Выйдя из соцлагеря Чехия взяла курс на Запад, но прошло время, и она перестала безоговорочно уповать на его помощь, осознав, что евроинтеграция зачастую не решает, а порождает проблемы. Теперь в отношении Евросоюза она стала проявлять сдержанность, пытаясь восстановить утраченные связи с Россией.
Выйдя из соцлагеря Чехия взяла курс на Запад, но прошло время, и она перестала безоговорочно уповать на его помощь, осознав, что евроинтеграция зачастую не решает, а порождает проблемы. Теперь в отношении Евросоюза она стала проявлять сдержанность, пытаясь восстановить утраченные связи с Россией.
От большего к меньшему: распад трансгосударственных структур и социалистических федераций
Истоки многовекторности нынешней политики Чешской Республики во многом кроются в характере «бархатной» революции, произошедшей в Чехословакии в 1989 г., которая определила и векторы распада трансгосударственных структур в рамках «социалистического содружества» (в прошлом – «социалистического лагеря»). В плане внешнеэкономических отношений 1991 год начался переходом СССР на расчеты со странами-членами Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) в конвертируемой валюте по мировым ценам, что лишало смысла само понятие экономической взаимопомощи. Поэтому нет ничего удивительного в том, что 28 июня 1991 г. СЭВ был ликвидирован. Почти в то же время происходило и разрушение Организации Варшавского договора (ОВД). Одним из следствий явился распад «социалистических федераций» – СССР, Югославии и Чехословакии. Таким образом, политически инспирированный бóльший распад содержал в себе (по принципу «матрешки») меньшие.
Еще 19 сентября 1991 г. в словацкой столице Братиславе могли проходить митинги под двумя взаимоисключающими лозунгами – «За суверенную Словакию» и «За единое чехословацкое государство». В то же время более 500 тыс. чехов и словаков подписали петицию «За единое государство», предполагавшую проведение соответствующего референдума. 28 октября, в 73-ю годовщину провозглашения независимой Чехословацкой Республики, еще оставались надежды на то, что государство может остаться единым. Но уже 27 ноября в Праге на заседании федерального правительства в присутствии президента был взят курс на функциональную федерацию, а 4 декабря принято решение (к взаимным обидам обеих сторон) разделить средства федеральной казны в пропорции 1 (Словакия) к 1,94 (Чехия). С учетом того, что в республиках в 1992 г. должны были пройти парламентские выборы, угроза их расхождения приобрела четкие очертания. Тем более что 8 декабря 1991 г. Беловежские соглашения фактически легитимизировали похожую практику расхождения (социалистических) федераций на примере СССР.
Таким образом, 1991 год был отмечен закреплением независимых государственных структур в России и готовностью создать такие структуры в Чехии. С этого момента появляются и новые ориентиры двусторонних отношений. Их нужно было выстраивать между вновь возникшими государствами, хотя тогда мало кто питал в этом плане чрезмерные иллюзии. Уже с начала 1993 г. В. Гавел четко проводил линию на возвращение Чехии в Европу через блок НАТО. В этих условиях охлаждение российско-чешских отношений было неизбежным с обеих сторон.
Изменение формата отношений: от чехословацко-советских к чешско-российским
Можно все же утверждать, что именно с начала 1993 г. эти отношения начали приобретать новый формат на фоне «возвращения Чехии в Европу». 23 февраля (дата, по-видимому, выбрана не случайно) Гавел заявил, что Чехия однозначно устремляется в НАТО и Евросоюз. 26 августа (тоже едва ли случайно, как бы в напоминание об очередной годовщине вторжения войск ОВД в Чехословакию) был подписан Договор «О дружественных отношениях и сотрудничестве между Российской Федерацией и Чешской Республикой». В 1999 г. Чешская Республика вошла в НАТО, а в 2004 г. – в Евросоюз. При этом часть чешской политической элиты сдвигала Россию в Евразию, якобы угрожающую Европе, оправдывая устами Гавела бомбардировку одной из европейских столиц – Белграда. При В. Клаусе эта евроатлантическая ангажированность начала постепенно уменьшаться.
В ходе визитов президента России В. Путина в Прагу (март 2006 г.) и президента Чехии В. Клауса в Москву (апрель 2007 г.) началось переформатирование российско-чешских отношений. При этом учитывалось, что Чехия, хотя и вошла в Евросоюз, но еще не вполне интегрировалась в европейскую экономику.
В целом до конца 2008 г. наблюдалась положительная динамика товарооборота между двумя странами, включая чешский экспорт. В 2008 г. товарооборот достиг своего максимума и составил более 222 млрд крон, т. е. увеличился на 30 % по сравнению с 2007 г.; чешский экспорт в 2008 г. равнялся 68 млрд крон.
Мировой финансово-экономический кризис затронул обе страны, в результате чего в 2009 г. объем товарооборота снизился на 60 % по сравнению с 2008 г. Тем не менее Д. Медведев заявил, что 2010 год может стать поворотным в развитии двустороннего экономического сотрудничества: «В нашем распоряжении имеются инструменты, которые позволят нам улучшить экономическое сотрудничество и вернуть его на докризисный уровень». Нынешняя динамика развития внешнеэкономических связей дает основание считать это заявление умеренно оптимистичным, а намеченные в нем цели достижимыми.
Плюсы многовекторности
Во второе десятилетие XXI в. Чехия вступила как страна, стремящаяся к политической и экономической самодостаточности. Это означает линию на сдержанную многовекторную внешнюю политику и взвешенные торгово-экономические отношения.
Клаус не уповает безоговорочно на помощь Запада, который сам переживает острые кризисы, но и не дистанцируется от него (Лиссабонский договор все же был им подписан, причем Чехия сделала это последней из стран ЕС – 3 ноября 2009 г.). Чешский президент интенсифицирует экономическое сотрудничество и в восточном направлении, а одна из основных целей встречи двух президентов в декабре 2011 г. – своеобразная легитимация строительства АЭС «Темелин» чешско-российским консорциумом (в противовес тенденции на свертывание атомной энергетики – производства электричества «для бедных», например, в Германии). Расширяется формат взаимовыгодных экономических связей и по другим направлениям,включая нанотехнологии.
Главная заявленная цель встречи – восстановление утраченных контактов между двумя странами. Для этого предполагается использовать уже накопленный потенциал: 17 тыс. россиян владеют более 5 % всех чешских фирм (это одна пятая часть от всех иностранных фирм в стране), опережая в этом плане немцев (3,2 %) [1]. С чешской стороны компания PSG получила заказ на строительство электростанции на Полярном круге. Ранее еще одна фирма договорилась об участии в строительстве железнодорожной ветки в регионе Крайнего Севера.
Характерно, что до предыдущей встречи двух президентов, состоявшейся в Праге 7 апреля 2009 г., президент России побывал с визитом в Словакии, в ходе которого обсуждались аналогичные вопросы строительства АЭС. Чехия в этом отношении выступает в качестве «догоняющей». Вместе с тем тот факт, что российской корпорации ТВЭЛ удалось заключить контракт с Чешской энергетической компанией (CEZ Group) на поставку в общей сложности 400 т ядерного топлива для АЭС «Темелин» в период с 2010 г. по 2020 г., внушает надежды на преодоление наметившегося отставания.
Евроскептицизм: запаздывающая умудренность или опережающее видение?
В начале второго десятилетия XXI в. ощутимо усилился евроскептицизм Клауса, который, несомненно, отражает господствующие в Чехии общественные настроения и способен мобилизовать значительную часть электората. Не случайно высказываются предположения, что после ухода с поста президента он вполне может организовать националистически ориентированную партию «евроскептиков» (в мягком варианте).
Свою сдержанность и скептицизм в отношении Евросоюза и еврозоны Клаус объясняет, в частности, тем, что евроинтеграция порождает проблемы, а не решает их, и что неконструктивная для входящих в ЕС стран политика Евросоюза раз за разом одерживает верх над экономикой. Кроме того, по мнению Клауса, МВФ следовало бы ликвидировать как «варварский пережиток кейнсианской эры» [2].
Казус описываемого евроскептицизма, заключающийся в сдержанном отношении к евроинтеграционным инициативам, демонстрирует некоторые особенности ситуации в «Европе двух скоростей». Она заключается в том, что страны с меньшим потенциалом раньше и четче выражают ту или иную тенденцию в общей политике Евросоюза, чем страны крупные; они же предлагают и более решительные меры по «разруливанию» ряда ситуаций.
Все же евроскептицизм не мешает Чехии глубже интегрироваться в экономические и политические структуры ЕС, а позиция Клауса (поддерживаемая избирателями) как некий «детектор ошибок» во времена кризиса вызывает к себе повышенный интерес, тем более что чешский президент является еще и высококомпетентным экономистом. Чехия в этом плане ведет себя мудро и осмотрительно, избегая крайностей этнократизма (например, в венгерском варианте) и чрезмерных упований на евросоюзный интеграционизм (например, в Словении и Эстонии).
Поэтому евроскептицизм Клауса – это скорее метафора. Чешский президент не сводит Европу к Евросоюзу, помня о том, что и Россия – неотъемлемый элемент единого геополитического пространства от Бреста (морского порта во Франции) до Владивостока. Это дает основания рассчитывать на положительную динамику развития не только экономических, но и политических, научных, культурных и военно-технических отношений между двумя странами в русле прагматического конструктивизма или же, что еще лучше, конструктивного прагматизма.
1. Пражский телеграф. 2011. № 45.
2. Зеркало недели (Киев). 09.10.2011.
