срок значительные усилия для достижения сомнительных с точки зрения ее собственной выгоды результатов. До того, летом 2016 г., отмечались факты оказания Францией материальной и военно-технической помощи силам Ливийской национальной армии во главе с тогда еще только генералом Х. Хафтаром в его противостоянии с исламистскими бригадами на востоке страны (в краткосрочной перспективе) и борьбе за объединение Ливии в целом (в долгосрочной перспективе). Однако уже в 2017 г. французское руководство сделало ставку на содействие политическому урегулированию. В этом отношении Париж старается действовать совместно с Тунисом и Египтом.

Назначенная в это время на пост специального представителя Франции по Ливии дипломат Элизабет Барбье приняла активное участие в переговорах с различными сторонами внутриливийского конфликта, содействовала организации и проведению переговоров в Египте. Кроме того, она проводила активные консультации с внешними заинтересованными сторонами за пределами региона, в том числе и в Москве. В то же время Э. Барбье как новому человеку на поприще ливийского урегулирования даже с ее опытом работы в регионе нужно время, чтобы «войти в курс дела» и наработать необходимые связи и авторитет среди ливийских акторов. Таким образом, под воздействием объективных обстоятельств, вызванных выборной кампанией 2017 г., Париж на неопределенный срок, можно сказать, передал «пальму первенства» в регулировании ливийской ситуации Риму.

Процесс смены специального представителя и руководителя Миссии ООН по поддержке в Ливии, начатый генеральным секретарем А. Гуттеришем в январе 2017 г., затянулся на многие месяцы. В результате это так и не привело к отставке с этого поста немца Мартина Коблера, отражавшего взвешенную равноудаленную позицию Берлина по ливийской проблеме. Тем не менее роль и влияние М. Коблера за это время изрядно сократились, как и значение ООН в разрешении нового клубка противоречий, вышедших на свет после того, как была одержана «формальная» победа над ИГ в Сирте. Он выполнил свою основную задачу по созданию признанной за пределами Ливии платформы для объединения ливийских политических сил в борьбе с общим врагом в лице трансграничного «зла» под названием ИГ. Такой платформой стал Схиратский процесс и созданное в его рамках Правительство национального единства (ПНЕ). На новом же этапе, когда первостепенной задачей становится консолидация реальной власти под эгидой ПНЕ внутри самой страны, ООН и ее Миссия бессильны и бесполезны, т. к. не обладают ни ресурсами, ни возможностями повлиять на ситуацию в данном направлении.

В этих условиях П. Джантилони сделал достаточно неординарный, но способный оказаться крайне полезным для развития политического диалога в Ливии ход. 21 апреля 2017 г. в Риме при посредничестве итальянского премьер-министра состоялась встреча Агилы Салеха, председателя Палаты представителей, избранного в 2014 г. и заседающего с тех пор в Тобруке представительного органа власти Ливии, и Абд ар-Рахмана Сувейли, председателя Верховного государственного совета, коллегиального консультативного органа власти при ПНЕ, собранного в 2016 г. в Триполи. Стороны договорились о нормализации отношений, которые ранее характеризовались не иначе, как конфликтные, и согласились работать рука об руку на пути разрешения ливийского кризиса.

Как видно, итальянской дипломатии пришлось затратить немало усилий, чтобы сделать подобное возможным, но тем не менее результат того стоит. По сути, в Риме было положено начало новому этапу политического диалога между востоком и западом страны, между двумя иерархиями власти — в Триполи и Тобруке. С одной стороны, это дает возможность перезапустить увязший было Схиратский процесс, а с другой — служит реальной альтернативой той «конфликтной» модели разрешения ливийского кризиса, которой с 2016 г. активно придерживаются сторонники маршала Х. Хафтара.

Устремления последних представить Х. Хафтара в качестве сильного лидера, который способен железной рукой объединить и восстановить страну, не только противоречат объективной реальности, но и вызывают страх и раздражение у значительной части самого ливийского общества. Политическое руководство Италии, которая, как и Франция, в свое время оказывала военную поддержку силам Х. Хафтара, прекрасно понимает, что сегодня ЛНА — это все еще далеко не общеливийская армия, а сам Х. Хафтар — не общенациональный лидер. Итальянский политический истеблишмент, будучи тесно связан с ливийскими финансовыми кругами, осознает и силу того ропота, который вызывает сама мысль о том, что в стране будет построен авторитарный режим во главе со стареющим генералом, проведшим значительную часть своей жизни за пределами Ливии.

На данном этапе совместное фото, на котором Агила Салех и Абд ар-Рахман Сувейли, представители двух соперничающих лагерей, впервые за долгое время пожимают друг другу руки, имеет скорее символическое значение, побуждающее к началу нового этапа отношений, чем отражает само начало реального сотрудничества по решению общих проблем. Италия открывает новое окно для возможностей, но в одиночку она не способна и не намерена брать ответственность за дальнейшую судьбу этой инициативы.

Ливийские «посольства» в Москву, или как Россию хотят привлечь к распутыванию ливийского клубка

На протяжении всего 2016 и первого квартала 2017 гг. ливийские (не)официальные делегации были частыми гостями российской столицы. Несмотря на то что ливийцы количественно всегда уступали бессчетным визитерам, представлявшим различные фракции сирийского конфликта (из Сирии, Турции, КСА и ЕС), они с лихвой компенсировали это «отставание» представительностью своих миссий.

Среди «первых лиц» ливийской политики наибольший интерес к идее привлечь внимание Москвы к происходящему в Ливии проявил Х. Хафтар. Он не только неоднократно побывал в Москве в течение 2016 г., но и сумел провести переговоры с министром обороны РФ С. Шойгу с борта российского авианесущего крейсера «Адмирал Кузнецов» в начале 2017 г. Тем не менее вопреки убежденности многих российских наблюдателей и экспертов, чье «особое» мнение основано преимущественно на конъюнктурной оценке ситуации и поверхностных знаниях состояния дел в самой Ливии, а также их французских, немецких и арабских коллег, частота встреч никак не может служить доказательством существования союзнических отношений между российским руководством и ливийским военачальником. Скорее, она свидетельствует лишь о готовности Москвы выслушать позиции всех сторон конфликта, в том числе и тех, легитимность претензий которых не признана международными институтами.

Не менее значимым может считаться визит в Москву председателя ПНЕ Фаиза Сараджа 2–3 марта 2017 г. и его встреча с главой российского МИД и другими российскими руководителями. Для всего мира именно он представляет признанное международным сообществом центральное правительство Ливии, а прибывшие вместе с ним члены ПНЕ и Президентского совета, как и вице-премьер Ахмед Майтиг, пользуются немалым влиянием на местах. В силу того, что и по прошествии года с момента начала функционирования структур ПНЕ в Триполи под его началом так и не возникла мощная военная сила и политико-управленческая база, фигура Ф. Сараджа, которого часто вполне оправданно обвиняют в слабости и несамостоятельности, остается крайне привлекательной и компромиссной для подавляющего большинства политических сил в Ливии. Значимость появления председателя ПНЕ в Москве нельзя недооценивать, потому как оно свидетельствует о намерении и готовности даже тех акторов ливийской политики, которые до того были связаны преимущественно с европейскими центрами силы и США, установить взаимопонимание и восстановить сотрудничество с Россией.

В марте–апреле 2017 г. продолжились консультации российских дипломатов с руководителями ПНЕ (Триполи) и Палаты представителей (Тобрук) в Москве и на различных площадках в регионе (как, например, на саммите ЛАГ в Аммане), но наиболее заметным стал визит делегации политических сил города Мисурата в Москву. Он состоялся в то же самое время, когда А. Салех и А.Р. Сувейли встречались в Риме под эгидой П. Джантилони, 18–21 апреля 2017 г. При этом в состав делегации Мисураты вошли как политические, так и военные деятели, представляющие одну из ключевых сил в ливийском противостоянии.

Встретившись с депутатами Государственной Думы и сенаторами Совета Федерации Федерального собрания РФ, представителями МИД РФ, ливийские деятели также выступили на пресс-конференции в МИА «Россия сегодня», в рамках которой ответили и на вопросы эксперта РСМД. Военные руководители делегации также посетили отдельную орденоносную дивизию оперативного назначения имени Ф.Э. Дзержинского войск национальной гвардии РФ.

26 апреля 2017 г. в Триполи прибыл заместитель министра иностранных дел РФ Михаил Богданов для обсуждения возобновления прежних соглашений, заключенных с М. Каддафи, работы посольства в Триполи (ранее эвакуированного в Тунис) и помощи в подготовке военнослужащих вооруженных сил и специальных служб.

Таким образом, все основные политические силы Ливии весной 2017 г. заметно интенсифицировали свое сотрудничество с Москвой. При этом речь идет не только об официальных государственных (или претендующих на такой статус) органах власти, но и о негосударственных объединениях, являющихся основными акторами военно-политического противостояния в этой стране. Главными направлениями, по которым выстраивается диалог Россия–Ливия, стали содействие политическому урегулированию, борьба с международным терроризмом и общими угрозами безопасности, восстановление государственных институтов (в том числе армии и органов управления), торгово-экономическое взаимодействие (участие российских нефтяных и строительных компаний в восстановлении страны и возобновление ранее заключенных контрактов). В рамках последнего значимым событием стало подписание в Лондоне в феврале 2017 г. председателем Национальной нефтяной корпорации Ливии (NOC) М. Саналла и главным исполнительным директором «Роснефти» И. Сечиным рамочного соглашения о сотрудничестве.

Сферы взаимовыгодного сотрудничества двух стран никак не ограничиваются лишь вопросами безопасности и торговли вооружениями, как отмечают представители всех ливийских «посольств» в Москву. Но они продолжают оставаться их важной составляющей ввиду сохраняющейся военно-политической нестабильности в Ливии и угрозы со стороны ИГ. Россия заметно изменила свой подход к «ливийской проблеме», диверсифицировав свои контакты с контрагентами в Ливии и предложив себя в качестве объективного и беспристрастного партнера для всех заинтересованных сторон.

В свою очередь, изменилось и отношение ливийцев к России в целом и российской политике на Ближнем Востоке и Северной Африке в частности. Не последнюю роль в этом сыграла оценка арабскими политическими деятелями эффективности действий России в Сирии, основанных на сочетании политических, экономических и военных инструментов воздействия с целью получения желаемого результата.

***

Сегодня Россия способна содействовать восстановлению мира и порядка в Ливии не вопреки политике Рима и Парижа, а в сотрудничестве с ними, как и в тесной кооперации с Алжиром, Египтом и Тунисом — странами, напрямую заинтересованными в разрешении «ливийской проблемы». Ресурсы и возможности у России как у постоянного члена Совета Безопасности ООН, а также державы с заметным военным и экономическим потенциалом существуют. Но переоценивать намерения Москвы, исходя из ее возможностей, не стоит.

Попытки упростить ливийскую политику России, сузив ее до военной поддержки одной из враждующих сторон внутриливийского противостояния, приводят лишь к искажению общей картины. Разрешение ливийского кризиса невозможно без поддержки из вне. Однако ни одна из мировых и региональных держав не готова и не считает для себя возможным взять на себя всю полноту ответственности и монополизировать этот процесс под своим началом.

Неучастие США в ливийском процессе, которое может носить временный характер, создает благоприятные условия для того, чтобы заинтересованные в нормализации ситуации и восстановлении страны силы нашли модель взаимовыгодного сотрудничества и тесной кооперации с внутриливийскими силами и друг с другом. Связка Италия–Россия, а в перспективе и Франция–Италия–Россия (в зависимости от курса нового французского президента), может оказаться наиболее действенной в организации ценной помощи «неарабских» стран арабским и самим ливийцам в урегулировании ситуации в Ливии в среднесрочной перспективе.