КНДР и ядерное нераспространение: смертельный удар или шоковая терапия?

В 2018 году Договор о нераспространении ядерного оружия отмечает юбилей — 50 лет назад он был одобрен Генеральной Ассамблеей ООН и открыт для подписания. Этот документ является одним из краеугольных камней современного миропорядка, но испытывает на себе все новые удары. Многополярный мир ведет к ядерной полицентричности, и одним из новых таких центров становится Корейский полуостров.

Северокорейскую ядерную проблему не следует рассматривать в отрыве от более широкого международного контекста. Помимо традиционно упоминаемых прецедентов Ирака и Ливии более интересным с учетом уже существующего ракетно-ядерного потенциала КНДР представляется изучение случаев с ядерным оружием Индии и Пакистана.

В 2018 году Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) отмечает юбилей — 50 лет назад он был одобрен Генеральной Ассамблеей ООН и открыт для подписания. Вступил в силу ДНЯО в 1970-м году, и с тех пор не прекращаются дискуссии относительно его эффективности, равно как и справедливости. В ДНЯО четко прописано, что ядерными державами являются только те страны, которые произвели и взорвали ядерное оружие или другое ядерное взрывное устройство до 1 января 1967 г.

Главные аргументы противников ДНЯО сводятся к закреплению неравноправия на международной арене, согласно которому легитимное обладание ЯО доступно лишь «Пятерке» (США, Россия, Великобритания, Франция, КНР), состав которой весьма удачно совпадает со странами-постоянными членами Совбеза ООН. Кроме того, ядерные державы обвиняются в недостаточно активном разоружении, что, в свою очередь, привело к появлению Договора о запрещении ядерного оружия (ДЗЯО).

На сегодняшний день одной из наиболее острых проблем в области международной безопасности является ситуация на Корейском полуострове, и именно северокорейский ядерный потенциал придает ей глобальный масштаб.

Корейский ядерный путь

Андрей Кортунов:
Пхеньян начинает и выигрывает. Что делать проигравшим?

КНДР присоединилась к Договору в декабре 1985 г., однако уже в марте 1993 г. вышла из него. После заключения соглашения с США в Женеве в октябре 1994 г. Северная Корея вновь присоединилась к ДНЯО.

В 2003 году КНДР в очередной раз заявила о выходе из Договора, причем это решение было принято с учетом «серьезной ситуации, при которой нарушаются суверенитет корейской нации и безопасность КНДР в результате враждебной политики США по отношению к КНДР».

Вместе с тем, официальная российская позиция заключается в том, что «мы продолжаем считать Северную Корею участником ДНЯО, поскольку Пхеньян объявил о выходе с нарушением предусмотренных в договоре процедур». Процедурные вопросы выхода из Договора зафиксированы в статье 10 ДНЯО и статье 54 Венской конвенции 1969 г. Предусматривается, что за три месяца до выхода из Договора государство информирует всех его участников, а также Совет Безопасности ООН. В уведомлении должно содержаться заявление об исключительных обстоятельствах, которые страна рассматривает как угрожающие ее наивысшим интересам. КНДР указанные мероприятия в полном объеме не выполнила.

Хронология ядерных и ракетных испытаний доступна в большом количестве отечественных и иностранных источников, поэтому имеет смысл остановиться на ключевых особенностях и актуальных проблемах. Начиная с 2006 г. в КНДР проведено шесть ядерных испытаний с последовательным наращиванием мощности и техническим совершенствованием ядерных взрывных устройств.

Последнее на сегодняшний день ядерное испытание Пхеньяна состоялось 3 сентября 2017 г. По заявлению КНДР, а также независимым экспертным оценкам, протестированное устройство является термоядерным, что свидетельствует как о росте научно-технического потенциала КНДР, так и о разрушительной мощи, доступной Ким Чен Ыну. В Южной Корее оценили мощность взрыва в 50 кт, однако существуют оценки и в 150–300 кт. Кроме того, дискуссионным остается вопрос, настоящий ли там термоядерный заряд или вновь «обычная» бомба с бустированием, но, в любом случае, это выдающееся для страны достижение.

Ядерные испытания проводятся под землей на полигоне Пхунгери на северо-востоке страны, причем, по ряду оценок, после термоядерного взрыва в 2017 году туннели могли обвалиться и, возможно, сейчас КНДР ведет работы по строительству нового полигона.

Продемонстрированные Пхеньяном на официальных фотографиях ядерные взрывные устройства, вероятно, умещаются в головные части новых северокорейских баллистических ракет промежуточной и межконтинентальной дальности (Хвасон-12, Хвасон-14 и Хвасон-15).

Остаются без достоверных ответов два ключевых вопроса северокорейской ракетно-ядерной программы. Первый из них касается количества ядерных боеголовок и запасов делящегося материала (высокообогащенного урана и/или плутония). Эти две величины связаны между собой, однако условный «коэффициент» перевода «сырья» в готовые изделия напрямую зависит от уровня технологического совершенства, достигнутого корейскими ядерщиками, а также целевыми характеристиками устройств. Консенсусной оценкой является ресурсное обеспечение около шестидесяти боезарядов мощностью менее 50 кт при фактическом производстве 20–30 единиц. В связи с продолжающимися научно-исследовательскими и опытно-конструкторскими работами вполне понятным представляется желание северокорейских оружейников сохранить запас делящегося материала для его максимально эффективного использования.

Вторым важнейшим вопросом является возможность КНДР доставить ядерную боеголовку на межконтинентальную дальность в рабочем состоянии. Испытания по «высокой» траектории позволяют проверить эффективность технических решений в части дальности, однако тепловые и иные нагрузки на головную часть значительно отличаются от характерных для «нормальной» траектории. Более того, согласно южнокорейским и американским источникам, в ходе прошлогодних испытаний баллистических ракет Хвасон-12, Хвасон-14 и Хвасон-15 головные части не пережили возвращения в атмосферу Земли в состоянии, позволяющем говорить об их эффективности в качестве носителей ядерного боезаряда.

Глобальное измерение северокорейских достижений

Дмитрий Стефанович:
Запрет ядерного оружия и международная безопасность

Еще после первого ядерного испытания КНДР СБ ООН единогласно осудил его, назвав «явной угрозой для мира и международной безопасности» (резолюция № 1718 от 14 октября 2006 г.) и потребовал от Пхеньяна не проводить новых испытаний и пусков баллистических ракет.

Россия и Китай совместно с остальными членами Совета Безопасности и Республикой Корея настаивают на том, чтобы КНДР полностью отказалась от ракетно-ядерных программ и вернулась в ДНЯО и МАГАТЭ. Однако в отличие от западных стран, Японии и Южной Кореи, Россия и Китай после каждого испытания призывают к тому, чтобы действия КНДР не использовались в качестве предлога для наращивания военной активности в регионе, последовательно подчеркивая безальтернативность политико-дипломатического решения ядерной проблемы.

Россия однозначно осуждает избранную Пхеньяном линию поведения, но указывает, что данная ситуация явилась следствием отсутствия по-настоящему надежных международно-правовых гарантий безопасности КНДР.

Северокорейскую ядерную проблему не следует рассматривать в отрыве от более широкого международного контекста. Традиционно упоминается прецедент Ирака и, в первую очередь, Ливии — стран, где лидеры отказались от создания ядерного оружия и плачевно закончили свои дни, да и их государства фактически превратились в failed state. Однако более интересным с учетом уже существующего ракетно-ядерного потенциала КНДР представляется изучение случаев с ядерным оружием Индии и Пакистана, причем в двух направлениях.

Во-первых, нельзя не отметить достаточно нерешительную и непоследовательную критику мирового сообщества в адрес этих «нарушителей», которая в настоящее время и вовсе сошла на нет. Например, санкции США в отношении Индии и Пакистана в связи с ядерными испытаниями 1998 года были сняты уже в 2001 году. Ведущие мировые державы совершенно не стесняются поставлять вооружения в Южную Азию и проводить совместные масштабные учения, и Россия здесь не является исключением. Более того, развивается и сотрудничество, связанное с ядерными технологиями.

Во-вторых, крайне полезным является анализ влияния наличия ядерного оружия на военно-политические концепции. По различным оценкам, Пакистан планировал использовать ядерный потенциал как «аргумент» для фиксирования возможных территориальных приобретений, однако наличие аналогичного оружия у Индии в сочетании с более высоким техническим уровнем предотвратило такой сценарий. Северная Корея может предотвратить вторжение США с помощью ЯО, при этом продолжая попытки мелких военных провокаций, однако США и Южная Корея более чем способны адаптироваться к любой смене северокорейской стратегии, как это сделала Индия в отношении Пакистана.

Не возникает сомнений в том, что Северная Корея хотела бы заставить войска США покинуть Корейский полуостров, что и является одной из ее ключевых целей. В официальных заявлениях подтверждается важность воссоединения, однако одновременно четко дается понять, что основная цель ядерной и ракетной программы заключается в сдерживании нападения под руководством США. Выступая на Генеральной Ассамблее ООН 23 сентября 2017 года, Министр иностранных дел Северной Кореи Ли Ен Хо подчеркнул, что «национальные ядерные силы Северной Кореи во всех смыслах и целях являются средством сдерживания войны для прекращения ядерной угрозы США и предотвращения военного вторжения». Министр подчеркнул, что конечная цель Северной Кореи, озвученная и в рамках диалога по «второму треку», заключается в установлении баланса сил с Соединенными Штатами. Более того, еще в 2013 году в КНДР в преамбуле закона «Об упрочении положения государства, обладающего ядерным оружием для самообороны» зафиксирована соответствующая формулировка: «Ядерное оружие КНДР является справедливым оборонительным средством, поскольку его получение было вынужденной мерой в связи с необходимостью ответа на постоянный рост враждебности политики США и угрозами ядерного характера».

Новые угрозы и новые возможности

Особо следует отметить влияние корейской ядерной программы на позиции соседей по региону — возможность создания собственного «немирного атома» всерьез обсуждается в Республике Корея, обладающей передовыми ядерными технологиями; все необходимые элементы есть и у Японии. В случае резкого изменения положения, например, в связи с корректировкой подходов США к союзническим отношениям, хотя бы в части так называемого «ядерного зонтика», возможна своего рода цепная реакция, когда получения ЯО одним из государств будет приводить к запуску аналогичных программ у нескольких его соседей.

Такой сценарий поставит крест на ДНЯО и приведет к резкому росту ядерной угрозы в глобальном масштабе, поэтому в интересах России и всех мировых держав (в первую очередь ядерных) найти путь для возвращения ситуации в «русло» нераспространения.

Возвращаясь к индо-пакистанскому сценарию, можно провести еще одну аналогию: над этой системой двустороннего сдерживания нависает массивная «тень» Китая, являющегося союзником Пакистана и противником Индии. В случае с Корейским полуостровом прямым текстом в качестве подобной угрозы указываются США. Такие процессы являются очевидным свидетельством необходимости поиска новых форматов взаимодействия в «ядерном клубе». Призывы к разоружению и присоединению к ДНЯО в адрес «неофициальных ядерных держав» без одновременного предложения реальных мер по обеспечению международной безопасности выглядят, как минимум, не очень убедительно, тем более в условиях возрожденного противостояния по линии «Россия — США», включающего в себя и ядерную сферу.

Вместе с тем, ракетно-ядерные успехи КНДР и противоречия иных ядерных держав уже близки к критическому уровню. Не исключено, что теперь маятник должен качнуться в обратную сторону — высшее военно-политическое руководство стран мира подошло к краю бездны, заглянув в которую вполне возможно получить стимул для конструктивного диалога.