Германское лидерство в Европе — гегемония поневоле?
Вход
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
(Голосов: 6, Рейтинг: 1.67) |
(6 голосов) |
К.филос.н., с.н.с. Сектора анализа политических изменений и идентичности ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН
В последние годы в странах Европы и за ее пределами все чаще говорят о возвращении Германией своих лидерских позиций в Старом Свете. Именно правительство ФРГ стало основным инициатором и архитектором реструктуризации долга Афин, получив в ответ обвинения в новой волне гегемонии. Кроме того, именно Германия инициировала проведение политики «открытых дверей» для беженцев, что в условиях миграционного кризиса вызвало крайне болезненную реакцию многих европейских стран.
В июле 2016 г. Европейский совет по международным отношениям выпустил по-настоящему знаковую статью [1], посвященную одной из актуальнейших тем современной политики — вопросу лидерства Германии в Европе. Утверждая, что Германия обрела ведущую роль на континенте, авторы Джозеф Джаннинг и Алмут Моллер отмечают следующее.
Во-первых, лидерство ФРГ обусловлено необходимостью регулировать военные конфликты на границах Евросоюза (Украина, ранее Балканы), а также миграционные потоки. Для решения этой задачи Берлин готов играть более активную роль в региональной дипломатии, даже мирясь с достаточно высокими рисками (противоречивая сделка с Турцией).
Во-вторых, политическая и экономическая роль Германии позволяет ей стать фактическим гегемоном в Европе. Однако немецкое правительство опасается негативной реакции государств–соседей, помнящих о германской агрессии и попытках навязать гегемонизм военным путем. Вместо этого Берлин сегодня проводит гибкую политику выстраивания политического центра внутри ЕС путем формирования коалиций и поддержания многосторонних отношений. Таким образом, удержание политического фокуса ФРГ на ЕС и его сохранение в свете последних проблем представляет для других стран Европы один из способов направлять энергию немцев на создание общеевропейского дома.
В-третьих, сам Берлин предпочитает оставаться региональным игроком в рамках ЕС, несмотря на то, что США фактически «взвалили на Германию роль гегемона в Европе».
Насколько верны выводы авторов статьи? Действительно ли ФРГ становится гегемоном поневоле и выгодно ли это ее трансатлантическим партнерам, не говоря уже о соседях?
В последние годы в странах Европы и за ее пределами все чаще говорят (иногда с критикой и осуждением, иногда с нескрываемой радостью) о возвращении Германией своих лидерских позиций в Старом Свете. Особую остроту дискуссии придали события, связанные с долговым кризисом Греции. Именно правительство ФРГ стало основным инициатором и архитектором реструктуризации долга Афин, получив в ответ обвинения в новой волне гегемонии. Кроме того, именно Германия инициировала проведение политики «открытых дверей» для беженцев, что в условиях миграционного кризиса вызвало крайне болезненную реакцию многих европейских стран.
ФРГ — от руин к лидерству
Вновь обретенная мощь означает новую
ответственность
Каким же образом нынешняя ФРГ шла к своему лидерству и существует ли оно на самом деле?
После 1945 г. для Германии началась новая эпоха. Страна оказалась разделенной по линии фронта холодной войны. Место и роль двух Германий определялись стратегическими планами генеральных штабов стран НАТО и Варшавского договора. И ФРГ, и ГДР использовались в пропагандистской войне как своего рода витрины двух миров — капиталистического и социалистического. Все важные экономические решения в двух немецких государствах так или иначе принимались с оглядкой на «больших братьев» (США и СССР) и не в последнюю очередь друг на друга.
Вместе с тем еще в начале 1950-х гг. первый генеральный секретарь НАТО Гастингс Исмей выступил со стратегической инициативой, нацеленной на то, чтобы «не допускать СССР в Европу, обеспечивать в ней американское присутствие и сдерживать Германию» (To keep Americans in, to keep Russians out, to keep Germans down). Тем самым фактически ограничивался суверенитет ФРГ, на территории которой были размещены войска США, Англии, Франции, Бельгии и других государств. Позднее здесь разместили ядерные боезаряды, которые до сих пор остаются на боевом дежурстве. Похожая ситуация наблюдалась и в ГДР вплоть до распада ОВД и поглощения Восточной Германии ФРГ.
Берлин сегодня проводит гибкую политику выстраивания политического центра внутри ЕС путем формирования коалиций и поддержания многосторонних отношений.
Ситуация с политической «эмансипацией» Германии стала постепенно меняться после объединения ФРГ и ГДР, чему предшествовал длительный переговорный процесс в формате «2+4» (два немецких государства и четыре державы-победительницы). Разумеется, объединение страны послужило мощным стимулом для немцев, включая дипломатов и политиков, к поиску нового места объединенного государства на международной арене. Этот процесс определялся несколькими фундаментальными факторами. Первый — в Основном Законе ФРГ было зафиксировано, что с территории Германии никогда впредь не должна исходить военная угроза (даже соответствующая статья 115 называется «Случай обороны»). Это определяло ограниченный характер участия немецкой армии в зарубежных операциях НАТО. Второй фактор — действие статей 53, 77 и 107 Устава ООН, посвященных «государствам-агрессорам», которые недвусмысленно указывали на ФРГ как на правопреемницу Третьего рейха. Только в 1995 г. эти положения были отменены как устаревшие.
В настоящее время Германия стремится стать постоянным членом Совета Безопасности ООН. За свою современную историю страна несколько раз имела статус непостоянного члена СБ — в 1995–1996, 2003–2004 и 2011–2012 гг. С целью получения статуса постоянного члена ФРГ активно участвует в процессе реформирования ООН, а также вносит существенный финансовый вклад в функционирование этой организации. По данным на 2013 г., взнос ФРГ — около 180 млн долл. в год — составлял порядка 7,1% от общего бюджета ООН. Несмотря на то, что в 2005 г. процесс реформирования ООН был фактически заморожен, Берлин рассматривает эту ведущую мировую организацию как важную площадку для укрепления своей роли и веса на международной арене и повышения престижа страны.
Свобода действий милостью Вашингтона?
Можно ли согласиться с выводами авторов статьи о том, что США «позволили» Германии стать более самостоятельной и даже «взвалили» на нее бремя лидерства?
Безусловно, ФРГ остается одним из важнейших американских союзников в Европе. Немецкие лидеры постоянно подчеркивают важность трансатлантических отношений для Германии. Немецкая политическая элита ни в коем случае не оспаривает долг своей страны перед западными союзниками за освобождение от нацизма. Но действительно ли именно Соединенные Штаты выступили инициатором более активной роли ФРГ на международной арене, роли своего рода «смотрящего» за Европой?
В некотором плане с этим утверждением можно согласиться, если обратиться к политическим событиям в Европе 1990-х гг. Важной вехой в утверждении международной роли Германии послужили события в бывшей Югославии 1990–1999 гг. Это был первый серьезный вызов для внешней политики ФРГ. Военная операция НАТО против боснийских сербов в 1995 г., а также агрессия против Югославии в марте – апреле 1999 г. стали первым случаем использования Бундесвера за пределами Германии, что вызвало немало негативных ассоциаций с гитлеровской Германией. Очевидно, что без санкции Вашингтона как лидера НАТО это вряд ли могло произойти. Вместе с тем активизация немецкой политики на Балканах отвечала и устремлениям Берлина. Именно балканская политика ФРГ показала, что после объединения Германия вновь превратилась в ведущего игрока в Центральной Европе и даже смогла отчасти избавиться от «комплекса вины», возникшего после окончания Второй мировой войны [2]. При этом многие российские исследователи отмечают, что политика ФРГ на Балканах прямо или косвенно способствовала увеличению конфликтного потенциала в этом регионе.
Именно балканская политика ФРГ показала, что после объединения Германия вновь превратилась в ведущего игрока в Центральной Европе и даже смогла отчасти избавиться от «комплекса вины», возникшего после окончания Второй мировой войны.
ФРГ, реализуя свои национальные интересы (пусть и в рамках ЕС и в режиме жесткой дипломатический сцепки с США) в юго-восточной части Европы, стремится повысить свой международный статус до уровня региональной державы. При этом Берлин опирается на экономические инструменты (финансовая помощь, присутствие немецких компаний), а также использует «мягкую силу».
Помимо балканского фронта, на котором рост политической значимости ФРГ очевиден, следует указать другие направления успешной деятельности немецкой дипломатии. Речь идет о «Веймарском треугольнике» (совместный проект ФРГ и Франции по политической и экономической интеграции Польши в структуры единой Европы, начатый в 1991 г.), а также о многочисленных программах «Восточного партнерства» со странами бывшего СССР, в первую очередь с Белоруссией, Украиной, Молдавией, странами Закавказья. Немецкие политические фонды и организации присутствуют на всем постсоветском пространстве. Не отстает от них и бизнес. До охлаждения политических отношений между Россией и ЕС в 2014 г. в России действовало более 6 тыс. немецких компаний. Образно говоря, на Востоке германская дипломатия и бизнес идут рука об руку, помогая друг другу.
Основной принцип европейской политики ФРГ заключается в отходе от любого намека на военную конфронтацию и активнейшем вовлечении бизнеса в процесс продвижения идеи немецкого лидерства в Европе (особенно в Восточной). Дело в том, что немецкая экономика носит ярко выраженный экспортный характер. Продажи высокотехнологического оборудования, товаров машиностроения и прочих изделий с высокой добавленной стоимостью, в том числе на рынки Восточной Европы и Азии, имеют ключевое значение для экономики Германии. В настоящее время германская дипломатия вынуждена разрываться между санкционным режимом и интересами национального бизнеса. При этом следует подчеркнуть, что именно ФРГ вслед за Вашингтоном и Лондоном призвала ввести антироссийские санкции, и именно Берлин сегодня наиболее жестко настаивает на продлении срока их действия, опять же следуя в фарватере американской политики.
В 2012 г. германское внешнеполитическое ведомство выступило с новой стратегией внешней политики ФРГ. Документ под названием «Способствовать глобализации — развивать партнерства — разделять ответственность» фактически закрепил действующие платформы и форматы сотрудничества Германии с ключевыми партнерами на Востоке — Россией, Турцией и др. Было подчеркнуто, что Германию с этими странами связывают долгосрочные стратегические экономические партнерства. Это говорит о том, что немецкая дипломатия вполне уверенно чувствует себя в роли автономного актора. О росте «эмансипации» немецкой политики свидетельствует и тот факт, что ФРГ отказалась принять условия американцев в договоре о Трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве (TTIP), поскольку, по мнению немцев, он однозначно выстроен в пользу США. Однако речь идет не о полном отказе немецкой стороны от переговоров, а лишь о затягивании процесса с целью достижения компромисса.
Основные направления немецкой внешней политики
В настоящее время, помимо выстраивания отношений с США и со странами — членами ЕС, во внешнеполитической деятельности ФРГ можно выделить три направления — греческое, украинское и турецкое. Верно ли утверждение авторов статьи о том, что Германия выступает незаменимым переговорщиком и «честным маклером» в конфликтных регионах?
В отношении Греции Германия проявила себя как крайне жесткий переговорщик, заявив о своей ведущей роли в финансовой политике единой Европы. В том числе по инициативе ФРГ и при активном финансовом участии немецких банков в «спасительном зонтике для еврозоны» были созданы Европейский фонд финансовой стабильности (EFSF) и Европейский стабилизационный механизм (ESM). Они призваны оказывать финансовую поддержку нуждающимся странам Европы при условии соблюдения ими требований жесткой экономии.
Основной принцип европейской политики ФРГ заключается в отходе от любого намека на военную конфронтацию и активнейшем вовлечении бизнеса в процесс продвижения идеи немецкого лидерства в Европе.
Наглядным примером жесткой позиции Германии в долговом вопросе может служить кризис на Кипре в 2012 г. В поисках решения вопроса погашения внешнего долга правительство этой страны обратилось за кредитом к России. Германия выступила с резкой критикой этого шага, который, по ее мнению, мог создать опасный прецедент долговой зависимости члена еврозоны от третьей стороны.
В качестве другого примера активного использования Германией сложного экономического положения в еврозоне эксперты приводят ситуацию с отрицательными процентными ставками по кредитованию и ценным бумагам. Так, бывший главный экономист Европейского Центробанка Юрген Штарк считает, что при таком положении дел, когда Бундесбанк в ФРГ выпускает ценные бумаги под –0,009% годовых, инвесторы обречены на убытки. Фактически Германия получает премию за то, что берет деньги в долг.
Жесткой критике подвергается и ситуация с огромным положительным торговым сальдо страны. Так, за июнь 2016 г. ФРГ экспортировала товаров и услуг на 106,8 млрд евро, тогда как импорт составил 82 млрд евро. Таким образом, экспорт превысил импорт более чем на 20%. По мнению некоторых экономистов, в частности профессора Хайнера Флассбека, немецкий экспорт был искусственно раздут, особенно из-за излишне дешевого евро в первые годы после его введения (около 0,9 американского доллара). Кроме того, внутри еврозоны Германия проводила политику зарплатного демпинга. Между ФРГ и другими странами ЕС возникла конкурентная пропасть из-за намного более высокой конкурентоспособности Германии. Евросоюз обозначил желательный инфляционный рубеж в 2% в год, что означало среди прочего ежегодный рост стоимости рабочей силы на уровне около 2%. Однако Германия в последние годы удерживала рост стоимости своей рабочей силы примерно на нуле, тем самым девальвируя на 2% зарплаты. По сути, она проводила политику трудового демпинга и поэтому выиграла в объемах экспорта.
Таким образом, обладая большими конкурентными преимуществами в экспорте, Германия была вынуждена занять важное и одновременно непопулярное положение спонсора неплатежеспособных государств Евросоюза. Иными словами, ФРГ играет ведущую роль в Европе благодаря своему экономическому лидерству, но в силу дисбалансов в развитии еврозоны это лидерство воспринимается в проблемных странах ЕС как своего рода ярмо или экономический «четвертый рейх».
Что касается ситуации на Украине, то Германия с самого начала украинских событий в конце 2013 г. активно выступала в поддержку сил, взявших власть в Киеве. Данная позиция находилась в полном консенсусе с линией Вашингтона. Позиция по украинскому вопросу вкупе с резкой критикой России за присоединение Крыма и поддержку восставшего против новой киевской власти Донбасса, с одной стороны, обострила отношения между Россией и Германией, а с другой — породила разногласия как между самими государствами ЕС, так и в среде германской политической элиты. В обиход даже вошло выражение «пониматель Путина» (Putinversteher), которое обозначает политика или журналиста, выражающего симпатии российской политике либо сомневающегося в целесообразности политического курса немецкого руководства.
Очевидно также стремление Германии играть лидирующую роль в теряющем эффективность нормандском переговорном процессе. Это обусловлено, в частности, многолетними политическими инвестициями в программы «Восточного партнерства».
ФРГ играет ведущую роль в Европе благодаря своему экономическому лидерству, но в силу дисбалансов в развитии еврозоны это лидерство воспринимается в проблемных странах ЕС как своего рода ярмо или экономический «четвертый рейх».
Особо следует остановиться на турецком векторе немецкой внешней политики. Германия играет первую скрипку в переговорах о вступлении Турции в ЕС, которые ведутся уже не одно десятилетие. Поэтому любые демарши Брюсселя и Берлина в этом вопросе особенно болезненно воспринимаются Анкарой именно в контексте двусторонних отношений.
Наибольшую остроту турецкий вопрос и вопрос о роли Германии на этом направлении немецкой внешней политики приобрели в ходе миграционного кризиса 2014–2016 гг. В самый разгар кризиса канцлер ФРГ Ангела Меркель проявила политическую неосторожность, заявив о готовности Германии принять всех мигрантов. Это было воспринято последними как сигнал к действию, и очень скоро желающих найти пристанище в ФРГ стало так много, что начались проблемы с местным населением, неоднозначно воспринявшим политику «открытых дверей». Недовольство немцев привело, в частности, к успеху правой партии «Альтернатива для Германии» на выборах в земельные парламенты.
Под воздействием этих факторов немецкое правительство выступило в марте 2016 г. с инициативой заключить сделку с Турцией, которая предусматривала предоставление Анкаре денежных средств первоначально в размере 3 млрд евро. При этом Брюссель обязывался в рамках этой сделки вернуться к переговорам о вступлении Турции в ЕС, т.е. стратегической цели президента Р. Эрдогана. Однако после провала путча, в организации которого турецкий президент обвинил в том числе и Евросоюз, а также после получения отказа ЕС отменить визовый режим из-за инициатив Анкары о введении смертной казни сделка оказалась под большим вопросом.
Не будет преувеличением сказать, что неурегулированная проблема беженцев и турецкий вопрос висят над А. Меркель дамокловым мечом. Близятся выборы в Бундестаг, а если сделка будет окончательно расторгнута, и Турция в знак протеста откроет коридоры для новых беженцев, то А. Меркель станет, по сути, объектом насмешек не только для своих избирателей, но и для всей Европы, в которой так много говорят о доминировании «железной канцлер-леди». Результаты последних выборов в Мекленбурге — Передней Померании дают повод утверждать о закате эпохи А. Меркель, поскольку вотум недоверия избирателей становится все более очевидным. Уже ведутся разговоры о возможных преемниках федерального канцлера, разумеется, при условии сохранения традиционного расклада сил на выборах в Бундестаг в 2017 г.
Лидером быть
Подводя итоги, можно констатировать, что политика Германии направлена на то, чтобы, во-первых, путем экономического доминирования и использования «мягкой силы» добиться большего политического веса в Европе и прилегающих регионах, во-вторых, освободиться от унаследованных от военного времени комплексов политической неполноценности, влияние которых до сих пор полностью не преодолено. Вместе с тем современная Германия видит свою политическую миссию прежде всего в формате трансатлантических отношений и пытается реализовать себя в первую очередь в экономике.
Если говорить о перспективах германо-российских отношений, то Берлин остается для Москвы достаточно сложным, но необходимым партнером. Что касается опасений некоторых государств Европы относительно выстраивания Германией «четвертого рейха», то они явно преувеличены. Берлин комфортно чувствует себя в роли экономического лидера ЕС, не стремясь стать политическим гегемоном. Однако желание немцев «эмансипироваться» в политике, стать более значимыми переговорщиками, участниками переговорных процессов на уровне интеграционных объединений (переговоры о TTIP и пр.) дает основание говорить о том, что для Берлина этот процесс крайне важен.
Таким образом, в целом можно согласиться с выводами авторов материала, опубликованного в уважаемом экспертном издании. При этом следует подчеркнуть, что в последние годы позиции Германии как негласного лидера Европы подвергаются все большей критике со стороны периферии Евросоюза, а миграционный кризис угрожает еще сильнее обострить противоречия внутри ЕС. Тем не менее без Германии в этом процессе не обойтись. Полярность мнений относительно места этой страны в европейской интеграции — от восторгов до опасений возникновения «четвертого рейха» — свидетельствует о важности роли ФРГ в сложных процессах в едином европейском доме.
1. Janning J., Möller A. Leading from the Center: Germany’s New Role in Europe. European Council on Foreign Relations, July 2016.
2. Speck U. Macht gestalten. Optionen deutscher Außenpolitik // Internationale Politik. 2012. № 1 (Januar/Februar). S. 88–96.
(Голосов: 6, Рейтинг: 1.67) |
(6 голосов) |
