Государства Прибалтики: вызовы на пути к эффективному и устойчивому развитию

События конца 2013 – начала 2014 гг. свидетельствуют о том, что постсоветское пространство продолжает оставаться одной из значимых площадок формирования и эволюции новой системы международных отношений. Сегодня приходится говорить о том, что отношения России и стран Прибалтики отличаются политической и экономической стагнацией, переходящей в конфронтацию.

События конца 2013 – начала 2014 гг. свидетельствуют о том, что постсоветское пространство продолжает оставаться одной из значимых площадок формирования и эволюции новой системы международных отношений.

Фактически единая территориальная подсистема международных отношений оказалась разделенной на том основании, что Эстония, Латвия и Литва реализовали курс на интеграцию в ЕС и НАТО. В 1990-е годы и в МИД России, и в экспертном сообществе, по сути, согласились с программным тезисом наших балтийских соседей о том, что в их странах реализуется какая-то особая модель в экономике и политике.

Сегодня приходится говорить о том, что отношения России и стран Прибалтики отличаются политической и экономической стагнацией, переходящей в конфронтацию. Однако так было не всегда. В 1990-е годы, да и в начале XXI века модель социально-экономических трансформаций в Прибалтике казалась привлекательной. Некоторые российские аналитические центры и группы достаточно регулярно публиковали труды с более-менее оптимистичными прогнозами отношений России и балтийских государств (1, 2, 3) [1]. Изучение развития республик, входивших ранее в СССР, имело для России значение, выходящее за пределы чисто научного интереса. Дмитрий Фурман писал: «Длительное и относительно недавно закончившееся пребывание в едином государстве, в котором Россия была ‘ядром’, а Прибалтика – окраиной, не может пройти бесследно. Его следствиями могут быть обиды, страхи и подозрительность, могут быть и чувства ностальгической сентиментальности, но оно еще долго будет придавать нашим отношениям большую интенсивность, чем отношениям с просто соседями».

Рассматривая современное состояние и перспективы экономического и политического развития государств восточной части Балтийского моря в контексте их сотрудничества с Россией, следует отметить, что за последние двадцать три года политическая карта региона не изменилась, но при этом сформировались определенные модели сотрудничества между государствами Балтии и Россией.

С некоторым упрощением можно выделить две модели отношений между Россией и ее соседями в восточной части Балтийского моря. Одна модель реализуется между Москвой и Хельсинки и опирается на объективную логику глобализации и международного разделения труда, исторические традиции взаимовыгодного экономического сотрудничества. Вторая модель реализуется между Россией и государствами Прибалтики. Эти отношения осуществляются в условиях опережающей конфронтации в политике и экономике, акцентирования внимания на трудных моментах общей истории и этнической мобилизации как универсальном способе решения всех экономических и политических проблем.

В рамках настоящей работы предпринята попытка проанализировать современные тенденции экономического, демографического, энергетического развития стран Прибалтики, а также оценить текущее состояние и перспективы отношений России с балтийскими государствами.

Экономическое развитие стран Прибалтики

newsruss.ru

Ключевые экономические реформы (денежная, земельная, собственности) были проведены в государствах Прибалтики быстрее и эффективнее, чем в любых других странах постсоветского пространства. Тем не менее в ходе трансформационного кризиса экономический спад, понимаемый как уровень падения ВВП, в этих странах оказался очень глубоким: –35% в Эстонии, –49% в Литве и –52% в Латвии. Первой последствия кризиса преодолела Эстония, вышедшая в 2001 г. на докризисный уровень 1989 г. В результате к началу 2008 г. ВВП страны составил 158% от этой базы. Экономические успехи Латвии и Литвы были гораздо скромнее: аналогичные показатели составили 115% и 111% соответственно [2].

К концу 1990-х годов казалось, что страны Прибалтики вышли на траекторию устойчивого роста. Темпы роста ВВП доходили до 10% в год (1, 2). Возник и распространился в экспертном сообществе термин «балтийские тигры» [3].

Мировой экономический кризис разрушил эти иллюзии, показав, что платой за быстрый рост служит масштабная рецессия. Глубокий экономический кризис в странах Прибалтики определили две группы факторов.

Первая группа – внешние факторы. К ним относятся дефицит платежного баланса, неконтролируемый приток капитала, игнорирование валютных рисков, раздувание «пузырей» на различных рынках, в первую очередь, на рынке недвижимости. При всей их значимости, по нашему мнению, список этим далеко не ограничивается, иначе глубина спада была бы на уровне большинства других стран (а мы наблюдали больший спад).

Вторая группа – национальные практики. Речь идет об односторонней ориентации стран Прибалтики на партнеров в Европейском союзе и игнорировании экономических возможностей, связанных с восточным вектором политики, о деиндустриализации и деаграризации экономик, передаче контроля над финансово-кредитной сферой скандинавским банкам.

Одним из результатов кризиса стало более объективное понимание политическими элитами стран Прибалтики цены и качества экономического роста. В августе 2010 г. премьер-министр Латвии В. Домбровскис отметил: «…Заметны изменения в структуре экономики, где дешевые кредиты, рост потребления и пузырь на рынке недвижимости сменили промышленное производство и экспорт». Сам факт обращения к проблемам развития реального сектора – знаковый для прибалтийских элит. Новым явлением стало использование на столь высоком уровне показателя объема промышленного производства, несмотря на то, что ранее предлагалось ориентироваться на такие показатели, как ВВП, объем иностранных инвестиций, инфляция. При этом абсолютно не учитывалось качество роста. Лишь в последнее время политики первого эшелона стали уделять внимание промышленному росту, признавая, что после десяти лет расцвета, питавшегося бумом строительства, дешевыми кредитами и российским транзитом, сегодня государства Прибалтики нуждаются в новых источниках доходов (1, 2).

Рассмотрим ключевые показатели экономического развития государств Прибалтики. На первый взгляд, динамика экономического развития этих стран положительная. Так, в 2012 г. рост ВВП Эстонии составил 3,4%, Литвы – 2,6%, Латвии – 5,3%. Уточним генезис этих успехов. Обозреватель «Financial Times» М. Вульф пишет о прибалтийских преимуществах так: «Во-первых, по данным Евростата, в расчете на час затраты на оплату труда в Латвии в 2012 г. составляли одну четверть от средних по еврозоне… Во-вторых, речь идет об очень небольших и открытых экономиках. Чем более открытой является экономика, тем меньше она зависит от уровня потребления внутри страны, подкошенного рецессией… В-третьих, иностранные банки играют ключевую роль в этих экономиках».

Однако в последние годы обращает на себя внимание стандартная практика экономических прогнозов применительно к государствам Прибалтики. Изначально в СМИ активно «вбрасываются» оптимистические прогнозы ключевых банков и правительства с показателями 3–5% роста, затем они несколько раз пересматриваются, после чего постфактум выясняется, что ошибка составила 200–400%. Так, согласно данным Департамента статистики Эстонии, в 2013 г. экономика страны в реальности выросла на 0,7% по сравнению с предыдущим годом. При этом в августе 2013 г. SEB прогнозировал рост ВВП Эстонии в 2014 г. на уровне 1,5%, а в мае 2013 г. – на уровне 3,3%.

По прогнозу Swedbank, экономический рост Эстонии в 2014 г. должен составить 3%. Таким образом, по этому показателю она уступит Латвии и Литве. Согласно прогнозам Swedbank Economic Outlook, ВВП Латвии и Литвы вырастут в 2014 г. на 4,8% и 3,7% соответственно. Ранее банк предсказывал рост для Эстонии в 2014 г. на уровне 3,8%. Судьба этих прогнозов, вероятно, не будет отличаться от предыдущих.

voprosik.net

При сохранении текущей модели развития экономика прибалтийских стран в ближайшие годы, видимо, не выйдет на траекторию устойчивого роста в 2–3% ВВП. Для более быстрых темпов необходимы институциональные преобразования, в том числе проведение активной промышленной политики, налоговой реформы, предоставление социальных гарантий населению и изменение внешнеполитического курса.

Вопрос устойчивого экономического роста (по крайней мере, на словах) обозначен как приоритетный в государствах Прибалтики. С учетом сложившихся обстоятельств и мировых тенденций развитие инфраструктуры становится одним из важнейших условий формирования эффективной экономической политики этих государств. Однако, отказавшись от проекта «моста» между Россией и Европейским союзом [4], прибалтийские государства начали масштабную переориентацию своей инфраструктуры на ЕС. Сделать это без ущерба для своих экономик невозможно. Ключевые инфраструктурные проекты государств Прибалтики неизбежно убыточны как минимум из-за узости внутреннего рынка.

Надежда на помощь ЕС – ключевой фактор формирования текущей политики государств Прибалтики. Однако вопрос об экономических перспективах ЕС не ясен. Существующие в настоящее время проекты взаимодействия прибалтийских государств и Европейского союза в области инфраструктуры потребуют затрат, сопоставимых с затратами на строительство советской инфраструктуры в 1950–1980-х годах. Разница заключается в том, что тогда окупаемость затрат на инфраструктуру опиралась на потенциал трехсотмиллионного советского рынка.

Экономическую ситуацию в странах Балтии эксперты оценивают по-разному. Так, Леонид Григорьев и Алексей Иващенко выделяют грамотную макроэкономическую политику и высокое качество рыночных институтов [5]. По их оценкам, «Латвия – это некий образ постиндустриальной сервисной экономики, Эстония – сбалансированной развитой индустриальной экономики, а Литва (с меньшей долей услуг в ВВП и сравнительно высокой долей сельского хозяйства) – пока еще явный представитель переходной экономики» [6].

С подобным утверждением невозможно согласиться полностью. Единственное, что справедливо подмечено, – экономика Литвы действительно самая слабая из стран Прибалтики.

На наш взгляд, выход прибалтийских республик из продолжающегося кризиса возможен при соблюдении двух обязательных условий.

Первое условие – отказ от неолиберальной модели в экономике. Об этом уже пишут ученые Прибалтики. В частности, такого мнения придерживается профессор Университета им. П. Страдыня Д. Зелменис. Он полагает, что Латвия является «жертвой жестокого неолиберального эксперимента», равно как и подавляющее большинство постсоциалистических стран Восточной и Центральной Европы [7]. В этом убежден и американский экономист М. Хадсон, соавтор программы экономического развития «Обновленная Латвия» [8].

Второе условие – отказ от конфронтации с Россией и воинствующего национализма во внешней и внутренней политике.

Итак, сегодня речь идет не об изменении темпов роста экономики стран Прибалтики, а об исчерпанности прежней модели экономического развития [9]. Темпы роста в 10%, а то и 11%, бесспорно, способствовали появлению амбициозной концепции «балтийских тигров». Но этот рост формировался искусственно, без связи с реальным сектором, на спекулятивной основе.

Динамика демографических показателей в государствах Прибалтики

Переходя к рассмотрению демографических процессов, следует отметить, что, по нашему мнению, текущие экономические результаты – это фасад, за которым скрываются провалы в социальной политике. Эти провалы четко отражаются в демографических показателях (см. табл. 1).

Демография с запаздыванием, но очень четко дает ответ на вопрос о реальном состоянии дел в обществе. По последним данным Департамента статистики, в 2012 г. Эстонию покинули свыше 10 тыс. человек, что в 2 раза больше, чем годом ранее [11]. За 2013 г. численность населения страны сократилась более чем на 8300 человек. Это обусловливалось и эмиграцией, и отрицательным естественным приростом. В 2013 г. в Эстонию въехали 4085 человек, а покинули – 10746. По состоянию на 1 января 2014 г. в Эстонии насчитывалось 1311870 жителей. Согласно новому демографическому прогнозу Департамента статистики, составленному совместно с учеными Тартуского университета, к 2040 г. население страны сократится на 125000 человек.

Миграция – это одновременно экономическая и политическая проблема. Сальдо миграционных потоков служит лучшим подтверждением эффективности развития государства и общества. Это явление может не быть главной критической точкой, если страна имеет социально-демографические показатели Германии или Франции. Для Эстонии, с нашей точки зрения, это проблема. Впрочем, президент Эстонии Тоомас Хендрик Ильвес считает иначе: «…Свобода означает, что так же как все свободно могут приехать в Эстонию, так же и мы свободно можем из нее уехать. Советского принуждения к проживанию на определенной территории больше нет, и оно забыто. Так же, как 200 лет назад отмененное крепостное право ». Следует только отметить, что до и после отмены крепостного права численность населения Эстляндской и северной части Лифляндской губерний неуклонно росла. В настоящее время Эстония имеет отрицательный показатель естественного прироста населения: в 2013 г. в стране было зафиксировано 13831 рождение и 15474 смерти.

Ситуация в Латвии схожая. В 2011 г. численность населения страны сократилась на 32,2 тыс. человек, или 1,6%. Темпы сокращения населения в 2013 г. составили 1,1% по сравнению с 1,03% в 2012 г. По данным Центрального статистического управления, численность населения Латвии в начале мая 2014 г. преодолела психологический рубеж в 2 млн и составила 1997500 человек.

Демограф Илмар Межс считает, что власти игнорируют демографическую катастрофу: «Реальным приоритетом правительства является введение евро и сбалансированный бюджет, а не тот факт, что через 10 лет число женщин, способных родить, сократится вдвое».

Однако самая сложная ситуация сложилась в Литве. Шведский социолог, профессор Ч. Вулфсон отмечает: за годы независимости Литва уже потеряла 18% трудоспособного населения, и продолжающийся процесс массовой эмиграции («эвакуации») ведет к национальной катастрофе. За послевоенные годы советской «оккупации» население Литвы увеличилось на миллион – с 2,7 до 3,7 млн человек, причем в основном за счет естественного прироста, в отличие от Эстонии и Латвии, где большая часть роста численности населения пришлась на внутреннюю трудовую миграцию. За время независимости (1991–2003 гг.) население Литвы в общей сложности сократилось на 616 тыс. человек. Ничего подобного ни в мирные, ни в немирные времена за всю историю Литвы не наблюдалось. Навсегда эмигрировать из Литвы желают 12,4% ее жителей, а более трети хотели бы пожить за границей временно.

Именно реальное сокращение численности населения определяет экономическое развитие государств Прибалтики. Еще раз отметим: чем ниже уровень жизни, тем выше миграция. В этих условиях дискриминация некоренного населения выглядит абсурдом не только с юридической и политической, но и с экономической, а также демографической точки зрения. Тем более, что «русскоговорящее население стран Балтии доказало свою жизнеспособность в новых экономических условиях этих стран и не собирается, собственно, в дальнейшем иммигрировать в Россию».

Абсолютное большинство трудовых мигрантов из государств Прибалтики работает и в течение длительного времени проживает за рубежом, в странах ЕС [12]. Для принимающих стран трудовые мигранты из стран Прибалтики – это конкурентное преимущество, а для самих прибалтийских республик – потери. Фактически речь идет о легальной утечке ключевого фактора производства – людей.

С точки зрения миграционной активности эстонцы, латыши и литовцы в новое время отличались предельной консервативностью. Эти потери могли бы быть существенно меньше, если бы приоритеты в политике, а значит, и в экономике были расставлены иначе. Уточним, что, по нашему мнению, ошибочные приоритеты – это игнорирование сотрудничества с Россией.

Транзитно-транспортная политика в системе экономических и политических связей в регионе

Валерий Шлямин:
Россия — Финляндия. Традиции партнерства
и санкции

Транзитные поставки связывают экономики балтийских стран с экономикой России таким образом, что относящиеся к ним вопросы легко могут быть транслированы в политическую сферу. И, наоборот, политические соображения нередко оказывают влияние на решения об инвестициях в инфраструктуру транзитного транспорта и о переориентации транзитных поставок с одного транспортного коридора на другой [13].

Доходы от транзита были особо значимы для небольших экономик прибалтийских государств.

В настоящее время относительно роли транзита в экономике стран Прибалтики преобладает следующая точка зрения: «В годы независимости обслуживание растущих транзитных грузопотоков превратилось в одну из ведущих отраслей экономики стран Балтии, доля которой в ВВП достигла 15%, вместе со смежными отраслями – даже 20%, а по некоторым оценкам и до 30% ВВП» [14]. В дискуссиях о роли транзита в экономике стран Прибалтики наши оппоненты часто указывают на то, что порты работают и на внутренний рынок. Это справедливо, но, к примеру, в Латвии «транзит составляет 90% от общего объема грузов, обработанных в портах» [15]. Показатель для Эстонии и Литвы, согласно авторским расчетам, сделанным на базе имеющейся статистики и косвенных данных, примерно такой же.

Однако приведенные цифры еще не дают полного представления о том, что означает транзит для экономики прибалтийских государств.

Во-первых, портовые комплексы и их хозяйствующие субъекты – не только крупнейшие налогоплательщики в бюджеты стран и муниципалитетов, но и крупнейшие работодатели во всех трех государствах.

Во-вторых, в государствах Прибалтики железная дорога без транзита – сугубо убыточное предприятие. Все пассажирские перевозки дотируются за счет перевозки транзитных грузов.

В-третьих, транзитно-транспортный комплекс создает рабочие места во всех отраслях хозяйства: от общественного питания до строительства и от РR-услуг до энергетики.

В этом контексте уместно привести мнение председателя правления Рижского свободного порта, вице-мэра Риги Андриса Америкса: «Если кому-то придет в голову возвести железный занавес между Балтией и Россией, Рижский порт можно будет закрыть».

Показательно, что мэр Вентспилса, бизнесмен Айвар Лембергс также признает, что вводить экономические санкции в отношении России – это все равно, что вводить санкции против самих себя.

В 2013 г. было отмечено некоторое изменение отношения Эстонии к российскому транзиту. Весной 2013 г. министр экономики Юхан Партс обратился к министру транспорта России с просьбой использовать Эстонскую железную дорогу для перевозки угля. Транзит как отрасль консервативен; ушедший транзит практически никогда не возвращается, можно лишь бороться за новые рынки. Впрочем, октябрьская дискуссия 2013 г. в главном экономическом еженедельнике Эстонии «Деловые ведомости» свидетельствует об отсутствии единства мнений по этому вопросу. Так, Сийм Каллас, еврокомиссар по вопросам транспорта, считает, что бороться за транзит нет необходимости в силу его экономической малозначимости. Другого мнения придерживается Андрей Биров, маркетинговый директор порта Силламяэ, считающий, что именно транзит занимает ключевое место в эстонской экономике [16].

Аго Тийман, экс-директор Союза портовых операторов, а ныне PR-менеджер AS DBT, утверждает, что в Эстонии до сих пор нет целостной, реальной и обоснованной программы развития как транзита, так и конкурентоспособности страны на международном рынке товарообмена. «Все государственные документы рассматривают нас или в замкнутом, внутригосударственном плане или же в сравнении с каким-то средним по Европе, – отмечает А. Тийман. – При этом забываются существенные препоны развитию эстонского транспортного коридора, например, перекрестное субсидирование на железной дороге». Позиция А. Тиймана, эксперта по транзиту, а в прошлом дипломата, секретаря эстонской государственной делегации, созданной в 1992 г. для переговоров с Россией, по-дипломатически корректна. Однако выводы очевидны: эстонский эксперт и его коллеги из других стран Прибалтики очень осторожно оценивают перспективы транзита в условиях нарастающей политической и экономической неопределенности в отношениях Европейского союза и России.

Рассмотрим количественные показатели, характеризующие транзитные потоки в регионе.

За 2012 г. объем грузооборота через порты восточной части Балтийского моря значительно вырос (см. табл. 2). Впрочем, в 2013 г. показатели региона в целом практически не изменились.

Текущие данные действительно свидетельствуют о некотором падении грузооборота на балтийском направлении и росте грузооборота через российские порты. Однако статистика вовсе не выглядит как приговор для Таллина, Риги, Вентспилса, Клайпеды. Скорее можно говорить о некоторой неопределенности, вызванной вводом российских мощностей, экономическими проблемами Европы и не самым благоприятным прогнозом для экономики России.

Наш прогноз на среднесрочную перспективу – объем российского транзита будет постепенно уменьшаться, однако это уменьшение не будет равномерным. Транзит пойдет через те страны, где логика экономического сотрудничества победит идеологию конфронтации.

Проблемы энергетического развития стран Прибалтики

Татьяна Романова:
Энергетические связи России и Евросоюза:
проблемы и перспективы

В настоящее время Европейский союз сосредотачивает усилия на разработке программы повышения энергетической безопасности, основными элементами которой станут диверсификация энергопоставок (как по географии, так и по видам энергоносителей) и реализация мер по повышению энергоэффективности и энергосбережения.

Энергетическое сотрудничество России и ЕС осложняется рядом факторов. Первый из них – стороны по-разному видят оптимальную организацию сектора. Для России главное – максимизация доходов. Наши партнеры из Европейского союза склонны политизировать энергетическое сотрудничество. Однако не все страны объединенной Европы готовы на «политическую надбавку» к рыночной цене.

Второй фактор связан с разным пониманием сути международных отношений. Действия Евросоюза во многом продиктованы стремлением распространить на партнеров не только рыночные механизмы, но и свои правовые нормы. Экстраполяция законодательства выгодна ЕС, поскольку упрощает сотрудничество с третьими странами, облегчает деятельность европейских компаний. В результате Евросоюз оказывается в положении ведущего, а его партнеры становятся ведомыми, к тому же не учитывается их специфика.

В наши задачи не входит детальный анализ ситуации с энергетическим законодательством Европейского союза. Однако, обращаясь к конкретным аспектам проблемы, нельзя не отметить, что, например, споры по третьему энергетическому пакету касаются не только вопросов ценообразования в этой сфере. Так, Москва понимает под «принципом взаимности» общую ответственность за поставки, тогда как Брюссель – единые правила и либерализацию рынков. Из-за расхождения позиций страдает не только торговля газом. Под угрозой оказывается экспорт атомных технологий и электроэнергии.

Некоторые государства ЕС подвержены политизации в большей степени, чем другие. Здесь сказываются как стереотипы прошлого, играющие важную роль в мышлении граждан, например, стран Балтии и Польши, так и отсутствие у них альтернативных каналов поставки природного газа. Острота проблемы во многом связана с тем, что развитие инфраструктуры (в частности, строительство трубопроводов) отстает от либерализации. Как следствие, внутренний энергетический рынок существует только на бумаге, для него созданы лишь необходимые правовые условия.

Реализация директив Евросоюза встречает определенное сопротивление в Латвии. С предложением внести изменения в Закон об энергетике и отказаться от установленных сроков либерализации рынка с 4 апреля 2014 г. к Комиссии обратилось АО «Latvijas Gaze». В компании считают, что она должна быть разделена только после того, как Латвия напрямую присоединится к системе газоснабжения любой страны ЕС, за исключением Эстонии, Литвы и Финляндии. Представители компании также справедливо указывают на то, что Еврокомиссия пока не приняла окончательного решения о строительстве регионального терминала сжиженного газа, соединении газовых систем Польши и Литвы и софинансировании этих проектов. Главная газовая компания Латвии напомнила и о защите инвестиций, и о подписанных договорах, в соответствии с которыми она имеет эксклюзивное право на торговлю газом до 2017 г. Дискуссия в парламенте Латвии показала, что депутатов беспокоит не столько поспешное принятие решения о разделении компании, способное вызвать конфликт с акционерами (немецким концерном «E.ON Ruhrgas» и российским «Газпромом»), сколько увеличение затрат конечных потребителей.

Даже латвийские предприниматели относятся к этим планам скептически. Сошлемся на мнение президента компании «Itera Latvija» Юриса Савицкиса: «На мой взгляд, либерализация газового рынка в Балтии приведет не к снижению цен, как думает обыватель, а наоборот – к их росту. Как предпринимателю мне это выгодно, а как жителю Латвии, заинтересованному в развитии страны, – конечно, нет».

Вслед за Ю. Савицкисом коснемся вопроса о ценах на электрическую энергию в странах Балтии, которые начали быстро расти после их вступления в ЕС. Рассмотрим этот вопрос на примере Эстонии.

В 2003 г. председатель правления энергетической компании «Eesti Energia» Гуннар Окк заверил журналистов, что с вступлением Эстонии в ЕС резкого роста цен на электричество не произойдет. В 2007 г. новый председатель правления «Eesti Energia» говорил уже о том, что его организация «делает все от нее зависящее, чтобы в производстве энергии не зависеть от российского газа, и активно ищет пути внесения разнообразия в свой производственный портфель через использование возобновляемой энергии и, конечно, ядерной энергии».

В настоящее время диверсификация (по третьему энергопакету) частично прошла, и теперь цена на электрическую энергию формируется в Эстонии на бирже Nord Pool Spot. Начиная с момента открытия энергорынка Эстонии (с 1 января 2013 г.) ночная цена электричества в Таллине выросла на 127%, а дневная – на 48%. Ранее Минэкономики Эстонии обещало, что рост тарифов не превысит 20%. Отметим, что Эстония наименее зависима от российских энергоносителей и практически не является энергодефицитной страной.

Ситуация в Латвии практически аналогичная. По прогнозам, при сохранении нынешней политики производства электроэнергии в Латвии до 2020 г. средняя цена на электроэнергию может повыситься на 63%.

Рассмотрим еще несколько важных моментов. Первый касается так называемой зеленой энергетики. Как показала практика, она оказалась весьма выгодной для предпринимателей и дорогой для потребителей стран Прибалтики. Конечный потребитель фактически дотировал строительство объектов альтернативной энергетики, причем дважды – налогами в бюджет и собственными платежами по счетам. Балтийские страны в меньшей степени нуждаются в искажающей рынок политике субсидирования возобновляемой энергии. Ранее компания «Eesti Energia» уже рекомендовала проводить тендер в отношении мощностей возобновляемой энергии, победителем которого становились бы наиболее экономичные решения. В этом контексте идеология энергетической стратегии Латвии–2030, которая предусматривает достижение 40% удельного веса возобновляемых энергоресурсов до 2020 г., вызывает удивление.

Второй важный момент – это развитие энергетики в Польской республике и влияние польской позиции по ключевым вопросам энергетической политики на страны Прибалтики. Следует помнить, что главный путь интеграции Прибалтики в Европу лежит через Польшу. Польские планы в области энергетической инфраструктуры отличаются высокой степенью неопределенности. Предполагается, что решение о строительстве АЭС в Польше будет принято в 2014–2015 гг. Это означает, что ввод в эксплуатацию первого энергоблока состоится не ранее 2021 г. Частные инвесторы даже в консорциуме не в состоянии решить эту задачу. Государственный бюджет Польши мог бы обеспечить эти затраты, однако после вступления в ЕС Польша старается реализовывать крупные проекты при поддержке Евросоюза, что, в общем, логично. Вместе с тем существуют некоторые сомнения относительно того, будут ли реализованы многочисленные интеграционные проекты Европейского союза в условиях текущего экономического кризиса. Определенные надежды на решение проблем энергообеспечения в Польше эксперты связывают и со сланцевой энергетикой.

Таким образом, можно предположить, что на данном этапе Польша не будет участвовать в энергетических проектах Прибалтики средствами национального бюджета, а направит их на решение, прежде всего, собственных проблем энергообеспечения.

В результате цена «энергетической независимости» стран Прибалтики окажется приемлемой только для политических элит, но не для общества. По мнению эксперта Л. Карабешкина, «дополнительные инфраструктурные издержки лягут дополнительным бременем на экономики отдельных стран и региона в целом, будут способствовать экономической дезинтеграции региона Балтийского моря». Запланированный масштаб проектов заставляет предположить, что в действительности не все они будут реализованы. По нашим оценкам, совокупная стоимость крупных инфраструктурных проектов может составить 35–45 млрд евро. Даже если допустить, что они будут наполовину профинансированы ЕС, оставшаяся сумма окажется неподъемной для национальных экономик прибалтийских стран.

Отношения России и стран Прибалтики: проблемы и перспективы

Реакция стран Балтийского
моря на украинский кризис.
Дайджест публикаций

Российские интересы в регионе следует разделить на две группы. Первую группу образуют общие интересы, вытекающие из ключевых положений российской внешнеполитической доктрины, вторую – специфические, имеющие принципиальное значение применительно к двусторонним отношениям с Эстонией, Латвией и Литвой.

Общие положения концепций внешней политики России уже на протяжении двадцати лет остаются неизменными. Их основное содержание связано с целесообразностью поддержания стабильных и взаимовыгодных отношений со всеми государствами.

Что касается специфических интересов России в государствах Прибалтики, их можно структурировать на политические, экономические и гуманитарные. Естественно, все они взаимосвязаны.

Так, российские политические интересы предполагают, прежде всего, формирование пояса дружественных государств как непосредственно у границ России, так и на дальней периферии. При определении этих интересов мы исходим из существующей конфигурации экономических и политических союзов. Членство государств Прибалтики в Европейском союзе и НАТО – суверенный выбор этих стран, который накладывает на них определенные обязательства. Этот факт должен учитываться при формировании и корректировке российской политики. Однако принадлежность к указанным организациям не является жестко лимитирующим фактором, определяющим как отношения России с государствами НАТО и ЕС, так и отношения тех или иных государств с Россией. Если говорить о Европейском союзе, то в рамках этой авторитетной организации мы видим весьма эффективные модели отношений с Россией Германии, Франции, Финляндии, Польши. Аналогично следует рассматривать и членство Германии, Норвегии, Польши в НАТО. Участие в указанных структурах накладывает свой отпечаток на внешнюю политику стран, но оставляет национальным государствам достаточно большую свободу выбора текущей политики. Именно поэтому ссылки наших оппонентов из Вильнюса или Таллина на то, что «мы в ЕС и НАТО, и поэтому развивать отношения с Россией невозможно», не должны восприниматься всерьез.

Политика России в отношении государств Прибалтики, безусловно, должна учитывать факторы, связанные с нашим общим прошлым, но при этом было бы правильно отделить дискуссии на исторические темы от текущей политики и экономики. Это в известной степени удалось сделать в российско-финских отношениях, и такая модель могла бы стать базовой для выстраивания отношений с государствами Прибалтики.

На наш взгляд, реализовать модель прагматичных отношений с Россией Эстонии, Латвии и Литве мешают политики крайне правого и правого толка, для которых конфронтация с Россией – единственный способ сохранить себя на политической сцене. По сути, речь идет о бизнесе, который построен на идеологии конфронтации и в котором нет места реальным национальным интересам, а присутствуют только клановые интересы небольших элитных групп. У политиков государств Прибалтики, представляющих правые партии, нет возможности предложить обществу эффективную модель экономического развития, ориентированную на взаимовыгодное сотрудничество со всеми соседями. Для них компрометация России и масштабная конфронтация с ней – единственный способ сохранить свою власть в ближайшей и среднесрочной перспективе.

Именно поэтому ожидать значимых перемен в отношениях России и государств Прибалтики в ближайшие годы не приходится. Политический курс, избранный в начале 1990-х годов, резко не изменится даже в том случае, если к власти придут умеренные партии или центристы. Политика наших соседей в известной степени продолжит определяться курсом предыдущих десятилетий.

Тем не менее в исторической перспективе модель социально-экономического развития государств Прибалтики, на наш взгляд, неизбежно приведет эти государства к поиску новых ресурсов развития, а значит, и к более прагматичной модели сотрудничества с Россией. В свою очередь, бездействие России или невнятная политика в отношении государств Прибалтики может нанести ущерб не только двустороннему сотрудничеству, но и всей системе международных отношений на европейском континенте.

Значимость «фактора государств Прибалтики» определяется также и тем, что в последние годы абсолютное большинство недружественных нам шагов в Европе либо было инициировано здесь, либо получило активную поддержку. Игнорирование этой тенденции способно снизить общую эффективность внешней политики российского государства.

Следует отметить, что мы не считаем характер отношений России и государств Прибалтики и имеющиеся тенденции в российско-прибалтийских отношениях жестко детерминированными нашим общим прошлым. Наше общее будущее после 1991 г. не могло формироваться по российско-белорусскому сценарию, но определенная версия российско-финской модели отношений могла состояться. В 1990–1992 гг., да и в последующие годы Россия сделала немало шагов навстречу Литве, Латвии и Эстонии.

В этом контексте рассмотрим вопросы экономического сотрудничества России и прибалтийских государств. Комплекс направлений и показателей экономического взаимодействия в значительной степени определяется транзитом и в существенно меньшей степени торговлей сельскохозяйственной продукцией и туризмом. Парадокс заключается в том, что именно государства Прибалтики имеют все возможности пострадать от резкого ухудшения отношений России с Брюсселем. Представители «старой» Европы, десятилетиями развивавшие экономические связи с Россией (фактически через голову прибалтийских государств), гораздо осторожнее в словах и делах.

С нашей точки зрения, пытаясь стать драйверами амбициозных внешнеполитических проектов и действуя в целом в пределах своей международно-правовой юрисдикции, Литва, Латвия и Эстония игнорируют многочисленные вызовы регионального и локального уровней. Пренебрежение этими вызовами чревато дальнейшим снижением уровня жизни населения этих стран.

Следует учитывать, что современная торговля – это не только бизнес, но и определенное выражение политических предпочтений через экономические связи. Иными словами, нельзя предполагать, что нормы ВТО или Европейского союза могут запретить Российской Федерации развивать собственную транзитную и энергетическую инфраструктуру. В этом контексте необходима ревизия наших торгово-экономических связей с государствами Прибалтики. Если мы признаем их взаимовыгодными, если мы получаем качественную продукцию за адекватную цену, то подобное сотрудничество должно быть продолжено. При этом не следует отрицать существование определенной зависимости между экономическими и политическими интересами. Развитие экономических отношений с государствами, проводящими демонстративно недружественную политику в отношении России, не соответствует нашим национальным интересам.

Нынешние отношения стран Прибалтики с Россией, к сожалению, предельно политизированы, и это неизбежно сказывается на характере и качестве наших экономических связей. Негативный экономический эффект для России в силу ее масштаба не является драматическим. Произведенные авторами доклада расчеты, основанные на данных национальной статистики государств Прибалтики, экспертных оценках, иных косвенных данных, позволяют сделать следующий вывод: для экономики прибалтийских стран ежегодные потери могут составить примерно 9–10% от ВВП. Речь идет об упущенных доходах от российского транзита, «отвергнутых» инвестициях, непроданной сельскохозяйственной и промышленной продукции, росте безработицы, недополученных налогах и вынужденных социальных выплатах, отсутствии льготных режимов приграничной торговли и приграничного перемещения граждан сопредельных стран. Впрочем, представители латвийской партии «Центр согласия» предлагают другую цифру: «При самом критическом сценарии ВВП Латвии может рухнуть до уровня кризисных времен, когда падение ВВП составило 19%».

Исходя из данных эстонского Статистического комитета о размерах ВВП, эта сумма для Эстонии за последние четыре года составляет около 10,1 млрд долл. Примерно такая же цифра может быть получена на основании авторских расчетов, исходя из данных о ВВП Латвии за последние четыре года. Для Литвы эта цифра составляет около 15 млрд долл. Экономика Литвы больше, если рассматривать ее совокупный, а не душевой ВВП. Отметим также, что в начале 2014 г. правительства государств Прибалтики подготовили свои прогнозы относительно возможных потерь национальных экономик, однако эти данные были засекречены.

Политические потери государств Прибалтики оценить еще сложнее. Антироссийская риторика прибалтийских политиков оказывает прямое воздействие на властные элиты и общественное мнение Европы. Однако основной эффект достигается через дискредитацию России как экономического партнера и ухудшение конкурентных условий для ее экспорта. Что касается количественных оценок ущерба для России от прекращения экономических связей, то, с нашей точки зрения, речь идет о десятых долях процента, это прямо вытекает из географической структуры российской внешней торговли.

При формальном единстве экономических, политических и международно-правовых предпосылок экономические и политические отношения России с государствами Прибалтики качественно отличаются от отношений с Германией и тем более с Финляндией. По нашему мнению, ответственность за данную ситуацию лежит, прежде всего, на политиках Эстонии, Латвии и Литвы, игнорирующих объективную логику взаимовыгодных отношений.

В современной практике международных отношений значимую роль играют культурные и гуманитарные вопросы. Для Российской Федерации они связаны, прежде всего, с российской диаспорой. В XXI веке уважающее себя государство, претендующее на ключевые позиции в системе международных отношений, обязано поддерживать и своих граждан, и соотечественников, принявших гражданство других стран, но культурно принадлежащих России.

Следует отметить, что реализации российских интересов в отношении государств Прибалтики препятствуют не только сами прибалтийские республики. Существует и вполне определенная, хотя и закономерная, «усталость» российских дипломатов и экспертов от той динамики отношений, которую мы наблюдали в последние двадцать лет. Однако, несмотря на это разочарование, российские интересы все-таки должны быть четко структурированы. Нужно вести внятную государственную политику, понятную и нам самим, и нашим соседям.

wikimedia.org
Мост между эстонской Нарвой и российским
Ивангородом

Рассматривая российские интересы в государствах Прибалтики, следует обратить внимание на эволюцию концепций внешней политики Российской Федерации. Первая была принята в 1993 г. [17], последняя – в 2013 г. (1, 2, (3). В Концепции 1993 г. странам Прибалтики было посвящено полторы страницы, столько же – отношениям с США. В Концепции 2013 г. прибалтийские страны вообще не упоминаются. Регион Балтийского моря есть, а их нет. Таким образом, период, когда Россия была готова сделать первый шаг и предложить взаимовыгодный диалог даже ценой уступок, вероятно, закончился.

Какие выводы следует учитывать при принятии решений в области отношений России и стран Прибалтики?

На наш взгляд, российская политика в текущих условиях не должна реагировать на незначительные изменения внешнеполитического курса наших соседей. Разумеется, следует приветствовать отдельные шаги наших партнеров, направленные на корректировку и решение наиболее острых проблем, например, постепенное движение Эстонии к ратификации пограничного договора на заранее согласованных условиях. Тем не менее стоит учитывать, что это лишь нюанс, тогда как общая линия эстонской политики направлена в другую сторону. В долгосрочном плане, вероятно, следует рассчитывать на постепенную эволюцию политических элит государств Прибалтики. Современные элиты ориентированы на поддержание межгосударственных отношений в состоянии тлеющего конфликта. В настоящее время консолидация политических элит перед лицом мифической российской угрозы уже не является стопроцентно эффективным методом мобилизации населения с последующей конвертацией в голоса избирателей. Государства, характеризующиеся неустойчивой политической системой, могут позволить себе игнорировать экономические интересы общества в угоду амбициям политических элит достаточно долго, но не бесконечно.

Отметим также, что преодоление кризисных явлений в экономике стран Балтии не закончено, и необходимо бросить все резервы для движения вперед, в том числе политический кругозор, умение подняться над историческими комплексами, что давно продемонстрировала Финляндия.

Постоянно сравнивая себя с последней, политики государств Прибалтики забыли, что Финляндия не упустила ни одной возможности трансформироваться в мощное государство с инновационной экономикой, сбалансированным народным хозяйством, включающим в себя развитую, в том числе уникальную промышленность, конкурентоспособное сельское и лесное хозяйство, эффективную сферу обслуживания. Главный ресурс, полностью использованный Финляндией для повышения собственной конкурентоспособности и абсолютно проигнорированный прибалтийскими республиками, – эффект соседства с Россией. Ближайшие годы, вероятно, будут для Финляндии не самыми легкими, однако традиционный ресурс российско-финской кооперации поможет преодолеть риски рецессии.

Перспектива развития наших отношений связана с акцентированием внимания страами Прибалтики на реальном экономическом сотрудничестве с Россией, создании климата доверия в условиях сужающегося коридора возможностей, избавлении от излишней политизации. Сегодня это нужно уже не России. Сегодня в этом нуждаются наши соседи, для которых это вопрос выживания.

1. Как углубить сотрудничество России и Европейского союза? Доклад. М.: Комитет «Россия в объединенной Европе», 2003; Ознобищев С.К. Россия и Балтия: подует ли ветер перемен? // Обозреватель. 2001. № 10(141). С. 23–25; Россия–Балтия–IV. Доклад СВОП. Материалы конференций / Под ред. С.К. Ознобищева, И.Ю. Юргенса. M., 2005.

2. Актуальные вопросы мировой экономики 2010–2012 / Под общ. ред. Л.М. Григорьева, А.С. Иващенко. Рига: Балтийский форум, 2012. С. 53.

3. Зверев Ю.М. «Балтийские тигры» в условиях мирового финансово-экономического кризиса // Информационный бюллетень Института Балтийского региона РГУ им. И. Канта. Балтийский регион: региональное измерение мирового экономического кризиса. II квартал 2009. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2009.

4. Например, концепция «самохозяйствующей Эстонии», подготовленная ведущими эстонскими экономистами еще в 1987 г.

5. Актуальные вопросы мировой экономики 2010–2012 / Под ред. Л.М. Григорьева, А.С. Иващенко. Рига: Балтийский форум, 2012. С. 52–53.

6. Там же. С. 59.

7. Зелменис Д. Уроки переходного периода постсоциалистических стран: Латвия // Kapitał ludzski w procesie przemian Europy Środkowej i Wschodniej: aspekty makroekonomiczne i regionalne. Toruń, 2010. С. 73.

8. Цит. по: Kolodko G.W. Ten Years of Postsocialist Transition: The Lessons for Policy Reforms // The World Bank. Development Economic Research Group, Washington D.C., 1999. P. 39.

9. Kattel R., Raudla R. The Baltic States and The Crisis // Levy Economics Institute of Bard College Policy Note. 2012. № 5; Kattel R., Raudla R. The Baltic Republics and the Crisis of 2008–2011 // Europe-Asia Studies. University of Glasgow. 2013. Vol. 65. № 3. P. 426–449; Dudzińska K. The Baltic States’ Success Story in Combating the Economic Crisis: Consequences for Regional Cooperation within the EU and with Russia. Polski Instytut Spraw Międzynarodowych. 2013 (March). № 6(54).

10. Хрущев С.А. Этнические аспекты демографических процессов в странах Балтийского региона // Балтийский регион. 2010. Вып. 4(6). C. 95.

11. «В сравнении с предыдущими годами эмиграция очень выросла, и это я не могу объяснить. Чаще всего это работоспособные люди, молодежь. Но почему они уезжают – этого мы пока не знаем», – сказал аналитик отдела народонаселения и социальной статистики Департамента статистики Алис Таммур.

12. Кузнецова Т.Ю. Миграционные тенденции в странах Балтийского региона: пространственно-временной аспект // Балтийский регион. 2010. № 4(6). С. 53–60.

13. Лаурила Ю. Транзитная торговля между Россией и ЕС (специальный доклад) // Российско-Европейский Центр экономической политики. Май 2001. С. 7.

14. Брук Е.О. Экономические преобразования в странах Балтии периода независимости: Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата экономических наук. М.: МГИМО, 2008. С. 25.

15. Андреев В.В. Экономическая ситуация в государствах Балтии и внешняя торговля России с этими странами. М.: ИПР РАН, 2005. С. 3.

16. Деловые ведомости, 09.10.2013, № 40. С. 5.

17. Концепция внешней политики Российской Федерации // Дипломатический вестник. 1993. № 1–2.