Игра в бирюльки на ливийском поле — 3

Ливийский политический кризис продолжается более тринадцати лет, последовательно переходя от стагнации к трансформации, препятствуя нормальному развитию государственности, восстановлению гражданского мира и экономическому процветанию богатой североафриканской страны. Продолжается конкурентное сосуществование двух правительств — международно признанного Правительства национального единства (ПНЕ) Абделя Хамида Дбейбы, базирующегося в Триполи на Западе, и конкурирующего Правительства национальной стабильности (ПНСт) во главе с премьер-министром Усамой Хаммадом, который сменил на этом посту бывшего министра внутренних дел ПНЕ Фатхи Башагу, — на Востоке. На этом фоне в стране сосуществуют Высший государственный совет (ВГС) и Палата представителей, позиционирующие себя в качестве законодательных органов, представляющих все территории и группы населения. Базирующиеся восточнее разделительной линии Сирт-Джуфра легислатуры опираются на военную мощь Ливийской национальной армией (ЛНА) во главе с самопровозглашенным фельдмаршалом Халифой Хафтаром, а западнее реальная власть на местах зачастую принадлежит различным вооруженным группам милиций и ополчений.

В 2020 г. благодаря посредничеству России и Турции в Ливии был установлен режим прекращения огня, позволивший остановить масштабные вооруженные столкновения между ЛНА и силами ПНЕ и положить начало перезапуску политического процесса. По итогам состоявшегося в Тунисе при посредничестве ООН Форума политического диалога была провозглашена консолидация властных институтов Востока и Запада под сенью новообразованного Президентского совета во главе с Мохаммадом Юнисом Аль-Манфи и ПНЕ. Тем временем и Президентский совет, и ПНЕ получили поддержку и признание со стороны Палаты представителей и ВГС лишь постольку, поскольку их основной целью была заявлена подготовка к проведению общенациональных президентских и парламентских выборов в декабре того же года. Однако выборы не состоялись ни в декабре 2021, ни в 2022 или 2023 гг. ввиду целого комплекса причин, включавших и отсутствие законодательной базы, и условий безопасности, а главное — консенсуса между основными представителями политического класса и фракциями политических элит о параметрах политического процесса, индивидуальных гарантиях и видении будущего. Отсутствие национальных выборов в Ливии лишний раз подчеркивает неприменимость подобных инструментов в местных условиях. Выборы могли бы стать фасадом для закрепления политических договоренностей отдельных кланов, однако в складывающейся ситуации элиты в этом не заинтересованы, а внешний фактор не способен стать катализатором подобного процесса.

Региональные державы и международные организации стремятся играть более существенную роль в ливийском урегулировании, хотя зачастую имеют иные внешнеполитические приоритеты и за десятилетие кризиса предпочитали преимущественно купировать риски и получать кратко- и среднесрочные выгоды, а не брать на себя ответственность и проводить активную миротворческую политику. После 2019 г. исключением может считаться Турция. Наблюдаемая в последние годы нормализация египетско-турецких и турецко-эмиратских отношений, а также готовность Анкары развивать сотрудничество по ливийскому досье с Москвой могут внести элементы новой динамики в ливийский процесс.

На локальном уровне ключевым параметром внутриэлитных раскладов остаются договоренности о перераспределении доходов от реализации нефти. Отмечается нарастающее давление Палаты представителей и ЛНА — в том числе в вопросах подтягивания юридической базы и формального закрепления интересов — на правительство Дбейбы, которое, в свою очередь, стремится подорвать своих конкурентов изнутри. Это происходит в условиях усиления присутствия в публичном пространстве нового поколения представителей элитных кланов. Несмотря на тактические договоренности, позволявшие последние годы фиксировать некий статус-кво, стороны рассматривают их как временные. Этим объясняются отсутствие формализованного закрепления этих договоренностей и пертурбации вокруг Национальной нефтяной компании, Центробанка и других структур. На деле происходит поэтапный пересмотр неформальных договоренностей, сложившихся после эскалации вооруженного конфликта в 2019–2020 гг., ведущий к переделу собственности, но не к преодолению «эффекта колеи», превратившего политический кризис в затяжное и перманентное состояние ливийской политической системы и общества.

Семь лет назад авторы предположили, что основные внешние участники многострадального процесса ливийского урегулирования занимаются игрой в бирюльки. Смысл старинной русской игры в бирюльки состоит в том, чтобы из кучки миниатюрных игрушек вытащить специальным крючком одну за другой те из них, что похожи или имеют между собой что-то общее, не затронув и не рассыпав при этом остальные.

Ливийский политический кризис продолжается более тринадцати лет, последовательно переходя от стагнации к трансформации, препятствуя нормальному развитию государственности, восстановлению гражданского мира и экономическому процветанию богатой североафриканской страны. Продолжается конкурентное сосуществование двух правительств — международно признанного Правительства национального единства (ПНЕ) Абделя Хамида Дбейбы, базирующегося в Триполи на Западе, и конкурирующего Правительства национальной стабильности (ПНСт) на Востоке. На этом фоне в стране сосуществуют Высший государственный совет (ВГС) и Палата представителей, позиционирующие себя в качестве законодательных органов, представляющих все территории и группы населения. Базирующиеся восточнее разделительной линии Сирт-Джуфра легислатуры опираются на военную мощь Ливийской национальной армии (ЛНА) во главе с самопровозглашенным фельдмаршалом Халифой Хафтаром, а западнее реальная власть на местах зачастую принадлежит различным вооруженным группам милиций и ополчений.

Руслан Мамедов, Григорий Лукьянов:
Игра в бирюльки на ливийском поле

В 2020 г. благодаря посредничеству России и Турции в Ливии был установлен режим прекращения огня, позволивший остановить масштабные вооруженные столкновения между ЛНА и силами ПНЕ, продолжавшиеся с апреля 2019 г., и положить начало перезапуску политического процесса. В конце 2020 — начале 2021 гг. Правительство национального согласия Фаиза Сараджа, учрежденное в 2016 г. в процессе имплементации Схиратских соглашений 2015 г., и Временное правительство Абдуллы ат-Тани, сформированное при поддержке Палаты представителей и ЛНА в Тобруке, ушли в отставку. По итогам состоявшегося в Тунисе при посредничестве ООН Форума политического диалога была провозглашена консолидация властных институтов Востока и Запада под сенью новообразованного Президентского совета во главе с Мохаммадом Юнисом Аль-Манфи и Правительства национального единства под руководством Абделя Хамида Дбейбы. Примечательно и символично, что именно в статусе руководителя единого ливийского правительства, представляющего впервые с начала гражданской войны в 2014 г. государство Ливия целиком, Дбейба посетил Москву весной 2021 г. и именно в этом качестве был принят председателем Правительства РФ Михаилом Мишустиным.

Тем временем и Президентский совет, и ПНЕ получили поддержку и признание со стороны Палаты представителей и ВГС лишь постольку, поскольку их основной целью была заявлена подготовка к проведению общенациональных президентских и парламентских выборов в декабре того же года. Однако выборы не состоялись ни в декабре 2021, ни в 2022 или 2023 гг. ввиду целого комплекса причин, включавших и отсутствие законодательной базы, и условий безопасности, а главное — консенсуса между основными представителями политического класса и фракциями политических элит о параметрах политического процесса, индивидуальных гарантиях и видении будущего.

В январе 2022 г. Палата представителей потребовала, чтобы Дбейба, не сумевший выполнить возложенную на него миссию и организовать выборы, но растративший доверенное ему время и государственные ресурсы на укрепление собственного политического влияния и общественной поддержки, незамедлительно ушел в отставку. Коалиция противников премьера, объединившая многих политиков как на Востоке, так и на Западе, даже назначила ему преемника. Несмотря на то, что несколько министров заявили о добровольной отставке, сам Дбейба к этому времени заручился поддержкой со стороны США, Турции и ОАЭ, выстроил связи с руководителями вооруженных милиций и муниципалитетов, а потому отказался оставить свой пост и продолжил руководить правительством. Тем не менее параллельно было сформировано Правительство национальной стабильности во главе с бывшим министром внутренних дел ПНЕ Фатхи Башагой, пробывшим в этой должности около 15 месяцев. За это время неоднократные попытки Башаги провести марш на Триполи и сместить Дбейбу, используя общественное недовольство произволом военизированных групп и неэффективностью бюрократии, а также клановые связи в родном для обоих политиков городе Мисурата, не увенчались успехом. В итоге 16 мая 2023 г. Палата представителей поручила министру финансов ПНСт Усаме Хаммаду выполнять обязанности премьер-министра вместо Фатхи Башаги.

В сентябре 2022 г. на пост специального представителя генерального секретаря ООН по Ливии и руководителя Миссии ООН по поддержке в Ливии (МООНПЛ) был назначен сенегальский дипломат Абдулай Батили, сделавший ставку на план подготовки общенациональной конференции, призванной обеспечить необходимый для проведения выборов политический консенсус. Таким образом, после трех лет, когда МООНПЛ под руководством американского дипломата Стефани Уильямс была превращена из инструмента содействия политическому урегулированию ливийского кризиса в средство продвижения интересов внешней политики США в Ливии, произошло частичное возвращение к дорожной карте урегулирования на основе инклюзивного диалога предыдущего руководителя Миссии, ливанца Гасана Саламе. Кроме того, Батили сделал все возможное для того, чтобы привлечь и повысить роль в содействии урегулированию кризиса региональных международных организаций, в частности — Африканского союза (АС) и Лиги арабских государств (ЛАГ).

10 марта 2024 г. на Каирской конференции принявшие в ней участие ливийские политики согласились с «необходимостью» формирования нового единого правительства, которое бы провело давно откладываемые выборы, и создания технического комитета для «изучения спорных моментов». Встреча в Каире проходила под эгидой генерального секретаря ЛАГ, египетского дипломата Ахмеда Абуль Гейта. В мероприятии приняли участие Агила Салех Иса как председатель Палаты представителей, председатель Высшего государственного совета Мохаммед Такала и председатель Президентского совета Ливии Мохаммед Манфи.

Тем не менее скептики отмечали, что заявления в Каире имели мало общего с действительностью. Честные и конкурентные выборы, как и три года назад, могут означать смещение со своих позиций тех, кто сейчас занимает важные посты в различных сегментах ливийской государственной машины, а также контролирует средства и ресурсы экономики военного времени. Ротация элит, которая рассматривается сторонниками выборов в самой Ливии и за ее пределами как непременная мера по перезапуску политического процесса для возвращения легитимности государственным институтам, угрожает интересам и положению многих из тех, кто находится на вершине ливийского политикума в настоящий момент. Те, кто накопил свой вес, капитал и влияние в условиях гражданской войны, способны защитить и приумножить их теми же средствами в условиях сохраняющейся правовой неопределенности и диктата «законов военного времени»: кто сильнее, тот и прав. В этом смысле этим же лицам незачем продвигать и проводить выборы, а также совершать реальные поступательные шаги по пути перехода к «новой нормальности», если не будут обеспечены гарантии их юридической, экономической и политической неприкосновенности.

Руслан Мамедов, Григорий Лукьянов:
Игра в бирюльки на ливийском поле — 2

31 марта 2024 г. резиденция премьер-министра Абделя Хамида Дбейбы подверглась нападению неизвестных с применением гранатометов, однако никто не пострадал. Сообщалось, что на самом деле атака была произведена по резиденции влиятельного племянника премьер-министра и его официального советника Ибрахима Дбейбы. Это событие заставляет обратить внимание и не недооценивать значимость фактора вооруженных милиций, сросшихся как с криминальными сетями и сообществами, так и с бюрократической системой и превратившихся в важнейшего участника всех процессов в регионе.

Несмотря на значительные успехи клана Дбейбы по укреплению власти ПНЕ на северо-западе страны, этот регион продолжает оставаться пространством ожесточенной конкурентной борьбы между различными военизированными группировками за контроль над источниками доходов. Главный ресурс — это транспортная инфраструктура, включающая не только трубопроводы, по которым происходит перекачка нефти, но и дороги, по которым обеспечивается подавляющая часть грузоперевозок — как легальных грузов, так и контрабанды, включающей торговлю оружием, наркотиками и людьми. Ассоциированные с ПНЕ, но не находящиеся под его тотальным контролем группировки на протяжении 2023–2024 гг. последовательно стремились лишить местные элиты доминирующего положения на транспортных и торговых путях. Будучи выходцем из милиций, глава МВД ПНЕ Имад Трабелси принял активное участие в переделе сфер влияния в Триполи в интересах Дбейбы, а действующие от его имени формирования весной 2024 г. вели активные операции по «зачистке криминальных и террористических элементов» в районе города Зинтан и в районах компактного проживания амазигов. Ранее сохранить самостоятельность Зинтану и амазигам позволял контроль над дорогами, соединяющими внутренние районы страны с государственной границей. Но нараставшие претензии со стороны конкурентов, действующих под эгидой МВД ПНЕ, вызвали реакцию местных лидеров, которые начали делать громкие публичные заявления политического характера. Например, горячо призывать к скорейшему проведению выборов и требовать права полноправного участия в них для Сейф-аль-Ислама Каддафи. Зеленый флаг Джамахирии, снова появляющийся в медийном пространстве Ливии, остро свидетельствует о готовности местных элит защищать свои экономические интересы решительно и публично.

Ключевой источник доходов ливийских властителей — доходы от реализации нефти. В этом плане значимым событием стало отстранение в конце марта — начале апреля 2024 г. министра нефти и газа Мохаммеда Ауна. На его место в качестве временно исполняющего обязанности был назначен близкий племяннику премьер-министра Ибрахиму Дбейбе бывший заместитель министра нефти Халифа Абдул Садык. Назначение нового министра с хорошими связями может разблокировать крупные углеводородные проекты, но также демонстрирует уязвимость нефтегазового сектора перед хронической политической нестабильностью в стране. При этом добыча в Ливии в целом довольно стабильна и держится на уровне 1,14 млн баррелей в сутки, но подвержена влиянию множества факторов, продуцируемых политической неопределенностью в стране в целом и конфликтом «хозяйствующих субъектов» в условиях сохранения условий экономики военного времени.

Отстранение от должности Мохаммеда Ауна в очередной раз вызвало интерес к коррупционным схемам в нефтегазовом секторе Ливии и проекту разработки огромного газового месторождения NC-7 Хамада. Согласно информации S&P Global Commodity Insights, Аун ранее ставил под сомнение затраты и процесс отбора инвесторов для газового проекта, утверждая, что положения о возмещении затрат были слишком щедрыми для участвующих иностранных операторов, в том числе итальянской Eni, ADNOC из ОАЭ и французской Total Energies. Ожидается, что преемник Ауна, Халифа Абдул Садык, будет более сговорчивым по отношению к Национальной нефтяной компании (ННК) и иностранным инвесторам, тем не менее уже в апреле в СМИ начали появляться документы, свидетельствующие о том, что выдвинутые против Ауна обвинения сняты и он может вернуться к исполнению своих обязанностей.

Помимо министерства нефти и газа, аппаратная борьба продолжается и структурах Центрального банка. Весной 2024 г. руководитель Центробанка ас-Садык аль-Кабир вступил в открытую конфронтацию с А. Дбейбой, публично указывая на ошибки правительства и признавая несогласие с его политикой. Ас-Садык аль-Кабир, который ранее игнорировал решения парламента, ссылаясь на звучащие в обществе сомнения в легитимности Палаты представителей, начал сближение с ее спикером Агилой Салехом, что в конечном итоге может негативно сказаться на позициях Дбейбы.

Внешний контур ливийского кризиса

На фоне эпидемии Covid-19, рецессии в мировой экономике, а также начала СВО на Украине ливийский кризис утратил то значимое положение в мировой политике, какое он занял после эскалации вооруженного конфликта в 2019–2020 гг. Ряд внешних акторов, в предшествующий период ставших заметными на ливийском поле, по различным причинам либо утратили интерес к Ливии, либо существенно сократили свою активность на этом направлении. Например, на фоне деэскалации и нормализации отношений между Катаром и партнерами по ССАГПЗ, подведшей черту под начавшимся в 2017 г. Катарским кризисом, эмират заметно сократил информационную, финансовую и организационную поддержку ранее взятым под опеку ливийским политикам, партиям и объединениям. Соизмеримо и пропорционально снизилась активность КСА, ОАЭ и Египта на востоке Ливии, хотя страны ни разу не отказали сторонам ливийского противостояния в поддержке переговорных инициатив. Ряд африканских государств, включая магрибинских соседей Ливии в лице Туниса, Алжира и Марокко, в это время активно продвигали себя в качестве посредников и спонсоров переговорных процессов под эгидой ООН, ЛАГ и АС. Тем не менее добиться значимых результатов в первую очередь из-за ограниченности собственных ресурсов и нехватки достаточной политической воли для того, чтобы заявить о себе как о значимом и самостоятельном интересанте ливийского кризиса, им так и не удалось. Крайне неблагоприятное для нее развитие ситуации в Сахеле вынудило Францию также занять выжидательную и осторожную политику.

Денис Миргород:
Ливия эпохи interregnum

В то же время в 2020–2023 гг. существенно выросла активность США и Великобритании в Ливии, которые не только монополизировали переговорный процесс под эгидой ООН, но и активно включились в ливийскую политическую жизнь. Начало СВО побудило американскую сторону оказывать прямое давление на своих контрагентов. С одной стороны, с целью вынесения публичного осуждения России, а с другой — в интересах повышениях объемов нефтедобычи и экспорта нефти и газа в Европу американские дипломаты растратили немалую часть ранее накопленного авторитета и ресурсов в Ливии, не получив при этом ожидаемых результатов в полном объеме.

С 2019 г. влияние Турции в Ливии росло столь беспрецедентно быстро и неуклонно, что Анкара в начале 2020-х гг. могла уверенно претендовать на статус не просто сильнейшего или ключевого игрока, но гегемона в ливийском пространстве. Только Турция, опираясь на диаспору и дружественные политические силы, сумела в кратчайшие сроки выстроить комплексную стратегию проникновения и укрепления в Ливии, включавшую инструменты в области безопасности, политики, экономики и культуры. В 2019 г. ПНЕ в Триполи перед лицом военной угрозы со стороны ЛНА предоставило Турции уникальные права и возможности для военно-политического и экономического присутствия в Ливии в обмен на оперативную помощь в отражении наступления сил Х. Хафтара. Но взаимодействие с ОАЭ, Египтом и Россией на других направлениях региональной и глобальной политики в последние годы позволило Турции заметно снизить напряженность и улучшить отношения с Палатой представителей и Х. Хафтаром на Востоке. Ранее Турция и Россия сделали немало для того, чтобы обеспечить бесконфликтную реализацию своих интересов в Ливии. При этом в процессе турецко-египетского сближения намечаются общие точки по ливийскому треку. Так, 20 апреля 2024 г. министр иностранных дел Турции Хакан Фидан заявил на пресс-конференции в Стамбуле со своим египетским коллегой Самехом Шукри, что позиции его страны близки позиции Египта «в целях единства и суверенитета Ливии». Самех Шукри, в свою очередь, подчеркнул важность совместной координации действий с Турцией для достижения стабильности в Ливии и регионе. Отдельные турецкие эксперты даже предлагают форматы, например, «Каирской конференции», в которой принимали бы участие разные стороны, включая России, Турцию и Египет, что могло бы содействовать ливийскому урегулированию.

Турция, давно связанная с элитными кланами в Триполи и Мисурате, имеет «постоянное присутствие» на авиабазе Аль-Ватыя недалеко от Зинтана и военно-морской базе в Мисрате и Хомсе, а также поддерживает прямой контакт с некоторыми группировками милиции в Триполи. Турецкие товары можно найти на полках магазинов во всех частях страны, а турецкие компании участвуют в крупных восстановительных, строительных и инфраструктурных проектах и на Западе, и на Востоке. Тем не менее растущее влияние Турции не может не вызывать и оппозицию. В августе 2023 г. в Триполи состоялись массовые акции против создания новой турецкой военной базы в Хомсе, а также пребывания в Ливии связанных с Турцией сирийских наемников. В феврале 2024 г. не был ратифицирован заключенный в 2019 г. Меморандум о разграничении морских зон в Средиземном море, ставший важнейшим достижением турецкой политики в Ливии и главным инструментом в ее геополитической борьбе за контроль над экспортом природного газа из Восточного Средиземноморья в Европу.

Поколенческий переход в элите и влиятельные дети кланов у власти

Статус-кво позволил политическим лидерам оставаться у власти и накопить необычайное богатство, даже несмотря на то, что треть населения Ливии живет за чертой бедности. Миллиарды долларов нефтяных доходов остаются неучтенными, а по оценкам Национальной нефтяной корпорации, до трети нефти и дизельного топлива, поставляемых государством, вывозится контрабандой. Бывший высокопоставленный чиновник ООН назвал это «перераспределительной клептократией».

Особая роль в этом принадлежит детям немолодых лидеров Ливии. Так, ранее мы уже отметили рост влияния Ибрахима Дбейбы — племянника премьер-министра Правительства национального единства Абделя Хамида Дбейбы. С другой стороны реки эффективно продвигаются в карьере дети Халифы Хафтара. Сын Халифы Хафтара Бельгассим был приведен к присяге спикером Палаты представителей Агилой Салехом в качестве генерального директора недавно созданного Фонда развития и реконструкции, задачей которого будет реализация планов и программ по восстановлению и развитию ливийских городов во всех регионах. Этот шаг был сделан на фоне обвинений в адрес Хафтара и его сыновей в финансовой и административной коррупции, а также в хищении государственных средств из восточной Ливии.

По данным региональных СМИ, на внутреннем поле разрыв между Дбейбой и Хафтаром постепенно стирается во многом благодаря близким отношениям между младшими членами двух семей, которые извлекли выгоду из сделок, возникших в результате этих связей. Их связи называют «коррупционным пактом».

Очевидно, сложившийся статус-кво, а значит, и нежелание ливийских элит что-либо менять повлияли на решение спецпосланника ООН по Ливии заявить об отставке 16 апреля 2024 г. Сенегальский дипломат Абдулай Батили, возглавлявший МООНПЛ, заявил, что, несмотря на все усилия, наблюдалось отсутствие политической воли и веры, а также объявил об отсрочке конференции по национальному примирению, первоначально запланированной на 28 апреля, новая дата которой не назначена. Он также заявил, что «эгоистичная решимость нынешних лидеров сохранить статус-кво путем тактики и маневров откладывания сроков и за счет ливийского народа должна прекратиться». Место Абдулая Батили временно заняла американский дипломат Стефани Хури, бывший заместитель главы миссии. Правительство национальной стабильности Ливии во главе с премьер-министром Усамой Хаммадом открыто раскритиковало покинувшего свой пост Абдулая Батили, подчеркнув неэффективность его деятельности и обвиняя в предвзятости.

Сохраняя Ливию. Интервью с главой Совета национальной безопасности Ливии Ибрагимом Халифой Бушнафом

В 2023 г. Усама Хаммад сменил на посту главы ПНСт, параллельного правительства, уроженца Мисураты Фатхи Башагу. Последнего назначили на этот пост в 2022 г. весьма условным консенсусом элит Востока и Запада в расчете на то, что с его помощью удастся не допустить консолидации военных и экономических ресурсов Мисураты в руках Дбейбы и тем самым заставить его уйти в отставку. Расчет оправдался лишь отчасти. Силы третьего по величине города страны остались в стороне от конфликта ПНЕ и ПНСт, что позволило избежать эскалации вооруженного насилия. Но Дбейба, тем не менее, удержал власть над Триполи, оперевшись на столичную бюрократию и милиции, с одной стороны, и расколов коалицию своих противников, с другой. Если взаимные нападки и критика Палаты представителей, ВГС и ПНЕ продолжают оставаться важной составляющей публичной политики в Ливии вплоть до 2024 г., то между ПНЕ Дбейбы и ЛНА Х. Хафтара публичных споров практически не происходит.

С другой стороны, Правительство Хаммада успешно взаимодействует с Фондом, возглавляемым Белькассемом Хафтаром, по вопросу проектов реконструкции в восточных и южных городах Ливии. Интерес ЛНА к Югу хорошо известен с 2019 г., когда именно с этого направления и началось наступление войск фельдмаршала Хафтара на Триполи, но в новых реалиях он ведет и к развитию транзитного потенциала, интересного с точки зрения проникновения на Африканский континент внешних акторов. Тем не менее куда более важно отметить, что наблюдается готовность к выстраиванию как минимум нового альянса, а как максимум новой конфигурации власти со стороны молодых лидеров кланов Дбейбы и Хафтара.

***

Отсутствие национальных выборов в Ливии, которые системно откладываются элитами, лишний раз подчеркивает неприменимость подобных инструментов в местных условиях. Выборы могли бы стать фасадом для закрепления политических договоренностей отдельных кланов, однако в складывающейся ситуации элиты в этом не заинтересованы, а внешний фактор не способен стать катализатором подобного процесса.

Региональные державы и международные организации стремятся играть более существенную роль в ливийском урегулировании, хотя зачастую имеют иные внешнеполитические приоритеты и за десятилетие кризиса предпочитали преимущественно купировать риски и получать кратко- и среднесрочные выгоды, а не брать на себя ответственность и проводить активную миротворческую политику. После 2019 г. исключением может считаться Турция. Наблюдаемая в последние годы нормализация египетско-турецких и турецко-эмиратских отношений, а также готовность Анкары развивать сотрудничество по ливийскому досье с Москвой могут внести элементы новой динамики в ливийский процесс. Тем не менее ограниченность ресурсов и нехватка политической воли — как государств Залива, так и ливийских соседей в Северной Африке — не позволяют выделить какого-либо регионального актора, способного в одиночку доминировать в Ливии. Все это делает значительным локальный уровень конфликта.

На локальном уровне ключевым параметром внутриэлитных раскладов стоит назвать договоренности о перераспределении доходов от реализации нефти. Можно отметить нарастающее давление Палаты представителей и ЛНА — в том числе в вопросах подтягивания юридической базы и формального закрепления интересов — на правительство Дбейбы, которое, в свою очередь, стремится подорвать своих конкурентов изнутри. Это происходит в условиях усиления присутствия в публичном пространстве нового поколения представителей элитных кланов, поскольку Дбейба и члены его семьи, а также сыновья Х. Хафтара наращивают свое влияние не только в экономике и секторе безопасности, но и в политическом пространстве. Несмотря на тактические договоренности, позволявшие последние годы фиксировать некий статус-кво, стороны рассматривают их как временные. Этим объясняются отсутствие формализованного закрепления этих договоренностей и пертурбации вокруг Национальной нефтяной компании, Центробанка и других структур.

В этих условиях приходится констатировать, что глобальные и региональные акторы за годы ливийского кризиса научились купировать риски, но не сотрудничать в деле содействия урегулированию конфликта и нормализации жизни в Ливии. На локальном уровне происходит поэтапный пересмотр неформальных договоренностей, сложившихся после эскалации вооруженного конфликта в 2019–2020 гг., ведущий к переделу собственности, но не к преодолению «эффекта колеи», превратившего политический кризис в затяжное и перманентное состояние ливийской политической системы и общества.