Южная Корея — США: Трамп, Мун и THAAD

На саммите 29–30 июня 2017 г. в Вашингтоне Д. Трамп и Мун Чжэ Ин заявили, что дверь для диалога с Северной Кореей остается открытой, однако при соответствующих обстоятельствах. План Мун Чжэ Ина предполагает поэтапный и всеобъемлющий подход к северокорейской ядерной проблеме, что означает, что на первом этапе Северная Корея приостановит осуществление своей ядерной программы, чтобы в дальнейшем ее окончательно закрыть. Президент Южной Кореи сумел добиться публичного согласия Д. Трампа на возобновление межкорейского диалога и предоставление Сеулу ведущей роли в создании условий для мирного объединения Корейского полуострова. Воинственность Д. Трампа в отношении Пхеньяна, похоже, приглушена. Острым вопросом в отношениях между Сеулом и Вашингтоном осталась проблема размещения в Южной Корее ПРО THAAD — она не затрагивалась ни в совместном заявлении, ни в выступлениях президентов двух стран на совместной пресс-конференции.

Приход к власти в США импульсивного Д. Трампа с установкой «Америка прежде всего» не мог не привнести нюансы в американо-южнокорейские отношения и по-новому расставить акценты в обстановке вокруг северокорейской ракетно-ядерной программы.

Д. Трамп крайне жестко отреагировал на испытания Пхеньяном новых ракет, которые, будь они снаряжены ядерными боеголовками, могли бы, по мнению экспертов, представить угрозу безопасности Соединенных Штатов. Вслед за целым рядом угрожающих заявлений в адрес Пхеньяна к берегам Кореи была направлена американская армада, в центре которой находился авианосец «Карл Винсон», сопровождаемый эсминцами с ракетами «Томагавк». В американских СМИ появились высказывания о возможности нанесения превентивного «точечного удара» по ядерным объектам КНДР. В Южной Корее якобы для защиты от северокорейских ракет началось развертывание американской системы противоракетной обороны THAAD.

«Табачок врозь»

Владимир Пряхин:
К единству мирового сообщества через воссоединение одного народа

В отношении Южной Кореи полностью проявился объявленный Д. Трампом курс на «табачок врозь» с союзниками. Намерение США поставить перед Южной Кореей вопрос о полной оплате расходов по содержанию американских войск, находящихся на территории страны, вызвало активное неприятие в Сеуле. Весьма примечательной была напряженность вокруг требования Д. Трампа в апреле 2017 г. заплатить 1 млрд долл. за размещаемую США систему ПРО THAAD и отказа Южной Кореи его удовлетворить.

Отрицательное отношение Сеула к линии Д. Трампа в международных делах вызвали и его протекционистские заявления по торгово-экономическим вопросам. Южнокорейцы, в частности, были весьма обеспокоены угрозой пересмотра заключенного в 2012 г. соглашения о свободной торговле (ССТ), крайне выгодного для южнокорейского бизнеса. Заключая соглашение, американцы рассчитывали, что их экспорт в Республику Корея будет расти на 10 млрд долл. в год. На практике в 2016 г. он оказался на 3 млрд долл. ниже, чем в 2011 г. Дефицит США в торговле с Южной Кореей вырос с 13,2 млрд долл. в 2012 г. до 27,7 млрд долл. в 2016 г. В интервью агентству «Рейтер» в апреле 2017 г. Д. Трамп назвал такое положение дел «ужасным» и заявил, что он добьется пересмотра соглашения или вообще его отмены.

Массу неприятностей Южной Корее может принести выход США из NAFTA, североамериканской зоны свободной торговли, в которую входят также Мексика и Канада. Даже просто радикальный пересмотр существующих в рамках NAFTA договорённостей может серьезно ударить по интересам южнокорейских фирм, которые построили в Мексике ряд крупных предприятий, работающих в основном на американский рынок.

Мун Чжэ Ин: ставка на диалог с КНДР

Новые значимые обстоятельства в корейские дела привнесла победа на президентских выборах в Южной Корее в мае 2017 г. представителя либеральных кругов Мун Чжэ Ина. Важное место в предвыборной программе президента занимали ставка на прямой диалог с Северной Кореей и поэтапное решение вопроса о северокорейской ракетно-ядерной программе. В то же время новый глава изначально дал понять, что он отнюдь не пацифист и не намерен сдавать позиций Пхеньяну в военном противостоянии. Высказываясь за диалог с КНДР — а речь шла в том числе о заключении мирного договора и поиске экономической интеграции двух Корей при условии денуклеаризации, — Мун Чжэ Ин одновременно подчеркивал необходимость скорейшего выполнения всех прежде разработанных программ южнокорейского военного строительства в тесном взаимодействии с США, с которыми Республика Корея находится в военном союзе согласно Договору о взаимной обороне 1953 г.

Подтверждая приверженность альянсу с Вашингтоном, Мун Чжэ Ин, тем не менее, дал понять, что выступает за большую автономию Сеула в этом альянсе. Характерный пример: в настоящее время Вооруженные силы Южной Кореи и находящаяся на территории Южной Кореи группировка войск США численностью 28,5 тыс. человек подчинены Объединенному американо-южнокорейскому командованию (ОАЮК). Сейчас, по двусторонним договорённостям, в мирное время ОАЮК возглавляет южнокорейский генерал, однако в случае войны командование ОАЮК автоматически перешло бы к США. Президент Республики Корея как Верховный главнокомандующий вооружёнными силами своего государства оказался бы в подчинении у генерал-лейтенанта Вооружённых сил США. Мун Чжэ Ин поставил вопрос о скорейшей передаче южнокорейской стороне командования ОАЮК в период военных действий.

THAAD между Вашингтоном и Сеулом

Василий Кашин:
Российско-китайский ответ на THAAD

Другой острый вопрос касается развертывания в Южной Корее американской системы противоракетной обороны THAAD. Договоренность по THAAD была достигнута в июле 2016 г., когда у власти находилась президент Пак Кын Хе, позднее подвергнутая импичменту. Представители ее администрации и Вашингтона заверяли, что THAAD установлена с целью отражения северокорейских ядерных и ракетных угроз и не направлена против каких-либо других стран. «Даже если бы THAAD и был нацелен на Китай и Россию, он смог бы сработать только в случае запуска этими странами ракет малой или средней дальности в сторону Южной Кореи. Перехватчики THAAD не могут поразить китайскую или российскую ракету в случае, если они летят в другом направлении, например, в сторону США», — сказал в интервью «Известиям» американский эксперт Ричард Вайц, возглавляющий Центр военно-политического анализа в The Hudson Institute.

Тем не менее в Москве и Пекине сочли, что дело THAAD выходит далеко за северокорейские горизонты. Размещая THAAD в Южной Корее, США, по сути, дополняют свою восточноевропейскую ПРО дальневосточным сегментом. Помимо шести пусковых установок, 48 ракет-перехватчиков, а также пульта управления и электрогенератора, комплекс THAAD включает мощный радар TPY-2 TM, способный уверенно обнаруживать такие цели, как ракеты и самолёты на расстоянии до 1200 км, а в идеальных условиях — до 1500 км. Разместив такой радар в Южной Корее, американцы получили бы возможность держать под своим наблюдением акваторию Восточно-Китайского моря, Северо-Восток Китая и часть российского Дальнего Востока.

Но дело не только в этом. Ничто не мешает в дальнейшем развернуть эту систему до более совершенного ряда, сделав ее одним из компонентов стратегической ПРО США. Поэтому не случайно появление в Совместном российско-китайском заявлении по итогам официального визита В. Путина в Пекин 25 июня 2016 г. положения о том, что «Россия и Китай выступают против наращивания внерегионального военного присутствия в Северо-Восточной Азии, развёртывания там нового позиционного района ПРО как тихоокеанского сегмента глобальной ПРО США под предлогом реагирования на ракетно-ядерные программы КНДР. Стороны не приемлют эскалацию военно-политической конфронтации и раскручивание в регионе гонки вооружений».

Появление ПРО THAAD в стране вызвало сопротивление немалой части южнокорейцев. Они понимают, что THAAD — реальная угроза их безопасности. Речь может пойти о контрмерах со стороны КНДР, а также других государств. Жители района Сонджу, где размещаются установки THAAD, неоднократно выходили на акции протеста, заявляя, что не желают становиться целями для северокорейских ударов. Однажды они даже забросали бывшего премьер-министра Южной Кореи Хван Гё Ана бутылками и куриными яйцами, когда тот приехал к ним, чтобы убедить в безопасности THAAD.

Реакция Пекина

Артем Лукин:
Где приводнился «Хвасон»?

Особую остроту в вопрос о THAAD вносит кризис, возникший у Южной Кореи с КНР. О резко отрицательном отношении Пекина к поощрению Сеулом наращивания американского военного присутствия в Южной Корее свидетельствует целая серия прозвучавших из Пекина в течение последнего года заявлений на разных уровнях. Примером может служить заявление агентства «Синьхуа» от 31 июля 2016 г.: «То, что Сеул, предположительно, осознаёт все последствия размещения на своей территории THAAD, но всё равно выбирает сторону Вашингтона, руководствуясь пока не выясненными причинами, говорит о его близорукости и слабой способности к дипломатии».

За заявлениями политического характера со стороны Китая последовали и практические меры. Значительно уменьшился поток китайских туристов, а в последние годы на китайцев приходилось около половины всего турпотока в Южную Корею (в 2016 г. — 48%). Причина проста: руководство КНР «посоветовало» своим туроператорам прекратить продажу групповых туров в Южную Корею. «В мае 2017 г., — указывает сеульская газета Chosun Ilbo, — по данным Национальной организации туризма Кореи, в страну приехали 253 тыс. китайских туристов, что на 64,1% меньше, чем за тот же период прошлого года. А в целом за период с января по май 2017 г. число китайцев, посетивших РК, уменьшилось на 34,7%». Отменяются авиарейсы, китайские круизные суда минуют Пусан.

Ограничен бизнес южнокорейских компаний. Больше всего пока пострадала хорошо известная в России «Лотте», которая предоставила для размещения системы THAAD территорию принадлежавшего ей гольф-клуба. Агентство «Синьхуа» предупредило, что это «станет катастрофой» для южнокорейской компании, и к началу марта 2017 г. под предлогом нарушения санитарных и других норм власти закрыли 23 принадлежащих ей магазина в Китае. Остановлена также и кондитерская фабрика «Лотте». Причиной послужили многочисленные нарушения техники безопасности.

Китай — крупнейший торговый партнер Южной Кореи. По объемам товарооборота он превосходит США и Японию вместе взятых. С 1992 г. торговля РК с Китаем выросла с 6,4 млрд долл. до 235,4 млрд долл. в 2014 г. и сейчас едва ли не определяет экономическое благосостояние страны. Не исключено, что по мере наращивания китайских санкций, наносимый экономический ущерб станет по-настоящему ощутимым — Южную Корею накроет волна банкротств, увольнений, экономического спада. Это заставляет и южнокорейский бизнес, и широкие общественные круги задумываться над вопросом, нужна ли им вообще система THAAD. К тому же ее чисто военная отдача вызывает вопросы.

Находясь при правлении Пак Кын Хе в оппозиции, Мун Чжэ Ин заявлял, что если он придёт к власти, то проведёт независимую экспертизу, чтобы убедиться, насколько эффективно THAAD может защитить РК от северокорейских ракет и в чём польза этой системы для безопасности страны. 6 июня 2017 г. он принял решение о приостановке размещения и функционирования этой системы на территории страны. Причиной, по которой Мун Чжэ Ин пошел на такой шаг, названа необходимость «проведения экологической экспертизы». Южная Корея — страна с ограниченной территорией и очень высокой плотностью населения. Мощное излучение, исходящее от системы ПРО, представляет реальную угрозу здоровью жителей близлежащих территорий. Соответствующая проверка может занять до года.

Американо-южнокорейский саммит

Глеб Ивашенцов:
Угрозы Р. Тиллерсона и корейский цугцванг

Линия Мун Чжэ Ина на разрядку напряженности вокруг Северной Кореи позволяет надеяться на появление положительных подвижек на этом направлении. В любом случае воинственность Д. Трампа в отношении Пхеньяна, похоже, приглушена. Об этом свидетельствует, в частности, саммит Д. Трампа и Мун Чжэ Ина в Вашингтоне 29–30 июня 2017 г. В совместном заявлении по его итогам говорится, что стороны окажут максимум давления на Северную Корею. Однако отмечается, что «дверь для диалога с Северной Кореей остается открытой», правда, «при соответствующих обстоятельствах». Лидеры выразили намерение взаимодействовать в том, чтобы достичь денуклеаризации Корейского полуострова мирным путем и заявили, что они «не придерживаются враждебной политики в отношении Северной Кореи».

Мун Чжэ Ин, выступая на совместной пресс-конференции с Д. Трампом, отметил: «Мы согласны совместно работать над коренным разрешением северокорейской ядерной проблемы на основе поэтапного и всеобъемлющего подхода, используя как санкции, так и диалог». Поэтапный и всеобъемлющий подход к северокорейской ядерной проблеме, как отмечает сеульская «Ханкере», означает план Мун Чжэ Ина, предполагающий, что на первом этапе Северная Корея приостановит осуществление своей ядерной программы, чтобы в дальнейшем ее окончательно закрыть. Важно также, что президент Южной Кореи сумел добиться публичного согласия Д. Трампа на возобновление межкорейского диалога и предоставление Сеулу ведущей роли в создании условий для мирного объединения Корейского полуострова.

США в ходе саммита пошли навстречу целому ряду пожеланий Сеула по двусторонним вопросам, в том числе в отношении ускорения передачи южнокорейской стороне командования Объединенными вооруженными силами двух стран на Корейском полуострове в военное время. Вместе с тем Д. Трамп прямо призвал Сеул «справедливо разделить расходы по военному присутствию США в Южной Корее», т. е. взять на себя более весомую часть этих расходов. Острым вопросом в отношениях между Сеулом и Вашингтоном осталась проблема размещения в Южной Корее ПРО THAAD — она не затрагивалась ни в совместном заявлении, ни в выступлениях президентов двух стран на совместной пресс-конференции.

В Сеуле отмечают, что Д. Трамп не преминул на совместной пресс-конференции упомянуть, что после подписания в 2012 г. американо-южнокорейского ССТ ежегодный дефицит США в торговле с Южной Кореей вырос больше, чем на 11 млрд долл., что, по его словам, «не очень здорово». Сложившаяся ситуация, по мнению наблюдателей, указывает на намерение президента США под давлением американского бизнеса пересмотреть ССТ, хотя он и отметил, что «был рад услышать о новых инвестициях, которые южнокорейские компании делают в США». Отметим, что предвидев подобную постановку вопроса, Мун Чжэ Ин взял с собой в поездку представителей 52 ведущих южнокорейских компаний, которыми на встрече в Торговой Палате США на полях американо-южнокорейского саммита было заявлено, что в течение ближайших пяти лет они вложат в экономику США инвестиции на сумму 12,8 млрд долл.