Фактор США на Ближнем Востоке в новых условиях

В отличие от президентских выборов последних двух десятилетий «новая команда» в Белом доме столкнулась с большими затруднениями при выработке ближневосточной политики. В обстановке внутреннего раскола, поляризации, сбоев в функционировании политической системы и пандемии Ближний Восток как бы выпал из числа ее внешнеполитических приоритетов. Дональд Трамп оставил Джо Байдену тяжелое и запутанное наследие, где не могло быть места ни преемственности, ни резкой смены курса по всем азимутам.

Сформулированная президентом США своя ближневосточная стратегия после Дж. Буша, Б. Обамы и Д. Трампа выглядит как желание найти середину между двумя крайностями — сверхвовлечённость в региональное устройство и военное вмешательство, с одной стороны, и полный поворот к Азиатско-Тихоокеанскому региону — с другой. То есть сложилось понимание того, что США не могут изменить Ближний Восток, но и уйти из региона они себе позволить не могут. В то же время частью этой скорректированной стратегии по-прежнему остаётся настрой на противодействие России и Китаю, которые якобы воспользовались вакуумом, сложившимся в регионе, и на мобилизацию в этих целях традиционных арабских партнёров. В этом состоит главное противоречие. Планы создания регионального «альянса демократий» не имеют на Ближнем Востоке реальной перспективы. Итоги поездки Дж. Байдена на Ближний Восток со всей очевидностью показали, что в отличие от времен советско-американской конфронтации, арабские страны проводят диверсифицированную политику, избегая сугубо односторонней ориентации по принципу «враг моего друга не мой враг». В условиях нового витка глобальной конфронтации лидеры этих стран страхуются, не замыкают внешние связи на неустойчивых союзах, считая, что их национальным интересам в новых геополитических и региональных реалиях больше соответствует поддержание отношений ситуационного партнёрства с крупными державами.

Кардинальных поворотов в ближневосточной политике США ожидать не приходится. Действующий президент будет вынужден считаться с соотношением сил в Конгрессе, которое нельзя изменить исполнительными декретами. Ближний Восток останется в сфере внимания демократической администрации, хотя и не в числе главных приоритетов. Вместе с тем новый стиль с акцентом на многостороннюю дипломатию поможет выстраивать более взвешенную линию в отношении ключевых региональных проблем. При этом администрация Д. Байдена не сможет игнорировать тот факт, что за последние два десятилетия многовекторная политика России показала свою востребованность. Новая реальность на Ближнем Востоке будет вынуждать американскую дипломатию искать с Россией точки взаимодействия через преодоление кризиса доверия даже в условиях напряженных двусторонних отношений. Весь вопрос в том, насколько возможно вычленить Ближний Восток из контекста реальной геополитики, разворачивающейся в конфронтационном русле. Важным показателем намерений США будет в этом смысле Сирия, где обе страны, как и в Европе, находятся в прямом военном соприкосновении.

В отличие от президентских выборов последних двух десятилетий «новая команда» в Белом доме столкнулась с большими затруднениями при выработке ближневосточной политики. В обстановке внутреннего раскола, поляризации, сбоев в функционировании политической системы и пандемии Ближний Восток как бы выпал из числа ее внешнеполитических приоритетов. Если Дж. Буш-младший вскоре после своего избрания выступил с амбициозной инициативой «Большой Ближний Восток», предусматривающий демократическое переустройство региона, Б. Обама быстро направил в регион специального представителя с посреднической миссией между Израилем и Палестинской автономией, а Д. Трамп, напротив, перечеркнул целый ряд традиционных «констант» в политике своих предшественников, то администрации Дж. Байдена понадобилось немало времени, чтобы осмыслить место этого проблемного региона в своей глобальной стратегии. Дональд Трамп оставил Джо Байдену тяжелое и запутанное наследие, где не могло быть места ни преемственности, ни резкой смены курса по всем азимутам.

Продолжение конфронтационной политики в отношениях с Россией и Китаем, оформленной идеологически в концепцию противоборства «демократий» и «автократий», предполагало ревизию ближневосточного вектора и восстановление доверия в мире с учётом всего болезненного опыта США, особенно после иракского и афганского фиаско. Вопрос был в том, как это сделать на фоне меняющегося не в пользу США глобального баланса сил и разительных перемен в самом регионе, где Соединённые Штаты всё меньше воспринимаются как ключевой региональный игрок. Уже ко второму сроку президента Б. Обамы после долгих дискуссий в Вашингтоне сложился своего рода консенсус, на который ориентировался и Д. Трамп, хотя одной из первых его заграничных поездок был визит в Саудовскую Аравию. Политика США на Ближнем Востоке излишне милитаризирована, в то время как втягивание во внутренние дела региона и вложенные ресурсы не дают должной политической отдачи. Отсюда вывод — необходимо сокращать военное присутствие и объём политических обязательств, избегая перенапряжения в условиях нарастающих глобальных угроз и вызовов.

Николай Сурков:
Саудовская Аравия и США: возможна ли перезагрузка отношений

Президент и государственный секретарь США выступали с критикой своих предшественников, а формулирование собственного подхода к региону с его нерешёнными конфликтами и социально-политическими катаклизмами явно задерживалось. В арабском мире стала распространятся неопределённость по поводу того, как и когда Дж. Байден всё-таки определится. Возникали вопросы, не следует ли готовиться к уходу США из Ближнего Востока и поиску внешнеполитических альтернатив. В государствах Персидского залива, рассматривающих Иран как реальную угрозу, усиливались озабоченности проблемой безопасности в случае, если в результате проводимых корректировок США решат отказаться от традиционной роли гаранта. Звучащие из Вашингтона общие слова о «рекалибровке», «передислокации» и «смене ориентации» вызывали смешанные чувства: желание, чтобы Америка как-то определилась, с одной стороны, и потеря доверия к ней — с другой. Отсутствие долгое время видимых подвижек в достижении договорённостей об условиях возвращения США в СВПД и неясность дальнейших намерений сторон воспринимались с обеспокоенностью среди партнёров США в регионе — не только аравийских монархий, но и Израиля. Осложнившаяся внутриполитическая обстановка в этой стране после формирования шаткой «двуглавой коалиции» и появления перспективы пятых за последние четыре года парламентских выборов — всё это ставило американскую дипломатию в двусмысленное положение.

Негативное для США влияние украинского кризиса на мировую энергетику и его нейтральное политическое восприятие в «незападном мире» (ближе к пониманию мотивировок России) послужили неким стимулятором, побудившим Соединённые Штаты вновь переключить внимание на Ближний Восток. Тем более, что сложившаяся конъюнктура на нефтяном рынке повлекла за собой значительный рост цен на топливо в США, что могло иметь для администрации США неблагоприятные последствия в свете приближающихся выборов в Конгресс.

В этой обстановке объявление о предстоящей 15–16 июля поездке Дж. Байдена в регион было встречено с большой долей скептицизма прежде всего внутри страны. Особую критику вызвал визит в Саудовскую Аравию, которую президент обещал сделать «изгоем» после жестокой расправы с саудовским журналистом Аль-Хашогги, а теперь, мол, собирается её реабилитировать в угоду внутренним интересам. Сам Байден был даже вынужден публично выступить с разъяснениями, чтобы представить цели своего визита на Ближний Восток в более широком глобальном и региональном контексте.

Пессимистические настроения в кругах американского экспертного сообщества нашли своё образное выражение в статье Д. Кёрцера и А.Д. Миллера, двух известных высокопоставленных дипломатов в отставке, многие годы проработавших на Ближнем Востоке и в Государственном департаменте США при президентах Р. Рейгане и Дж. Буше-старшем. Суть этого образа в переводе на политический язык сводится к следующему. Если вы разводите сад и бросайте его на шесть месяцев, то ничего кроме сорняков не обнаружите, когда вернётесь. Дж. Байден исключил Ближний Восток из своих приоритетов на целых шестнадцать месяцев, и за это время сорняков выросло множество. И вот президент был направлен в «дипломатический набег» по региону, чтобы «посадить» флаги и «устранить ущерб, нанесённый цветам и растениям». Вывод таков: «поворот к Ближнему Востоку будет недолгим, быстрой отдачи ждать не следует».

Николай Сурков:
Арабский саммит для американского президента

Маршрут поездки от Тель-Авива в Джидду, где помимо двусторонних американо-саудовских переговоров президент США провёл встречу с рядом арабских лидеров в формате государств-членов ССАГПЗ+3 (Египет, Ирак, Иордания) сам по себе показателен. Он указывает на какие государства его администрация намерена делать ставку, а также круг часто взаимосвязанных проблем, подходы к которым она считает необходимым прояснить и согласовать. Это региональная безопасность, дальнейшая нормализация арабо-израильских отношений, ситуация с возвращением США в СВПД, предупреждающие сигналы Ирану, новое понимание характера союзнических отношений, конфликтное урегулирование с акцентом на Йемене, продолжение палестино-израильских контактов и др.

Израильская часть поездки Дж. Байдена продемонстрировала, что Соединённые Штаты не собираются подвергать ревизии наследие предыдущей администрации, официально объявившей не противоречащими нормам международного права израильские поселения на Западном берегу и признавшей Иерусалим столицей Государства Израиль. Как и вопрос еврейских поселений, статус Иерусалима для США по большому счету уже «fait accompli». В то же время Дж. Байден подтвердил поддержку палестино-израильского урегулирования по формуле «два государства для двух народов», но это был чисто формальный жест, скорее, дань его предвыборным заявлениям. Эта позиция также зафиксирована (хотя и в одностороннем порядке с американской стороны) в тексте «Совместной декларации о стратегическом партнёрстве» с Израилем. Визит в Палестинскую автономию носил, скорее, туристический характер, если не считать мимолётных высказываний о намерении способствовать налаживанию диалога с палестинцами и гуманитарных грантов. Текст этой широковещательной Декларации не оставляет сомнений в продолжении Соединёнными Штатами принципиального курса на обеспечение безопасности и военного доминирования Израиля в качестве «стратегического обязательства, жизненно важного для национальной безопасности самих Соединённых Штатов». В этой связи были оглашены дополнительные меры сотрудничества в области ПВО и разработки лазерных технологий. Другим важным моментом в Декларации был переданный партнёрам США в регионе сигнал о том, что США «никогда не позволят Ирану получить ядерное оружие» и будут работать вместе с ними над противодействием «агрессии Ирана и его дестабилизирующей деятельности». И наконец, США и Израиль выразили высокую оценку «Соглашениям Авраама» как весомому дополнению к мирным договорам Израиля с Египтом и Иорданией и как отправному пункту в строительстве новой региональной системы безопасности.

Поездка в Саудовскую Аравию — наиболее сложная и деликатная часть ближневосточной поездки президента — рассматривалась в двух аспектах. Во-первых, нормализация остававшихся долгое время натянутыми двусторонних отношений при новой расстановке акцентов по сравнению с политикой Д. Трампа и Б. Обамы. Во-вторых, презентация концепции ближневосточной стратегии так, как её видит администрация США.

В двустороннем плане Дж. Байден старался найти некую середину в вечном конфликте между «американскими ценностями» и «национальными интересами», между защитой прав человека и поддержкой жёстких автократий, к которым в Соединённых Штатах, в том числе среди демократов, относят саудовское королевство. Вокруг этой дилеммы, где в связи с убийством Аль-Хашогги напрямую затронут престиж такой сильной фигуры королевства, как наследный принц Мухаммед бен Сальман, в США разворачивались острые дискуссии. Поднимал ли президент США правозащитную тематику перед наследным принцем и какова была его реакция? Отвечая на многочисленные вопросы, президент подтвердил, что говорил об этом «прямо и откровенно», хотя во внутриполитическом дискурсе США остались большие сомнения в решимости американской администрации и лично Дж. Байдена ставить идеологические ценности выше интересов практической политики. Реакция саудовского руководства была не менее прямой. Как стало известно в арабском мире, Мухаммед бен Сальман коротко ответил: «А как насчёт Ширин абу Акле» (журналистка палестинского происхождения, убитая в Израиле). В целом контраст между тем, как американцы «защищают» демократию и права человека на Украине и как они делают это в отношении палестинского народа в арабском мире не остался незамеченным. Этим отчасти объясняется отсутствие в принятых документах каких-либо упоминаний с арабской стороны о событиях на Украине.

Леонид Цуканов:
После «Негева»: будущее коллективной безопасности на Ближнем Востоке

Поездка президента США на Ближний Восток стала поводом для публичного оглашения результатов ревизии внешнеполитического курса в его региональном измерении. Символизм усматривался Дж. Байденом в том, что он стал первым американским президентом, кто прибыл в Саудовскую Аравию из Израиля и первым из них, кто посетил этот регион в то время, когда у США нет там воинского персонала, задействованного в военных операциях. В дальнейшем акцент с американской стороны делался на «интенсивной дипломатии» с оговоркой о том, что применение силы рассматривается как крайнее средство, когда все другие возможности исчерпаны.

Ближневосточная стратегия США представлена по пяти главным направлениям.

Первое — США не могут оставить вакуум, который заполняют Россия, Китай или Иран, и никуда не уходят. Укрепление партнёрства со странами, приверженными «международному порядку, основанному на правилах», с уверенностью в том, что они сами могут защищать себя от внешних угроз.

Второе — сотрудничество в области безопасности. Заверения в решимости обеспечивать свободу судоходства и торговых путей в региональных водах, включая Ормузский пролив и Баб эль-Мандеб, чтобы не допустить доминирования там какой-либо страны.

Третье — деэскалация и прекращение региональных конфликтов. Готовность сотрудничать с партнёрами в отражении угроз со стороны Ирана, принуждая его к свёртыванию ядерной программы.

Четвёртое — развитие двусторонних политических и экономических связей, сотрудничество в области безопасности, продвижение региональных проектов в таких областях, как энергетика, свободная торговля и инвестиции.

Пятое — приверженность США правам человека, фундаментальным свободам и ценностям Устава ООН.

Предметом обсуждений остаётся вопрос о том, каким образом многозначительные заявления американского президента на Ближнем Востоке с претензиями на лидерство могут конвертироваться в практической политике, хотя нарастание напряжённости в Европе и Азии постепенно отодвигают его поездку на задний план. Оценки перспектив довольно сдержанные — от полного неверия в возможности Соединённых Штатов добиться амбициозных целей в быстро меняющемся регионе до утверждений о том, что Дж. Байдену надо дать время, и у США остаются шансы адаптировать ближневосточный вектор к новым реалиям в мире и внутри страны. Похоже, Дж. Байден увёз с Ближнего Востока не слишком тяжёлый политический багаж. Попытки представить как прорыв согласие Саудовской Аравии на пролёт своего воздушного пространства израильским гражданским самолётам, были быстро обесценены официальными пояснениями с саудовской стороны в том смысле, что речь не идёт о нормализации отношений с Израилем, а лишь о том, чтобы облегчить международные авиационные коммуникации. Если говорить о роли Соединённых Штатов в снижении нефтяных цен, то здесь саудовцы также внесли корректировки. Государственный министр по иностранным делам А. Аль-Джубейр поспешил заявить, что решение будет приниматься на основе оценок состояния рынка, и Саудовская Аравия намерена продолжать консультации с государствами-членами ОПЕК и в рамках ОПЕК+, то есть с Россией. Саудовцы выступают против политизации мировой финансовой системы и не поддерживают призывы к нефтяному эмбарго. По мнению экспертов, если и будет принято решение о дальнейшем повышении нефтедобычи, то во всяком случае не настолько, чтобы США могли бы приписать себе эту заслугу.

Никита Смагин:
Ось Москва — Тегеран: альянс без лишних обязательств

Сформулированная президентом США своя ближневосточная стратегия после Дж. Буша, Б. Обамы и Д. Трампа выглядит как желание найти середину между двумя крайностями — сверхвовлечённость в региональное устройство и военное вмешательство, с одной стороны, и полный поворот к Азиатско-Тихоокеанскому региону — с другой. То есть сложилось понимание того, что США не могут изменить Ближний Восток, но и уйти из региона они себе позволить не могут. В то же время частью этой скорректированной стратегии по-прежнему остаётся настрой на противодействие России и Китаю, которые якобы воспользовались вакуумом, сложившимся в ближневосточном регионе, и на мобилизацию в этих целях традиционных арабских партнёров. В этом состоит главное противоречие. Планы создания регионального «альянса демократий» не имеют на Ближнем Востоке реальной перспективы. Итоги поездки Дж. Байдена на Ближний Восток со всей очевидностью показали, что в отличие от времен советско-американской конфронтации, арабские страны проводят диверсифицированную политику, избегая сугубо односторонней ориентации по принципу «враг моего друга не мой враг». В условиях нового витка глобальной конфронтации лидеры этих стран страхуются, не замыкают внешние связи на неустойчивых союзах, считая, что их национальным интересам в новых геополитических и региональных реалиях больше соответствует поддержание отношений ситуационного партнёрства с крупными державами.

Укрепление стратегического партнёрства США с Израилем за счёт прав палестинского народа на свою государственность вряд ли продвинет дальше нормализацию отношений Израиля с арабским миром. Скорее, наоборот. Процесс интеграции Израиля в регион осложнится. В результате можно ожидать резкого роста радикальных настроений среди палестинцев при поддержке «фронта сопротивления» со стороны арабских государств. Об этом свидетельствуют такие признаки, как восстановление отношений движения «Хамас» с Сирией и прошедшая в Алжире при его содействии встреча всех палестинских организаций, а также последнее обострение вокруг сектора Газа. В вопросах безопасности монархии Персидского залива не склонны целиком полагаться на США и в качестве альтернативы американским гарантиям ищут возможностей разрядить напряжённость с Ираном через посредничество в региональном формате.

Кардинальных поворотов в ближневосточной политике США ожидать не приходится. Действующий президент будет вынужден считаться с соотношением сил в Конгрессе, которое нельзя изменить исполнительными декретами. Ближний Восток останется в сфере внимания демократической администрации, хотя и не в числе главных приоритетов. Вместе с тем новый стиль с акцентом на многостороннюю дипломатию поможет выстраивать более взвешенную линию в отношении ключевых региональных проблем. При этом администрация Д. Байдена не сможет игнорировать тот факт, что за последние два десятилетия многовекторная политика России показала свою востребованность. Новая реальность на Ближнем Востоке будет вынуждать американскую дипломатию искать с Россией точки взаимодействия через преодоление кризиса доверия даже в условиях напряженных двусторонних отношений. Весь вопрос в том, насколько возможно вычленить Ближний Восток из контекста реальной геополитики, разворачивающейся в конфронтационном русле. Важным показателем намерений США будет в этом смысле Сирия, где обе страны, как и в Европе, находятся в прямом военном соприкосновении.