Индо-Тихоокеанская доктрина Синдзо Абэ — основа будущей внешней политики Японии

Недавнее решение Синдзо Абэ сложить с себя полномочия премьер-министра стало одним из наиболее значимых международных событий последнего времени. Между тем эта новость пришла из страны, где досрочная отставка премьер-министра является обычной, в чём-то даже рутинной практикой.

Возникает вопрос: какую уникальную сверхзадачу, кроме улучшения отношений с Россией, этот политик пытался решить, вернувшись в 2012 г. на пост премьер-министра? Планы пересмотра пацифистских положений конституции были ещё у премьер-министра Нобосукэ Киси (1957–1960 гг.), деда С. Абэ по материнской линии. Выяснение судеб японцев, похищенных северокорейскими спецслужбами, давно уже стало безусловным приоритетом для каждого главы японского правительства.

С. Абэ, потративший значительную часть своих политических ресурсов на продвижение концепции ИТР, в качестве одной из приоритетных задач видел достижение качественного сдвига в российско-японских отношениях. Например, для западных партнёров Японии оказалось большим разочарованием то, как Токио участвовал в обозначившейся после украинского кризиса попытке изоляции России, ограничившись совершенно символическими шагами. Хочется надеяться, что Япония, являясь одним из главных «модераторов» концепции ИТР, и в дальнейшем будет заинтересована в том, чтобы данный мегапроект не стал дополнительным источником напряжения в российско-японских отношениях.

Недавнее решение Синдзо Абэ сложить с себя полномочия премьер-министра стало одним из наиболее значимых международных событий последнего времени. Между тем эта новость пришла из страны, где досрочная отставка премьер-министра является обычной, в чём-то даже рутинной практикой. Например, в 2007 г., когда Синдзо Абэ уходил в отставку с должности главы своего первого кабинета, особого интереса к этому событию не возникло — политической харизмы у него в те времена было заметно меньше.

Владимир Нелидов:
Обстоятельства непреодолимой силы: отставка Синдзо Абэ и будущее российско-японских отношений

Возникает вопрос: какую уникальную сверхзадачу, кроме улучшения отношений с Россией, этот политик пытался решить, вернувшись в 2012 г. на пост премьер-министра? Планы пересмотра пацифистских положений конституции были ещё у премьер-министра Нобосукэ Киси (1957–1960 гг.), деда С. Абэ по материнской линии. Выяснение судеб японцев, похищенных северокорейскими спецслужбами, давно уже стало безусловным приоритетом для каждого главы японского правительства.

Вместе с тем неосуществлённые намерения С. Абэ в сфере внешней и оборонной политики, возможно, стоит рассматривать не по отдельности, а как часть более широкого плана, направленного на избавление Японии от восприятия её в регионе и за его пределами как страны, побеждённой во Второй мировой войне, но затем избежавшей заслуженного наказания. Был даже предложен специальный термин — «проактивный пацифизм». При этом работа по другим направлениям этого плана оказалась в основном успешной.

В 2013 г. была принята первая в истории страны Стратегия национальной безопасности. В 2014–2015 гг. по инициативе С. Абэ состоялся пересмотр жёстких самоограничений на экспорт японской военной продукции и на участие Токио в коллективной самообороне, превратившихся ещё в период холодной войны не только в «священную корову» для значительной части пацифистски настроенного японского общества, но и в важный элемент регионального статус-кво.

Именно С. Абэ и его влиятельные однопартийцы, например, Таро Асо, стали авторами концепции «Видения свободного и открытого Индо-Тихоокеанского региона», которая уже стала важной частью не только региональной, но и глобальной повестки (термин «Индо-Тихоокеанский регион» начал ограниченно использоваться ещё в 1960-е гг.). О слиянии «двух морей» С. Абэ говорил в своём выступлении в индийском парламенте в 2007 г. (его первый срок на посту главы правительства Японии). В дальнейшем «судьба» концепции Индо-Тихоокеанского региона (ИТР) оказалась тесно связанной с политической карьерой С. Абэ.

Первые попытки Токио продвигать новую региональную концепцию закончились с уходом С. Абэ в отставку в 2007 г. и поражением Либерально-демократической партии Японии на парламентских выборах 2009 г. После возвращения С. Абэ на пост главы правительства Японии в 2012 г. концепция Индо-Тихоокеанского региона не только вернулась в японский внешнеполитический дискурс, но и в дальнейшем во многом была принята администрацией Д. Трампа за основу собственной Индо-Тихоокеанской стратегии. Уже даже то, что предложенный Токио термин «свободный и открытый Индо-Тихоокеанский регион» стал использоваться в документах Госдепартамента и Пентагона, можно было бы считать значимым успехом Японии, которую традиционно критикуют за «послушное следование в фарватере американского внешнеполитического курса». Однако Токио в данном случае не является просто «поставщиком терминологии» для Вашингтона.

Ксения Кузьмина:
Порядок, основанный на правилах, в ИТР: мнение экспертов из трех стран Quad

Правительство С. Абэ выступало за более мягкий вариант реализации идеи ИТР, предпочитая инфраструктурное обустройство региона и свободу судоходства жёстким действиям по сдерживанию Пекина в традициях холодной войны. В последнее время и США рассматривают экономическую составляющую как один из ключевых элементов концепции ИТР. Об этом свидетельствует, в частности, ряд практических шагов — например, учреждение в 2018 г. Корпорации по финансированию международного развития США (U.S. International Development Finance Corporation, DFC). Далее, в ноябре 2019 г., в ходе Индо-Тихоокеанского бизнес-форума в Бангкоке, было объявлено, что Американская корпорация по частному зарубежному инвестированию совместно с Австралийским департаментом иностранных дел и торговли, Японским банком международного сотрудничества учредили инфраструктурный проект «Сеть голубых точек» (BlueDotNetwork) — многоуровневую инициативу, ориентирующую государственные структуры, частный сектор, неправительственные организации на создание высококачественной инфраструктуры на принципах открытости и инклюзивности. «Сеть голубых точек» будет оценивать и сертифицировать предлагаемые к реализации, в первую очередь, в ИТР, а также за его пределами, инфраструктурные проекты с точки зрения соответствия традиционным для Запада принципам и стандартам открытого рынка, транспарентности и финансовой устойчивости. Однако пока ни Токио, ни Вашингтон не смогли предложить что-либо более широкое, чем поиск альтернатив китайскому проекту «Пояса и пути», что может свидетельствовать о реактивном характере концепции ИТР в целом. Тем не менее именно японская версия концепции ИТР сегодня проработана лучше всего. Вашингтон также предпринял попытку облечь свой взгляд на концепцию ИТР в нечто более конкретное, опубликовав в ноябре 2019 г. доклад «Свободный и открытый Индо-Тихоокеанский регион: двигаясь к новому видению (Free and Open Indo-Pacific: Advancing a Shared Vision).

Протекционистские меры Д. Трампа — например, выход из Транстихоокеанского партнёрства — в целом плохо сочетаются с японским подходом к ИТР, основанным на принципах либерализма. В Токио настаивают, что Япония продвигает собственную, автономную от американской, версию концепции, делающую акцент на экономической составляющей и открытую для других государств. Этот подход может быть приемлемым и для России при соблюдении ряда условий, о которых, в частности, говорил В. Путин на заседании Валдайского клуба в 2019 г. Например, входящая в концепцию идея «фундаментальных прав», по мнению Токио, должна иметь отношение не к внутренней политике, а к развитию международной торговли, основанной на равных для всех и прозрачных правилах.

Токио также старается во многом «играть на опережение», в частности, стремясь к более тесному вовлечению АСЕАН в Индо-Тихоокеанскую повестку. И в качестве позитивных трендов можно отметить попытку синхронизации японского и асеановского подходов к концепции Индо-Тихоокеанского региона в 2018–2019 гг. Страны АСЕАН не входят в число государств, которые, по мнению главных разработчиков концепции ИТР, являются её ключевыми участниками (так называемая «Четвёрка»: США, Япония, Индия, Австралия). Однако в Токио рассматривают АСЕАН в качестве географического «сердца» стратегии. Кроме того, многие государства-участники Ассоциации имеют устойчивые экономические связи с Японией, а в последнее время выступают и в качестве региональных партнёров Токио по вопросам безопасности [1].

В мае 2018 г. глава МИД Сингапура Вивиан Балакришнан заявил, что до тех пор, пока принцип центральной роли АСЕАН не будет чётко зафиксирован в японском «Свободном и открытом видении Индо-Тихоокеанского региона», Сингапур не намерен участвовать в мероприятиях, имеющих отношение к деятельности «Четвёрки». Подобные взгляды встретили поддержку среди других государств-участников АСЕАН: в августе 2018 г. со стороны их представителей прозвучали заявления о том, что им будет сложно поддержать «стратегию», направленную, предположительно, против Китая. Более того, Индонезия в 2018 г. выступила с инициативой разработки Концепции Индо-Тихоокеанского региона АСЕАН, которая была утверждена в июне 2019 г. на саммите АСЕАН в Бангкоке.

Иван Тимофеев:
Российско-японский диалог: фактор санкций

Опасаясь ослабления своих позиций в Юго-Восточной Азии, правительство С. Абэ пошло на компромисс. Принцип центральной роли АСЕАН в решении региональных проблем безопасности, необходимость сохранения которого неоднократно подчёркивали, в том числе, и представители российского руководства, был объявлен Токио соответствующим концепции ИТР. При упоминании концепции японское правительство также отказалось от использования термина «стратегия», что могло быть связано с учётом возможных опасений некоторых государств АСЕАН относительно реакции Пекина. Хотя в целом положительное восприятие в АСЕАН не только американских, но и японских подходов к ИТР остаётся под вопросом.

Вместе с тем так называемая третья опора японской концепции ИТР (обеспечение мира и стабильности) является наиболее спорным элементом японского подхода к ИТР. В соответствии с официальной позицией, Япония предлагает сосредоточиться на следующих сферах: миротворческие операции, борьба с терроризмом, морским пиратством, ликвидация последствий стихийных бедствий, соблюдение режима нераспространения, общий мониторинг ситуации с морской безопасностью (Maritime Domain Awarness, MDA). Из совместного заявления, опубликованного по итогам состоявшейся в апреле 2019 г. встречи «два плюс два», следует, что сотрудничество США и Японии с «партнёрами по свободному и открытому Индо-Тихоокеанскому региону» становится одним из приоритетов для японо-американского союза безопасности. Таким образом, могут иметь место глубокие расхождения между декларируемыми Токио принципами «свободы и открытости» ИТР и необходимостью постоянной «сверки часов» с Вашингтоном по Индо-Тихоокеанской тематике, в том числе, из-за наличия в ней военной составляющей.

С. Абэ, потративший значительную часть своих политических ресурсов на продвижение концепции ИТР, в качестве одной из приоритетных задач видел достижение качественного сдвига в российско-японских отношениях. Например, для западных партнёров Японии оказалось большим разочарованием то, как Токио участвовал в обозначившейся после украинского кризиса попытке изоляции России, ограничившись совершенно символическими шагами. Хочется надеяться, что Япония, являясь одним из главных «модераторов» концепции ИТР, и в дальнейшем будет заинтересована в том, чтобы данный мегапроект не стал дополнительным источником напряжения в российско-японских отношениях.

1. Yennie-Lindgren W. Old Sake, New Barrel? Japan's Free and Open Indo-Pacific Strategy // Mind the Gap: Comparing Views of the Free and Open Indo-Pacific ed. By Sharon Stirling, April 2019, No. 9, p. 36