«Гибридная война» — научный термин или пропагандистский штамп?
Авдеевка, Донецкая область, 7 июня 2015
Вход
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
(Голосов: 2, Рейтинг: 5) |
(2 голоса) |
К.и.н., старший научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН
В июне 2015 г. Финский институт международных отношений опубликовал доклад «Гибридная война России в Украине: Уничтожение способности сопротивляться у врага». Как следует из названия, объектом исследования является феномен «гибридной войны». После присоединения Крыма к России и начала боевых действий между украинскими силовиками и подразделениями непризнанных ДНР и ЛНР в 2014 г. этот феномен привлек пристальное внимание представителей политических, военных, академических и журналистских кругов в западных странах и России.
В июне 2015 г. Финский институт международных отношений (ФИМО) опубликовал доклад «Гибридная война России в Украине: Уничтожение способности сопротивляться у врага», подготовленный старшим научным сотрудником института Андрашем Рацем (András Rácz) [1]. Как следует из названия, объектом исследования является феномен «гибридной войны». После присоединения Крыма к России и начала боевых действий между украинскими силовиками и подразделениями непризнанных Донецкой и Луганской народных республик в 2014 г. этот феномен привлек пристальное внимание представителей политических, военных, академических и журналистских кругов в западных странах и России.
В последнее время понятие «гибридная война» стало часто использоваться руководством Североатлантического альянса. Так, в марте 2015 г. заместитель генерального секретаря НАТО А. Вершбоу дал следующее определение: «…“Гибридная война”, сочетающая военную угрозу, скрытую интервенцию, тайную поставку оружия и систем вооружения, экономический шантаж, дипломатическое лицемерие и манипуляции в средствах массовой информации с прямой дезинформацией» [2]. Американский дипломат таким образом описал действия Москвы в отношении Украины и растущую угрозу для членов НАТО со стороны России.
Данный термин приобрел популярность и в России. К примеру, 24 апреля 2015 г. генерал-полковник А. Сидоров, командующий Западным военным округом, заявил, что США и их союзники проводят первый этап «гибридной войны» против России, заключающийся в дестабилизации внутриполитической обстановки при помощи политических и экономических инструментов и проведения информационной кампании с целью распространения антироссийских настроений в Восточной Европе [3].
Недееспособное правительство Украины
Во вступлении к своему исследованию А. Рац утверждает: «Новое украинское правительство было по большей части лишено дееспособности из-за гибридной войны и поэтому не в силах предотвратить российскую аннексию Крыма» (с. 12). По мнению автора, Россия, начав гибридную войну против Украины до присоединения Крыма, настолько преуспела, что к началу военно-политических мероприятий, сопровождавших вхождение полуострова в ее состав, Киев потерял возможность защищать государственный суверенитет и целостность. Если это верная интерпретация слов А. Раца, то она требует, как минимум, обоснования в виде ссылок на авторитетные источники. В ином случае такая позиция представляется спорной. Если верить словам российского президента В. Путина, решение о «возвращении» Крыма в Россию было принято только в ночь с 22 на 23 февраля 2014 г. [4] Это означает, что до этого Москва никаких активных действий, которые могут быть охарактеризованы понятием «гибридная война», против Украины не предпринимала, следовательно, винить ее в дестабилизации правительства и развале вооруженных сил Украины было бы ошибочным.
Можно было бы, использовав широкую трактовку понятия «гибридная война», возразить, что с начала протестных акций в Киеве в конце 2013 г. Москва совершала действия, которые могут быть охарактеризованы этим понятием: российские политики выступали с критикой политических сил, стоящих за протестами, официальные средства массовой информации, вещающие на страну и зарубежье, давали негативные характеристики этим политическим силам, а российские специальные службы участвовали в вывозе президента В. Януковича с территории Украины [5].
Действительно, эти действия Москвы в отношении Украины имели место до присоединения Крыма. Однако если их объединять понятием «гибридная война», возникает ощущение, что российские власти имели продуманный план действий против Украины, самое раннее, с конца 2013 г. или даже раньше, этот план последовательно реализовывался, что и привело к успеху для России и поражению для Украины.
Неподготовленное присоединение Крыма
Приведенные данные показывают, что у российских властей не было ни заготовленного плана в отношении Украины, ни долгосрочных целей в связи с кризисом в этой стране, ни неизменных задач, для решения которых использовались военные средства.
А. Рац утверждает, что «этапу наступления» на Крым предшествовал «подготовительный этап», который, по его словам, должен был включать стратегическую, политическую и оперативную подготовку (с. 59).
Стратегическая подготовка, как пишет исследователь, включает выявление уязвимостей в управлении, экономике и вооруженных силах страны, создание сети лояльных некоммерческих организаций и средств массовой информации на территории этой страны и использование дипломатических и информационных инструментов воздействия на международную аудиторию.
Политическая подготовка, по мнению А. Раца, означает распространение чувства неудовлетворенности центральными властями, развитие сепаратистских движений, использование средств массовой информации против страны и его правительства, подкуп политиков, чиновников и военных, установление связей с представителями деловых и криминальных кругов.
Оперативная подготовка, как утверждается в рассматриваемой работе, подразумевает скоординированные действия, направленные на оказание политического давления и дезинформацию, мобилизацию представителей власти, вооруженных сил, организованной преступности в стране, мобилизацию российских Вооруженных сил под предлогом военных учений.
Большинство элементов «подготовительного этапа» «гибридной войны» выглядят логично в приведенной А. Рацем схеме, но не находят подтверждения ни в официальных заявлениях российских властей [6], ни в результатах журналистских расследований [7], ни в оценках российских и западных наблюдателей [8]. Имеющиеся свидетельства позволяют думать, что у Москвы не было заранее приготовленного плана против Украины и ее военно-политические действия в течение украинского кризиса носили преимущественно ответный характер.
До ночи с 22 на 23 февраля 2014 г., когда руководство России приняло решение о присоединении Крыма, вряд ли существовала российская стратегия в отношении Украины, главным орудием которой могла бы быть «гибридная война». С конца февраля такая стратегия могла бы появиться, но она одновременно включала бы некоторые элементы, перечисленные А. Рацем в рамках «подготовительного этапа», «этапа наступления» и «этапа стабилизации». В реализации российской стратегии, особенно в период, предшествовавший присоединению Крыма, одна из центральных ролей была отведена Воздушно-десантным войскам, Силам специальных операций и другим родам и подразделениям Вооруженных сил России [9].
Приведенные Й. Столтенбергом и А. Рацем особенности «гибридной войны» представляются слишком неконкретными, чтобы стать основой нового термина.
Но даже в отношении событий с конца февраля 2014 г. использование понятия «гибридная война» представляется спорным. А. Рац пишет, что «в соответствии с российской военной мыслью о “войне нового поколения” гибридная война основана на комплексном использовании военных и невоенных инструментов, охватывающих, в целом, весь спектр политического инструментария государства, включая дипломатические, экономические, политические, социальные, информационные, а так же военные средства» (с. 87). Из приведенного исследователем набора Россия могла использовать далеко не все средства в процессе присоединения Крыма, а так же в контексте противоборства между центральными властями Украины и непризнанными Донецкой и Луганской народными республиками.
Зимой 2013–2014 гг. и весной 2014 г. трудно заметить какие-то значительные усилия России в Крыму и на востоке Украины в таких областях, как экономическая, социальная или информационная. Так, Р. Пухов, директор Центра анализа стратегий и технологий, пишет: «Пропагандистское обеспечение с российской стороны действий в Крыму носило в целом достаточно вялый характер… Смысл и направленность действий в Крыму Москвой не пропагандировались, а скорее замалчивались, как и конечные цели действий…» [10]
Несостоявшаяся росийско-украинская война
Если использование Россией военных средств в Крыму может быть представлено как часть комплексных мер, направленных на реализацию единой стратегии, т.е. на присоединение полуострова к России, то в восточной Украине российские военные средства в разные периоды использовались в разных целях.
В отличие от Крыма, где использование Россией военных средств сначала отрицалось, а потом было признано, присутствие российских военных в восточной Украине пока не получило официального подтверждения со стороны Москвы, хотя об этом свидетельствуют как журналистские расследования [11], так и фото- и видеоматериалы, публикуемые в Интернете [12]. Российские наблюдатели не ставят под сомнение присутствие отечественных военнослужащих, вооружения и военной техники на территории непризнанных Донецкой и Луганской народных республик. К примеру, редактор газеты «Военно-промышленный курьер» М. Ходаренок пишет: «Как известно, на стороне юго-востока сражаются добровольцы-отпускники. Как правило – на своем штатном вооружении» [13].
Несмотря на эти свидетельства говорить о вводе российских войск на территорию Украины не приходится, хотя такая возможность и рассматривалась в Москве до конца апреля 2014 г. Но уже 24 апреля Совет безопасности РФ отказался от этой идеи. А 25 июня Совет Федерации отозвал разрешение президенту об оперативном использовании Вооруженных сил за рубежом, данное 1 марта. Таким образом, как пишет российский исследователь М. Барабанов, «полноценная война России с Украиной так и не состоялась» [14]. Однако у А. Раца иное видение событий. По его мнению, «с августа 2014 г. конфликт трансформировался из гибридной войны в войну с применением сил общего назначения двух государств, хоть и ограниченного масштаба» (с. 14).
Приведенные данные показывают, что у российских властей не было ни заготовленного плана в отношении Украины, ни долгосрочных целей в связи с кризисом в этой стране, ни неизменных задач, для решения которых использовались военные средства. Поэтому действия Москвы в Крыму и восточной Украине трудно объединить понятием «гибридная война», включающего «подготовительный этап», «этап наступления» и «этап стабилизации», о которых пишет А. Рац.
Ненаучное понятие
Это заставляет усомниться не только в применимости понятия «гибридная война» в отношении событий в Украине, но и вообще в его состоятельности. Частично это подтверждают даже те, кто использует данное понятие. Например, генеральный секретарь НАТО Й. Столтенберг сказал 25 марта 2015 г.: «Конечно, в гибридной войне нет ничего нового. Она стара как троянский конь. Что отличает ее, так это то, что ее масштаб больше, скорость и интенсивность выше и то, что она имеет место у наших границ» [15]. А. Рац также указывает на то, что элементы «гибридной войны» не новы. По его мнению, «новизна заключается в высокой эффективности и, во многих случаях, координации в реальном времени в использовании различных средств, включая политические, военные, специальные операции и меры в области информации» (с. 87).
Приведенные Й. Столтенбергом и А. Рацем особенности «гибридной войны» представляются слишком неконкретными, чтобы стать основой нового термина, который может применяться не только к событиям на Украине, но и в других случаях. Ни генеральный секретарь НАТО, ни исследователь из ФИМО не объясняют, какие критерии лежат в оценках масштаба, интенсивности и эффективности действий Москвы. Иными словами, из приведенных цитат неясно, какими должны быть масштаб, интенсивность и эффективность, чтобы действия одного государства против другого могли характеризоваться как «гибридная война».
Работа А. Раца подтверждает слова Р. Пухова, написавшего, что «употребление термина “гибридная война” носит более пропагандистский, чем классификационный характер» [16]. Попытки разработать теорию «гибридной войны» на основе анализа событий в Крыму и восточной Украине могут быть успешны только в случае игнорирования хронологии и причинно-следственных связей данных событий. В ином случае такие попытки обречены на неудачу, поскольку факты не подтверждают данную теорию.
1. Rácz A. Russia’s Hybrid War in Ukraine. Breaking the Enemy’s Ability to Resist. – Helsinki: The Finnish Institute of International Affairs, 2015.
2. ESDP and NATO: better cooperation in view of the new security challenges. Speech by NATO Deputy Secretary General Ambassador Alexander Vershbow at the Interparliamentary Conference on CFSP/CSDP, Riga, Latvia, 5 March 2015 // NATO (http://www.nato.int/cps/en/natohq/opinions_117919.htm?selectedLocale=en).
3. Командующий ЗВО увидел признаки начала гибридной войны против России // Интерфакс. – 24 апреля 2015 г. (http://www.interfax.ru/russia/438305)
4. Крым. Путь на Родину // Россия 1 (http://russia.tv/video/show/brand_id/59195/episode_id/1180834/video_id/1147633/)
5. Там же.
6. Там же.
7. Ширяев В. «Вежливые люди» в Крыму: как это было // Новая газета. – 14 апреля 2014 г. (http://www.novayagazeta.ru/inquests/63246.html)
8. Сурначева Е., Габуев А., Сидоренко С. Многоглавый орел: Кто влиял на украинскую политику Кремля // Власть. – 3 марта 2014 г. (http://www.kommersant.ru/doc/2416461); Kofman M., Rojansky M. A Closer Look at Russia’s “Hybrid War.” – Washington: Kennan Institute, 2015 (http://www.wilsoncenter.org/sites/default/files/7-KENNAN%20CABLE-ROJANSKY%20KOFMAN.pdf); Weiss A.S. Putin the Improviser // The Wall Street Journal. – Feb. 20, 2015 (http://www.wsj.com/articles/putin-the-improviser-1424473405?ref=/home-page).
9. Барабанов М.С. Испытание «нового облика»: Украинский конфликт и военная реформа в России // Россия в глобальной политике. – 10 ноября 2014 г. (http://www.globalaffairs.ru/number/Ispytanie-novogo-oblika-17097)
10. Пухов Р.Н. Миф о «гибридной войне»: никаких принципиально новых действий наша армия в Крыму и на Украине не вела // Независимое военное обозрение. – 29 мая 2015 г. (http://nvo.ng.ru/nvo/2015-05-29/1_war.html)
11. Костюченко Е. «Мы все знали, на что идем и что может быть». Интервью с российским танкистом, который вместе со своим батальоном был командирован сражаться за Дебальцево // Новая газета. – 4 марта 2015 г. (http://www.novayagazeta.ru/society/67490.html)
12. Одно из наиболее полных собраний таких свидетельств собрано в авторитетном блоге BMPD (http://bmpd.livejournal.com/)
13. Ходаренок М.М. Сценарий третьей мировой. В конфликт на юго-востоке Украины вмешиваются добровольцы США и Западной Европы // Военно-промышленный курьер. – 18 марта 2015 г. (http://vpk-news.ru/articles/24284)
14. Иванов М. Владимир Путин предлагает Совету федерации отменить постановление о возможном применении армии на Украине // Коммерсант. – 24 июня 2014 г. (http://www.kommersant.ru/doc/2498345); Барабанов М.С. Указ. соч.
15. Keynote speech by NATO Secretary General Jens Stoltenberg at the opening of the NATO Transformation Seminar // NATO. – Mar. 25, 2015 (http://www.nato.int/cps/en/natohq/opinions_118435.htm?selectedLocale=en).
16. Пухов Р.Н. Указ соч.
(Голосов: 2, Рейтинг: 5) |
(2 голоса) |
На пути к миру, демократии и региональной стабильности
Современные конфликты — отражение войн XVII–XVIII веков Новые грани кризиса: гражданское обществоЭкспертный диалог на грани кризиса
Украинский вызов для РоссииРабочая тетрадь РСМД №24 / 2015
