Гвинея: страна переворотов и бокситов

Совсем недавно ситуация в Гвинее — этой небольшой стране в Западной Африке — интересовала мировое сообщество исключительно в эпидемиологическом разрезе. Тогда речь шла о рисках распространения лихорадки Марбург, смертность от которой, в отличие от летальности коронавируса на уровне до 34%, может доходить до 88%. Сегодня, однако, понятно, что существенной опасности, особенно в мировом масштабе, эта новость не несёт — в отличие от потенциально далекоидущих последствий военного переворота, произошедшего в Гвинее 5 сентября.

Никем не предугаданные события, вероятно, начались ранним воскресным утром, когда у резиденции президента Альфа Конде, в центре Конакри, столицы Гвинеи, раздались звуки перестрелки между солдатами президентской гвардии и военными путчистами под руководством полковника Мамади Думбуя.

В своём официальном обращении к народу М. Думбуя, возглавивший «Национальный комитет сплочения и развития», объяснил превышением А. Конде своих полномочий, попранием его режимом прав граждан, бессилием государственных институтов республики и повальной коррупцией, а также стремительно ухудшавшейся в последнее время социально-экономической обстановкой. При этом было отмечено, что новыми военными властями принято решение отменить действующую конституцию, распустить текущий состав правительства и закрыть все границы страны. Пришедший к власти в 2010 г. президент Альфа Конде, как стало ясно после опубликования видео-подтверждения, удерживается спецназом Группы специальных сил.

Всё это может показаться слишком похожим на уже происходившие в африканских странах перевороты с участием военных, особенно в свете недавних событий в граничащей с Гвинеей на севере Мали (параллелей с майским переворотом в этой стране и правда много, особенно в свете того, что М. Думбуя и А. Гоита, как минимум, хорошо знакомы с 2019 г., когда они оба участвовали в организованных США учениях «Flintlock» в Буркина-Фасо). Здесь можно и вспомнить то, что Альфа Конде пришел к власти в 2010 г. впервые в истории страны в результате выборов, а не переворотов, как это было, например, в 1984 г. и 2008 г. Хотя необходимо отметить, что в 2010 г. установление новой власти сопровождалось значительной напряжённостью и неопределённостью, введением комендантского часа и массовым присутствием военных и бронетехники на столичных улицах. Однако, возвращаясь к заявлению М. Думбуя, можно сделать аккуратный вывод, что государственный переворот, видимо, стал продолжением политического процесса в Гвинее, логически вытекая из событий, начавшихся ещё в октябре 2019 г.

В 2019 г. по инициативе А. Конде, срок полномочий которого подходил к концу, совместно с проведением парламентских выборов был организован конституционный референдум, который был призван легализовать желание президента переизбраться на третий срок подряд, чего не позволяла сделать действовавшая конституция. Несмотря на попытки правительства представить новую редакцию конституции как шаг по демократизации страны (поправками, в частности, предлагалось запретить малолетние браки и женское обрезание, предоставить супругам равные права при разводе, не допустить преобладание одного из полов в государственных учреждениях более чем на две трети), референдум был воспринят в негативном контексте как в самой Гвинее, так и за рубежом.

По всей стране прошли многочисленные и довольно ожесточённые протесты — как в преддверии референдума; так и после того, как были обнародованы его результаты; так и сразу за тем, как уже в сентябре 2019 г. А. Конде заявил о своём принципиальном согласии с предложением основанной им партии «Объединение гвинейского народа — Радуга» баллотироваться на президентских выборах.

Можно выделить две взаимосвязанные причины, объясняющие мотивы переворота. Во-первых, пандемия коронавируса и долгое время не утихавшая в стране лихорадка эболы окончательно обнажили все прорехи социально-экономического курса президента А. Конде. За счёт крупнейших в мире залежей бокситов Гвинее удалось поддерживать годовой прирост ВВП на довольно высоком уровне: когда А. Конде пришёл к власти в 2010 г. он составлял в районе 4,8%, к 2012 г. достиг 5,6%, а к 2016 г. вышел на уровень 10,8%. Даже в испорченный пандемией 2020 г. экономический рост составил аж 7%. Эти цифры, впрочем, слабо отражают реальное положение дел в экономике страны и, соответственно, уровень жизни гвинейцев. Около 71% жителей страны живут менее, чем на 3,20 долл. (ППП) в сутки , что делает страну одной из беднейших в мире. Хотя страна сейчас находится на раннем этапе демографического перехода, что теоретически может транслироваться в экономический потенциал благодаря росту числа молодых людей, социальная динамика нивелирует это преимущество. Уровень грамотности, согласно отчёту Всемирного банка, составляет всего 30%, а траты на образование не превышают 2,6% ВВП (для сравнения: средний по Африке южнее Сахары показатель — 4,6%). Во многих регионах страны население либо продолжает жить традиционным укладом, будучи практически никак не интегрированным в «официальную экономику», либо предпочитает мигрировать. Кстати, во многом именно гвинейская диаспора за рубежом — а не правительство в Конакри — своими переводами поддерживают население на плаву.

Альфа Конде пришёл к власти под лозунгом грядущих перемен. Одиннадцать лет назад казалось, что он, выпускник французской Сорбонны и автор книги «Небезразличный африканец: вот, чего я хочу для Гвинеи», сможет добиться изменения политического вектора Гвинеи, обеспечить лучшую жизнь населению страны. Но идти по пути обеспечения политической и фискальной стабильности оказалось, как мы видим, совершенно недостаточно. Судя по всему, новый орган временной власти в стране совершенно неспроста называется «Национальный комитет развития и сплочения».

Во-вторых, воскресный переворот можно рассмотреть и сквозь призму конфликта поколений. Избранному в октябре 2020 г. президенту уже 83 года, и его мировоззрение формировалось ещё в ту эпоху, когда Гвинея делала свои первые шаги на пути к деколонизации, а затем как независимое государство. Если учитывать исключительно соображения возраста, то А. Конде олицетворяет собой всего 3,85% населения Гвинеи (группа 65+). М. Думбуя родился в 1980 г., и за ним стоят его молодые «братья по оружию». Его поколение, таким образом, оказывается значительно ближе к основному населению страны: молодёжи. Поэтому кажется, что именно поддержка этих слоёв населения может сыграть ключевую роль в дальнейшем судьбе новоиспечённого главы государства. Пока же он пообещал «покончить с персонализацией политической жизни» и «вместе переписать конституцию на основе инклюзивного диалога, который и решит будущее страны».

Гвинея — одна из немногих стран в Африке, которая в силу различных обстоятельств на протяжении своей истории, открыто ориентируется на Россию. Неудивительно, что новость о перевороте вызвала определённое беспокойство российского бизнеса и нашла своё зеркальное отражение в росте цен на алюминий: так, на Лондонской бирже металлов алюминий сейчас торгуется на уровне 2727 долларов за тонну, обновляя рекорд 2011 г. Возможно, кому-то в голову также пришло сравнение нынешней ситуации в Гвинее с судьбой соглашения о российской базе в Судане — история подвешенного в воздухе успеха с неопределённым концом.

Впрочем, есть основания полагать, что ничего, принципиально меняющего положение российского бизнеса в Гвинее, не произойдёт. Столкнувшись с отторжением со стороны международного сообщества и, вероятно, опасаясь изоляции и санкций, М. Думбуя уже подчеркнул, что возглавляемый им Комитет продолжит выполнять все свои обязательства в отношении «экономических и финансовых партнёров», в частности, попросив горнодобывающие компании не останавливать свою работу.

Очень часто новости из африканских стран остаются где-то на периферии новостных лент: видимо, уступая по своим масштабам и значимости для мировой политики и экономики другим регионам. Несмотря на заметное в последние годы стремление российских властей расширить африканский вектор, российская внешняя политика в Африке во многом остаётся в тени, а сами россияне по-прежнему имеют довольно смутное представление о том, что сегодня происходит на континенте.

Запад: не только «коллективный» и «дикий», но и «африканский»

Конечно, многим вполне известно о нелепом инциденте в Суэцком канале или о том, что расположенный в Северной Африке Египет вновь ждёт туристов из России (наверное, с не меньшим интересом стоило бы говорить о перспективах расширения российской промышленной зоны в Египте, окончательное соглашение о чём должно быть достигнуто к концу 2021 г.). Тем временем за прошедшие месяцы именно Западная Африка стала своего рода «эпицентром» исключительно важных событий на континенте (совсем не только потому, что в российских СМИ активно обсуждали вероятное назначение Натальи Поклонской послом в Кабо-Верде, небольшом португалоязычном островном государстве, расположенном в западной части Африки).

Поэтому в этой статье речь могла бы пойти:

• и о риске роста террористической угрозы, в частности, исходящей от группировки «Боко харам», в связи с выводом американских военных из Афганистана;

• и об обострении внутриполитической ситуации в апреле 2021 г. в Чаде после не вполне понятной гибели занимавшего свой пост с 1990 г. президента Идриса Деби, «защищавшего территориальную целостность страны на поле брани», — спустя меньше месяца после своего избрания на шестой срок;

• и о последствиях третьего за последние десять лет военного переворота в Мали, состоявшегося в мае 2021 г. по вдохновению вице-президента Ассими Гоита (ровно того же человека, который стоял за государственным переворотом в августе 2020 г.) и закончившегося арестом и отставкой временного президента Ба Ндау, а также премьер-министра и министра обороны;

• и о намерении участников интеграционной группировки ЭКОВАС наконец перейти на использование единой валюты «эко» к 2027 г., тем самым окончательно отказываясь от полуколониальной практики использования контролируемого Францией и привязанного к евро франка КФА;

• и о Кот-д’Ивуаре, где на фоне непростой ситуации с пандемией коронавируса положение обостряется вероятным распространением лихорадки Эбола;

• и о Малави, где не так давно избранный президент Лазарус Чаквера ведёт активную борьбу с коррупцией, а также стремится найти новые источники для стимулирования экономического роста (причём среди названных «кандидатов», в первую очередь, числится каннабис), постепенно снижая вклад табачного производства в ВВП страны на фоне снижения мирового спроса на эту культуру;

• наконец, нас могли бы заинтересовать попытки властей Ганы, крупнейшего производителя золота на континенте, стать пионером и в деле осуществления перехода к «зелёной экономике».

Алексей Богуславский:
Кто пользуется африканскими природными ресурсами?

Во имя сплочения нации и развития страны

Каждая из этих историй имеет свою значимость и ценность для понимания международной проблематики, однако сегодня, как представляется, прежде всего стоит обратить взор в сторону Гвинеи. Совсем недавно ситуация в этой небольшой стране интересовала мировое сообщество исключительно в эпидемиологическом разрезе. Тогда речь шла о рисках распространения лихорадки Марбург, которая, как и коронавирус, связана с контактом с летучими мышами, и смертность от которой, в отличие от летальности того же коронавируса на уровне до 34%, может доходить до 88%. Сегодня, однако, понятно, что существенной опасности, особенно в мировом масштабе, эта новость не несёт — в отличие от потенциально далекоидущих последствий военного переворота, произошедшего в Гвинее 5 сентября.

Никем не предугаданные события, вероятно, начались ранним воскресным утром, когда у резиденции президента Альфа Конде, в центре Конакри, столицы Гвинеи, раздались звуки перестрелки между солдатами президентской гвардии и военными путчистами под руководством полковника Мамади Думбуя. За плечами М. Думбуя — выходца из второго крупнейшего в стране города Канкана, где в основном проживает народность малинке[1], — стоит Военная академия Парижа и служба во французском Иностранном легионе, в том числе сопряжённая с выполнением миссий в Афганистане, Кот-д’Ивуаре и Джибути. В 2018 г. он вернулся на родину, где ему было предложено возглавить Группу специальных сил — элитное подразделение, занимающееся борьбой с терроризмом. На протяжении всего 2021 г. М. Думбуя, кажется, стремился добиться большей автономности своего подразделения от Министерства обороны, что вызвало определённое подозрение во властных кругах (для сдерживания растущего влияния М. Думбуя была, в частности, создана новая элитная Группа быстрого реагирования) и породило слухи о возможном аресте М. Думбуя.

Вероятно, последнее могло стать дополнительным стимулом к выступлению, которое в своём официальном обращении к народу М. Думбуя, возглавивший теперь и «Национальный комитет сплочения и развития» (НКСР), объяснил превышением А. Конде своих полномочий, попранием его режимом прав граждан, бессилием государственных институтов республики и повальной коррупцией, а также стремительно ухудшавшейся в последнее время социально-экономической обстановкой. При этом было отмечено, что новыми военными властями принято решение отменить действующую конституцию, распустить текущий состав правительства и закрыть все границы страны. Пришедший к власти в 2010 г. президент Альфа Конде, как стало ясно после опубликования видео-подтверждения, удерживается спецназом Группы специальных сил. Помимо самого президента был арестован спикер парламента Гвинеи Амаду Камара — будучи вторым лицом государства, он являлся ярым сторонником А. Конде и одной из опор его режима. Судьба министра обороны страны пока остаётся неизвестной — в этой связи примечательно, что в первые минуты путча ему и президенту А. Конде ситуация, видимо, не казалась чрезвычайной, учитывая опубликованное правительством Гвинеи официальное сообщение о том, что угроза сдержана, а атака группы нападавших отбита.

Всё это может показаться слишком похожим на уже происходившие в африканских странах перевороты с участием военных, особенно в свете недавних событий в граничащей с Гвинеей на севере Мали (параллелей с майским переворотом в этой стране и правда много, особенно в свете того, что М. Думбуя и А. Гоита, как минимум, хорошо знакомы с 2019 г., когда они оба участвовали в организованных США учениях «Flintlock» в Буркина-Фасо). Здесь можно и вспомнить то, что Альфа Конде пришел к власти в 2010 г. впервые в истории страны в результате выборов, а не переворотов, как это было, например, в 1984 г. и 2008 г. Хотя необходимо отметить, что в 2010 г. установление новой власти сопровождалось значительной напряжённостью и неопределённостью, введением комендантского часа и массовым присутствием военных и бронетехники на столичных улицах. Однако, возвращаясь к заявлению М. Думбуя, можно сделать аккуратный вывод, что государственный переворот, видимо, стал продолжением политического процесса в Гвинее, логически вытекая из событий, начавшихся ещё в октябре 2019 г.

Андрей Кортунов:
Об Айболитах и Бармалеях

Выборы по-гвинейски, или конституция — это не догма

В 2019 г. по инициативе А. Конде, срок полномочий которого подходил к концу, совместно с проведением парламентских выборов был организован конституционный референдум, который был призван легализовать желание президента переизбраться на третий срок подряд, чего не позволяла сделать действовавшая конституция[2]. Помимо «обнуления» всех предыдущих сроков А. Конде поправки предусматривали и расширение самого срока президентства: с 5 до 6 лет. Несмотря на попытки правительства представить новую редакцию конституции как шаг по демократизации страны (поправками, в частности, предлагалось запретить малолетние браки и женское обрезание, предоставить супругам равные права при разводе, не допустить преобладание одного из полов в государственных учреждениях более чем на две трети), референдум был воспринят в негативном контексте как в самой Гвинее, так и за рубежом.

Проблема крылась не только в самой идее, но и в её реализации: во-первых, даже, как правило, лояльно настроенные представители ЭКОВАС призвали власти Гвинеи устранить явные «мёртвые души» из реестра избирателей, что было сделано лишь отчасти; во-вторых, накануне голосования и вплоть до подведения его официальных итогов (89,76% — «ЗА») власти отрезали населению доступ ко всем социальным сетям и мессенджерам, чтобы предотвратить распространение в Интернете нежелательных для себя оценок происходящего. В-третьих, с опубликованием нового официального текста конституции выяснилось, что он несколько отличается от того, за который было предложено проголосовать гвинейцам, предусматривая, в том числе, расширение президентских полномочий, особенно на уровне политики в отношении регионов, а также устранение возможностей для независимых кандидатов избираться на какие-либо государственные должности. Единственный официальный комментарий, объясняющий эту коллизию, тогда последовал от министра водоснабжения (!) Папы Коли Курумы, который заявил, что разработка текста конституции — это «нескончаемый процесс», длящийся и до, и после принятия текста документа…

Неудивительно, что по всей стране прошли многочисленные и довольно ожесточённые протесты — как в преддверии референдума; так и после того, как были обнародованы его результаты; так и сразу за тем, как уже в сентябре 2019 г. А. Конде заявил о своём принципиальном согласии с предложением основанной им партии «Объединение гвинейского народа — Радуга» баллотироваться на президентских выборах.

Сами же прошедшие в октябре 2020 г. выборы, хоть и в целом следовали логике характерного для Гвинеи и целого ряда других африканских стран «этнического голосования»[3] (когда представители одной народности склонны голосовать исключительно за «своих», не принимая во внимание прочие факторы), всё же стали своеобразным водоразделом политической жизни в Гвинее. Здесь стоит вспомнить, что ключевыми народностями Гвинеи являются малинке и фульбе; при этом представители малинке чаще других занимали высшие посты в государственной иерархии (А. Конде — не исключение), в то время как фульбе практически в одиночку стоят у руля крупного бизнеса страны, но остаются не у дел в политическом отношении, зачастую позиционируя себя угнетённым народом[4]. Противостояние этих двух народностей в политическом поле, а также и борьба «за сердца» (и голоса) меньших народностей Гвинеи — и определила суть выборов, где А. Конде выставил свою кандидатуру против бывшего премьер-министра и лидера оппозиции, «Союза демократических сил Гвинеи», Селу Далейна Дьялло (фульбе).

В конечном счёте благоприятная для А. Конде демографическая ситуация, использованная технологами его избирательной компании (и, видимо, не только она), позволили ему — несмотря на первичное лидерство С. Дьяллы при подсчёте голосов — одержать победу на выборах, получив, по официальным данным, 59,5% голосов. Тогда протесты, вызванные заявлениями С. Дьяллы и разочарованием оппозиции в очередном поражении, были всё же сведены на нет, хотя и с жертвами среди мирного населения (около 50 человек, в том числе дети).

Анализируя «воскресный переворот», совершенный сторонниками М. Думбуя, было бы вполне логично предположить, что он стал продолжением этого застарелого конфликта между народностями. Что, как и годом ранее, его причина кроется всё в той же «проблеме третьего срока», ставшей на пути единства западноафриканских государств. Тогда действия А. Конде не нашли поддержку у большинства из его соседей: в частности, власти Сенегала и Гвинеи-Бисау открыто поддержали С. Дьялло и, соответственно, фульбе, в результате чего Гвинея закрыла свои границы.

Однако здесь стоит вспомнить, что М. Думбуя — отнюдь не представитель фульбе, а малинке и выходец из Канкана. Расположенный в Верхней Гвинее город — сердце электоральных кампаний А. Конде, и подавляющее большинство жителей этого региона поддерживает его политику. Чем же в таком случае можно объяснить недовольство гвинейского спецназа, претендующего на «удовлетворение законных чаяний народа Гвинеи», как было заявлено в обращении М. Думбуя?

Никита Панин:
Возможен ли африканский гамбит во внешней политике России?

Перемены, перестановки и перетасовки

С одной стороны, ликование жителей столицы Конакри относительно произошедшего переворота, описываемое ныне большинством СМИ, вполне понятно — в Конакри не наблюдается компактного проживания какой-либо из этнических групп, наоборот, существует заметная разница в кварталах, оппозиционно настроенных к власти, и лояльных ей. В таком случае большинство ликующих, видимо, стоит отнести к фульбе, иначе трудно было бы объяснить цитату одного из жителей Конкакри, приводимую в публикации французской Le monde: «Люди боятся. Они задаются вопросом, что будет дальше, и предпочитают оставаться в безопасности у себя дома, а не брататься с военными [на улицах]». Как минимум, она свидетельствует о том, что переворот пока воспринят неоднозначно. Сюда же, кстати, можно отнести и не исполненный особым оптимизмом комментарий Абдурахмана Сано, координатора оппозиционного Национального фронта в защиту конституции, созданного ещё в ходе протестов 2019­–2020 гг.: «Я не удивлён, что за конституционным переворотом последовал военный. Мы принимаем к сведению заявления НКСР, обещающие инклюзивный и мирный переход, но мы ждём подробностей».

С другой стороны, объяснить мотивы совершённого переворота несколько сложнее, однако представляется, что основных причин здесь две — и они взаимосвязаны. Во-первых, пандемия коронавируса и долгое время не утихавшая в стране лихорадка эболы окончательно обнажили все прорехи социально-экономического курса президента А. Конде. За счёт крупнейших в мире залежей бокситов Гвинее удалось поддерживать годовой прирост ВВП на довольно высоком уровне: когда А. Конде пришёл к власти в 2010 г. он составлял в районе 4,8%, к 2012 г. достиг 5,6%, а к 2016 г. вышел на уровень 10,8%. Даже в испорченный пандемией 2020 г. экономический рост составил аж 7%. Эти цифры, впрочем, слабо отражают реальное положение дел в экономике страны и, соответственно, уровень жизни гвинейцев. Около 71% жителей страны живут менее, чем на 3,20 долл. (ППП) в сутки[5], что делает страну одной из беднейших в мире. Хотя страна сейчас находится на раннем этапе демографического перехода, что теоретически может транслироваться в экономический потенциал благодаря росту числа молодых людей, социальная динамика нивелирует это преимущество. Уровень грамотности, согласно отчёту Всемирного банка, составляет всего 30%, а траты на образование не превышают 2,6% ВВП (для сравнения: средний по Африке южнее Сахары показатель — 4,6%). Во многих регионах страны население либо продолжает жить традиционным укладом, будучи практически никак не интегрированным в «официальную экономику», либо предпочитает мигрировать. Кстати, во многом именно гвинейская диаспора за рубежом — а не правительство в Конакри — своими переводами поддерживают население на плаву.

Альфа Конде пришёл к власти под лозунгом грядущих перемен. Одиннадцать лет назад казалось, что он, выпускник французской Сорбонны и автор книги «Небезразличный африканец: вот, чего я хочу для Гвинеи», сможет добиться изменения политического вектора Гвинеи, обеспечить лучшую жизнь населению страны. Но идти по пути обеспечения политической и фискальной стабильности оказалось, как мы видим, совершенно недостаточно. Судя по всему, новый орган временной власти в стране совершенно неспроста называется «Национальный комитет развития и сплочения».

Во-вторых, воскресный переворот можно рассмотреть и сквозь призму конфликта поколений. Избранному в октябре 2020 г. президенту уже 83 года, и его мировоззрение формировалось ещё в ту эпоху, когда Гвинея делала свои первые шаги на пути к деколонизации, а затем как независимое государство. Если учитывать исключительно соображения возраста, то А. Конде олицетворяет собой всего 3,85% населения Гвинеи (группа 65+). М. Думбуя родился в 1980 г., и за ним стоят его молодые «братья по оружию». Его поколение, таким образом, оказывается значительно ближе к основному населению страны: молодёжи. Поэтому кажется, что именно поддержка этих слоёв населения может сыграть ключевую роль в дальнейшем судьбе новоиспечённого главы государства. Пока же он пообещал «покончить с персонализацией политической жизни» и «вместе переписать конституцию на основе инклюзивного диалога, который и решит будущее страны».

Наконец, стоит отметить, что реакция международного сообщества на переворот содержит в основном негативные оценки. Переворот уже осудили в Организации объединённых наций, Африканском союзе и Экономическом сообществе западноафриканских государств (ЭКОВАС). С таких же позиций выступили некоторые государства Африки (например, Нигерия), а также Европейский союз, Франция, Соединённые Штаты, Россия и Китай — показательно единый фронт.

Это вполне может означать и то, что А. Конде — в чьей политической карьере были и взлёты, и падения (он дважды терпел поражение на выборах, вынужденно мигрировал во Францию, а по возвращении в Гвинею в 2010 г. оказался за решёткой) — ещё сумеет восстановить утраченные позиции. Если это произойдёт, можно полагать, что власть президента более не будет столь далекоидущей, а правящей партии и самому 83-летнему А. Конде нужно будет решить вопрос о преемнике, чью кандидатуру можно было поддержать перед следующими выборами президента (или ещё раньше). Пока же мы видим, что окружение А. Конде решило пойти по пути наименьшего сопротивления новым властям: на встрече членов действовавшего правительства, созванной М. Думбуя в понедельник, присутствовали и премьер-министр И. Фофана, и глава президентской администрации К. Бангура, и всесильный министр обороны М. Дьяне (который, как мы помним, был ранее уверен в том, что переворот провалится). Их отсутствие приравнивалось бы к «восстанию против правительства». Все они теперь потеряли свои должности, ровно как и паспорта (они были изъяты военным спецназом), однако пока что остались на свободе.

Дмитрий Тарасенко, Александра Фокина:
Зачем России Африка и с чем «ходить гулять»?

А что же российский след?

Гвинея — одна из немногих стран в Африке, которая в силу различных обстоятельств на протяжении своей истории, открыто ориентируется на Россию. Так, в 1958 г. Гвинея единственная отказалась войти в состав Французского сообщества, провозгласив свою независимость. На фоне показательного наказания Гвинеи со стороны Франции (из страны вывозились все производства, уезжали все специалисты) страна — в пику бывшей метрополии — выдвинула свой, альтернативный «Франс-Африк», проект создания Соединённых Штатов Чёрной Африки (эта цель даже была закреплена в конституции) и продолжила отстаивать свой новый, независимый курс. Примечательно, что единственный в истории визит одного из высших должностных лиц Советского Союза в Африку состоялся именно в Гвинею, когда спустя месяц после избрания Секу Туре президентом Гвинеи в 1961 г. в Конакри с визитом прибыл Л.И. Брежнев. Неудивительно, что вскоре, в 1962 г., Гвинея провозгласила «некапиталистический путь развития», хотя и официальный отказ от него последовал так же скоро (уже в 1967 г.). Так или иначе, двусторонние отношения остались довольно тесными, и сегодня они основаны на довольно солидной договорно-правовой базе. Одним из недавних достижений российской дипломатии стало подписание Соглашения о военном сотрудничестве. Кроме того, Альфа Конде стал первым африканским лидером, который публично привился российской вакциной от коронавируса «Спутник V».

И всё же куда важнее оказывается экономический аспект двусторонних связей, ведь российский бизнес активно представлен в этой западноафриканской стране, при этом обладая здесь преимущественным влиянием. Компанией «РУСАЛ» здесь реализуется как минимум три крупных проекта: разработка крупнейшего в мире месторождения бокситов Диан-Диан (добыча началась в 2018 г.), эксплуатация добывающего комплекса при месторождении бокситов Дебеле и производство глинозёма на комплексе «Фригия». Разработку рудников бокситов ведёт и российская компания «Нордголд». Наконец, совсем недавно холдингом СТМ сообщалось о планируемых поставках 6 локомотивов ТГМ8 для использования в производственных цепочках «РУСАЛа» в Гвинее.

Отдельным успехом российского бизнеса стало достижение соглашения с гвинейскими властями о переходе всех школ страны на российское программное обеспечение «МойОфис», аналог более дорогой экосистемы от корпорации Microsoft.

Поэтому неудивительно, что новость о перевороте вызвала определённое беспокойство российского бизнеса и нашла своё зеркальное отражение в росте цен на алюминий: так, на Лондонской бирже металлов алюминий сейчас торгуется на уровне 2727 долларов за тонну, обновляя рекорд 2011 г. Возможно, кому-то в голову также пришло сравнение нынешней ситуации в Гвинее с судьбой соглашения о российской базе в Судане — история подвешенного в воздухе успеха с неопределённым концом.

Впрочем, есть основания полагать, что ничего, принципиально меняющего положение российского бизнеса в Гвинее, не произойдёт. Столкнувшись с отторжением со стороны международного сообщества и, вероятно, опасаясь изоляции и санкций, М. Думбуя уже подчеркнул, что возглавляемый им Комитет продолжит выполнять все свои обязательства в отношении «экономических и финансовых партнёров», в частности, попросив горнодобывающие компании не останавливать свою работу. Кроме того, все ограничения (например, комендантский час) в горнодобывающих районах страны были сняты, а морские границы — вновь открыты.

Конечно, на текущий момент в истории с воскресным переворотом в Гвинее остаётся много серых пятен. Это касается и истинных мотивов членов НКРС, и судьбы как А. Конде, так и самого переворота. Не до конца ясен уровень реальной общественной поддержки М. Думбуя, поскольку, как следует из имеющихся источников, его фигура не столь хорошо известна широкой общественности — на авансцене он появился лишь в 2018 г., и то не как политик с амбицией и программой, а как опытный военный. Поэтому столь же не ясны и дальнейшие шаги заговорщиков: какая конкретика последует за словами о том, что «охоты на ведьм» на сторонников А. Конде ждать не стоит и что будет создано «правительство национального единства»?

1. Представители этой народности, численность которой в общей сложности составляет около 10,5 млн человек, проживают на территории современных государств Гвинея, Мали, Сенегал, Кот-д’Ивуар, Гамбия, Сьерра-Леоне и Буркина-Фасо. В Гвинее — это вторая по численности, но вполне сопоставимая с первой, диаспора. Если малинке составляют около 30% населения страны, то фульбе — где-то 32%, но вполне возможно, что за последнее время соотношение между ними выровнялось. Смещённый президент А. Конде также является малинке, однако из крыла, проживающего в Буркина-Фасо.

2. Всего история независимой Гвинеи насчитывает 4 конституции, первая из которых была принята с провозглашением независимости страны в 1958 г. Интересно заметить, что история с конституционным референдумом в Гвинее вообще-то повторилась, поскольку в 2001 г. состоялся референдум, утвердивший поправки в конституцию образца 1990 г. Этими поправками снимались ограничения на занятие сроков подряд, а сам президентский срок расширялся с 5 до 7 лет. Конституция, принятая в 2010 г., вновь ввела эти ограничения. Видимо, на этом и были основаны слова посла России в Гвинее А. Брегадзе, сказавшего: «Конституция — это не догма, Библия или Коран... Нужно адаптировать Конституцию к реальности, а не реальность к Конституции».

3. Несмотря на многочисленные попытки устранить эти проявления трайбализма, в том числе посредством заключения смешанных браков и продвижения ислама как объединяющего народ фактора, именно этнические соображения продолжают доминировать политические процессы в Гвинее.

4. Действительно, помимо репрессий, пережитых в последние годы правления первого президента страны Ахмеда Секу Туре, в сентябре 2009 г. имели место трагические события, когда оппозиционный митинг был жестоко подавлен армейскими частями, вследствие чего погибло по меньшей мере 157 человек, большая часть которых оказалась фульбе (у власти тогда находился капитан Мусса Дади Камара, народность герзе (кпелле) — около 8% населения Гвинеи).

5. На этом уровне ныне установлена международная черта бедности. Согласно национальной черте бедности, бедными в Гвинее считается 55% населения.