Боевики из постсоветского пространства в Сирии: угрозы и проблемы дерадикализации

Граждане стран постсоветского пространства стали прибывать в Сирию уже спустя несколько месяцев после начала вооруженного конфликта между правительством и повстанцами. Тогда, в конце 2011 – начале 2012 гг. в этой стране появились первые группы салафитско-джихадистской направленности, выступавшие в том числе за интернационализацию конфликта в Сирии, рассматривая его в качестве первого шага для дальнейшего расширения «наступательного джихада». Именно группировки подобного спектра и притягивали представителей радикального салафизма из числа граждан России и других республик бывшего СССР.

Сегодня рост террористических угроз, исходящих из Сирии, пока не наблюдается в том числе и благодаря политике дерадикализации и интеграции, которую проводят новые сирийские власти и которая стала продолжением политики зачистки Идлиба от иностранных боевиков, когда под удар попадали в первую очередь иностранные боевики с наиболее радикальными взглядами.

В то же время шаги нового сирийского руководства негативно воспринимаются в сообществах салафитов — в том числе и на постсоветском пространстве; ранее они его поддерживали, а теперь выражают большое разочарование. Поэтому говорить о том, что смена власти в Сирии может вызвать ажиотаж и подъем в этих группах, не приходится, скорее, наоборот — часто можно увидеть растерянность и непонимание.

Постсоветские граждане в рядах террористов в Сирии

Граждане стран постсоветского пространства стали прибывать в Сирию уже спустя несколько месяцев после начала вооруженного конфликта между правительством и повстанцами. Тогда, в конце 2011 – начале 2012 гг. в этой стране появились первые группы салафитско-джихадистской направленности, выступавшие в том числе за интернационализацию конфликта в Сирии, рассматривая его в качестве первого шага для дальнейшего расширения «наступательного джихада». Именно группировки подобного спектра и притягивали представителей радикального салафизма из числа граждан России и других республик бывшего СССР.

Осенью 2016 г. группировка «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ) потеряла последний подконтрольный участок сирийско-турецкой границы, что осложнило возможность для выходцев из СНГ присоединяться к ней. Приток же иностранцев в оплот повстанцев (регион Идлиб), в ряды группировок «Джабхат ан-Нусра» (ДАН, организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ) и «Джунд аль-Акса» (организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ) никогда не был большим и в основном в их рядах остались те из боевиков, которые прибыли туда до 2014 г., хотя и было незначительное число иностранцев, кто присоединился к ним позже.

На раннем этапе развития конфликта (2011–2013 гг.) граждане России и постсоветских государств, прибывшие в Сирию для вооруженной борьбы под лозунгами салафитского джихадизма, формировали собственные боевые группы, в той или иной степени аффилированные с местными повстанческими структурами, а затем — и с террористическими организациями «Джабхат ан-Нусра» и ИГ. Однако сегодня в Сирии общее количество иностранных боевиков значительно снизилось. Этому способствовал ряд факторов.

Во-первых, это раскол среди групп иностранных боевиков в 2013–2014 гг., когда «Джабхат ан-Нусра» отказалась от присяги ИГИЛ, но многие из боевиков, действовавших в ее рядах, начали переходить в ИГИЛ, а меньшинство осталось в составе повстанческого сообщества в Идлибе.

Такой раскол, например, произошел в «Джейш аль-Мухаджирин валь-Ансар» (организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ) — самой крупной группировке, состоящей из иностранных джихадистов, когда значительная часть группировки во главе с Тарханом Батирашвили, состоявшая в основном из уроженцев постсоветского пространства, присоединилась к ИГ. Большинство из иностранных боевиков, оказавшихся в ИГ были в последствии уничтожены, хотя следы некоторых продолжали находить и позже. Так, многие из тех, кому удалось выбраться, были обнаружены на Украине, чаще всего — в городе Белая Церковь.

Численность боевиков из бывшего СССР, которые продолжали действовать в Идлибе, также постепенно снижалась. Этому способствовали не только потери в боях и отсутствие притока новых кадров, но и политика, которую стал проводить Абу Мохаммад аль-Джулани, сейчас более известный как Ахмед аш-Шараа, тогдашний лидер «Джабхат ан-Нусры», а затем «Хайят Тахрир аль-Шам» (ХТШ, организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ) в Идлибе. Процессы трансформации ДАН затрагивали, прежде всего, иностранных боевиков, которые ранее были в авангарде этой группировки, а те фракции джихадистов, которые не были частью ДАН, все равно были тесно с ней связаны.

«Тяжелое» и «легкое» крылья ДАН

Антон Мардасов, Кирилл Семенов:
Новая власть Сирии: сильные и слабые стороны

С 2016 г. ДАН стала доминирующей фракцией в Идлибе, и тогда же начинается процесс ее отказа от концепции «джихада элиты» и «боевого авангарда» в пользу т.н. «джихада уммы», что позволило ограничить «джихад» только Сирией. Тогда же «Джабхат ан-Нусра» провела первый ребрендинг и превратилась в «Джабхат Фатх аль-Шам», заявив о выходе из «Аль-Каиды» (организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ). В это время внутри самой группировки оформились два крыла — «тяжелое» и «легкое».

«Тяжелое» крыло состояло из убежденных салафитских джихадистов, сторонников распространения джихада на другие страны, именно в этой группе было много иностранцев. «Легкое» же крыло представляло сирийцев, которые видели в «Джабхат ан-Нусре», а затем в ХТШ наиболее эффективную структуру по борьбе с режимом Б. Асада; они в гораздо меньшей степени разделяли радикальные взгляды. Постепенно «легкое» крыло начало доминировать, в него начали переходить и иностранные джихадисты, которые постепенно укоренялись в Сирии, обзаводились семьями и т.д.

С этого момента начинается постепенное «укоренение» или «сириизация» «Джабхат ан-Нусры», а превращение «Джабхат Фатх аш-Шам» в «Хайят Тахрир аль-Шам» в январе 2017 г. закрепило эту тенденцию, сделав ее необратимой. Сирийцев становилось все больше в этой организации, а роль иностранных боевиков снижалась; при этом те из них, кто предпочел остаться в рядах группировки, должен был отказаться от наиболее радикальных установок.

Например, были изгнаны из ХТШ те джихадисты, которые отказывались смириться с той точкой зрения, что допустимо осуждать теракты 11 сентября и не соглашаться с подобными методами; или же были исключены из движения т.н. «шариатские», которые называли Турцию «страной неверных» и утверждали, что нельзя сотрудничать с такими государствами и их вооруженными силами.

Это стало наиболее актуальным после того, как в Сирии в конце 2016 г. было установлено перемирие; тогда еще «Джабхат Фатх аль-Шам» формально отказалась его признать, но фактически стала следовать российско-турецким договоренностям, что привело не только к напряжению внутри самой фракции, вскоре ставшей ХТШ, но и в ее отношениях с более радикальными группами в Идлибе, часть из которых действовали в составе ХТШ, а иные были самостоятельными. Но особенно рельефно эти противоречия проявились после мартовских договоренностей 2020 г. между Россией и Турцией, когда ХТШ начала активно противодействовать попыткам радикалов сорвать очередное перемирие.

Кроме того, с 2017 г. было ограничено практиковавшееся в Идлибе применение шариата, в том числе введен мораторий на использовавшиеся до этого отдельными судьями шариатские наказания из сферы худуд (то есть казни и телесные наказания за преступления против религии). Подобные приговоры перестали выносится. Это также стало очевидным проявлением отхода группировки от так называемого недждийского салафизма в сторону более умеренного шамского салафизма, то есть сирийского, основы которого были заложены ранее такими религиозными деятелями как Али аль-Тантави, Мухаммад Бахджат аль-Битар и Иссам аль-Аттар. Фактически они представляли собой смесь облегченных богословских доктрин салафизма и идеологии «братьев-мусульман» (организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ).

В этот же период ХТШ в Идлибе возвращается к использованию шафиитский мазхаба в юриспруденции, отказываясь от салафитских трактовок на основе ханбалитского мазхаба и суждений саудовских ваххабитских ученых. Хотя в богословии по-прежнему сохраняется монополия на недждийские принципы, пусть и без сопутствующего обвинения в неверии тех, кто с ними не согласен.

Группировки и их члены после 2017 г.

Кирилл Семенов:
Десять лет террористического «халифата» ИГИЛ

В связи с подобными нововведениями многие иностранные боевики, в том числе и из бывшего СССР, начали переходить в отколовшиеся от ХТШ более радикальные группы, такие как группировка «Хуррас ад-Дин» (организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ), которая сохранила связи с «Аль-Каидой»; или же в «Ансар ат-Таухид» (организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ), ставшую наследником радикальной группировки «Джунд аль-Акса». Именно с этими фракциями была связана кавказская группировка «Катибат Хаттаб аш-Шишани», которая атаковала российско-турецкие патрули на трассе М4 в 2020 г. из-за несогласия признать статус-кво в Идлибе.

Однако ХТШ смогла практически полностью ликвидировать «Хуррас ад-Дин» в рамках установления единоличного господства в Идлибе. Многие иностранные боевики, в том числе кавказцы и узбеки, из этой группировки оказались в тюрьмах ХТШ и находятся там до сих пор. Собственно, поэтому центральная тюрьма в Идлибе в районе города Шейх-Бахр, где содержались иностранные джихадисты, стала называться «идлибским Гуантанамо».

Однако группировка «Ансар ат-Таухид» продолжала свою активность, согласившись признать ведущую роль ХТШ, и участвовала в том числе в наступлении на Алеппо и Хаму в декабре 2024 г. Большинство актов несанкционированных расправ и нападений в провинции Хама после падения режима Б. Асада связывают именно с иностранными боевиками, в основном из Центральной Азии, которые продолжают находиться в рядах этой группировки.

В конце 2024 г. было достигнуто соглашение об окончательной интеграции этой группировки в новую сирийскую армию и признание ею текущего положения вещей в Сирии, но о судьбе ее иностранных боевиков пока ничего неизвестно.

Большинство же иностранных группировок еще в 2020–2021 гг. были включены в состав ХТШ, а те, кто не согласился на полную интеграцию и слияние, были вынуждены оставить Сирию. Единственная группировка, от которой не требовали слияния с ХТШ, продолжавшая самостоятельную деятельность, хоть и признавая руководство ХТШ, была уйгурская «Исламская партия Туркестана» (организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ).

Чтобы иностранные джихадисты могли остаться в рядах ХТШ, они также должны были выполнить ряд условий. Прежде всего, речь шла о том, чтобы полностью посвятить себя будущему «сирийской революции» и отказаться от иных идей и целей, в том числе и от возвращения в свои страны для продолжения джихада.

Таким образом, например, произошел раскол в преимущественно кавказской группировке «Аджнад аль-Кавказ» — многие из ее боевиков не желали «укореняться» в Сирии, но были нацелены на продолжение борьбы с Россией. Ее лидеры под давлением руководства ХТШ еще в 2021–2022 гг. покинули Идлиб и направились на Украину во главе с бывшим лидером группировки Абдуль Хакимом аш-Шишани. Там он возглавил ичкерийские формирования ВСУ. К слову, на Украину направились и представители иных иностранных группировок, которые отказывались от полной интеграции в ХТШ. Это, например, часть боевиков т.н. «Албанской группы».

Иные представители «Аджнад аль-Кавказ» и «Албанской группы», которые согласились связать свое будущее с Сирией, остались в стране и действовали в рядах ХТШ, а ныне входят в состав вооруженных сил переходного правительства.

Так, одним из критериев, позволявшим иностранным боевикам остаться в Сирии, был отказ от продолжения «джихада» в их понимании за пределами страны. Собственно, раскол в «Аджнад аль-Кавказ» был во многом связан с этим фактором. Те, кто рассматривал конфликт в Сирии как продолжение войны с Россией, вместо полного принятия идей «сирийской революции» и участия в будущем Сирии, были вынуждены перебраться на Украину. То же самое касалось тех джихадистов, которые ранее выступали за расширение джихада за пределы Сирии. Они перешли в «Хуррас ад-Дин» и в основном были зачищены ХТШ вместе с этой группировкой. Иные, как небольшая чеченская фракция «Джунд аль-Шам», продолжают скрываться от ХТШ в горах между провинцией Идлиб и Латакия, но их численность не превышает нескольких десятков человек.

В данном случае также показательна судьба Ахмеда Аль-Мансура — египетского военного командира в ХТШ и основателя «Движения революционеров 25 января», который исчез в Дамаске после призыва к революции против президента Египта А.Ф. ас-Сиси. Как стало известно, после своего заявления он был арестован службой безопасности новой сирийской администрации (ХТШ). Новые власти пытаются купировать самодеятельность отдельных полевых командиров, которые не согласовывают свои слова и действия с руководством движения.

М. Мансур — один из немногих высокопоставленных египетских деятелей, которые до последнего момента не были изгнаны руководством ХТШ из группировки, в основном из-за того, что его роль ограничивалась военными обязанностями без участия в религиозных и политических вопросах. Теперь же, после того как он сделал политическое заявление, «пришли и за ним».

Где сегодня воюют боевики из бывшего СССР?

Алексей Хлебников, Игорь Матвеев:
Что ждет Сирию: взгляд из России

Сегодня основная часть иностранных боевиков из бывшего СССР сосредоточена в одной из 11 бригад ХТШ, которая называется «Абу Обейда» — в честь одного из сподвижников, обрадованных раем. В нее входят в основном узбекские формирования, такие как «Имам Бухари», «Катибат Таухид уа аль Джихад» и уйгурский «Катибат Гураба аль-Туркестани». Они, скорее всего, в полном составе войдут в новую сирийскую армию. Следует также ожидать предоставление им сирийского гражданства.

Следует иметь в виду, что многие боевики из стран бывшего СССР уже укоренились в Сирии, завели семьи, через которых выстроили связи с местными сирийскими общинами. Поэтому, наверное, большинство из них рассчитывают остаться в Сирии. И в целом, скорее всего, большинство уже отказались от идей глобального джихада или его экспорта из Сирии. Те иностранные командиры, которые получили должности и звания в новой сирийской армии, считаются «проверенными» и разделяют установки новых сирийских властей.

Возможно, интеграция иностранных боевиков в новую сирийскую армию снизит риски их возвращения в страны проживания для продолжения джихада; и, наоборот, если новые власти Сирии примут решение под давлением Запада отказаться от их услуг, то они будут выброшены за пределы страны и могут быть востребованы в рядах иных джихадистских движений.

Тем не менее, как можно судить на примере египетского командира М. Мансура и узбекских боевиков «Ансар ат-Таухид», далеко не все из находящихся в Сирии иностранных боевиков отказались от задач «экспорта» джихада и готовы смириться с проводимой новыми властями Сирии политикой. Это касается и религиозного плюрализма в Сирии.

К слову, многочисленные русскоязычные ресурсы, базирующиеся в Сирии и поддерживающие ХТШ, игнорируют новости о шагах новых сирийских властей на религиозном направлении — утверждение преподавания трех мазхабов акыды (ашаризм, матуридизм, асаризм) вместо недждийского салафизма, чтобы не вызывать «смуту» в рядах сторонников. Это же касается и примирительных заявлений новых сирийских властей по поводу России. Это делается целенаправленно, чтобы скрыть повестку от сторонников, которые бы по-прежнему симпатизировали ХТШ. Однако вопрос в том, что рано или поздно они все равно узнают правду и могут потянуться в более радикальные движения.

Следует также учитывать, что кроме боевиков в Сирии находятся и различные русскоязычные джихадитские активисты, которые могут представлять даже большую угрозу, поскольку они не находятся под прямым контролем структур новой сирийской администрации. Наоборот, они часто создавали и негативный фон и для самого ХТШ. Так, таджикский террорист-активист из Идлиба, известный как «Фарук Шами», был последним, с кем общался Абдуллах Анзоров, совершивший убийство французского учителя Самюэля Пати в 2020 г. С тех пор, хотя ХТШ официально не поддержала теракты во Франции и прямо не призывала к ним, его обвиняли в призывах к этим терактам по причине его связи с ХТШ, поскольку он находился и находится в Сирии. Связи таких активистов с группами боевиков, недовольных правлением М. Аль-Джулани, вряд ли приведут к фронде против самого руководства ХТШ, но могут заставить некоторых из них отправиться на родину для продолжения подрывной деятельности. Кто-то из них предпочтет переместиться в Европу; кто-то, как уже происходило ранее, отправится на Украину, где присоединится к соответствующим формированиям ВСУ.

***

Сегодня рост террористических угроз, исходящих из Сирии, пока не наблюдается в том числе и благодаря политике дерадикализации и интеграции, которую проводят новые сирийские власти и которая стала продолжением политики зачистки Идлиба от иностранных боевиков, когда под удар попадали в первую очередь иностранные боевики с наиболее радикальными взглядами. И дело здесь не только в том, что сам Ахмед аш-Шараа вдруг изменил свои взгляды, а в том, что именно иностранные джихадисты с их радикальными установками всегда становились препятствием на его пути к власти в Сирии.

Показательно и то, что наиболее позитивно смена власти в Сирии была воспринята представителями умеренных исламских течений, которые выступали последовательными критиками идеологии салафитского джихадизма, в том числе и самого М. Аль-Джулани во времена «Джабхат ан-Нусры», да и во времена ХТШ до его выхода из Идлиба.

В то же время шаги нового сирийского руководства негативно воспринимаются в сообществах салафитов — в том числе и на постсоветском пространстве; ранее они его поддерживали, а теперь выражают большое разочарование. Поэтому говорить о том, что смена власти в Сирии может вызвать ажиотаж и подъем в этих группах, не приходится, скорее, наоборот — часто можно увидеть растерянность и непонимание.

Во-первых, критике подвергается отказ властей Сирии от установления шариатских норм, даже в той ограниченной сфере применения, как это было в Идлибе. Там, например, с 2017 г. не выносились приговоры худуд (казни за вероотступничество или же прелюбодеяния, и т.д.).

Во-вторых, слышно несогласие с действиями новых властей Сирии в части отказа от введения исламского дресс-кода (это касается обязательного ношения хиджаба и т.д.) и назначения женщин на высокие должности, в том числе директора Центробанка, губернатора провинции Сувейда и пр.

В-третьих, в стране не препятствовали празднованиям Нового года и Рождества, а те, кто попытался устроить провокации (сжег елку в одном из городов провинции Хама), были привлечены к дисциплинарным наказаниям.

Наконец, в страну вернулись ведущие теологи-ашариты, такие как Усама аль-Рифаи и Мухаммад Ратиб аль-Наблуси, а ашаритская, матуридитская акыда, также как школа ахлю хадис были объявлены столпами исламского образования и просвещения в Сирии. Напомню, что в Идлибе к изучению было допущено только салафитское богословие в недждийской версии и трактовках Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба и ибн Теймия. Теперь же этой монополии не существует. Салафиты выражают недовольство утверждением в должностях имамов мечетей, которые являются ашаритами, матурдитами и суфиями. Продолжают работу шиитские мечети.

Есть еще ряд аспектов, которые вызывают неприятие у радикалов и не позволяют им рассматривать новые сирийские власти как пример для подражания. В целом же, и направленность действий сирийских властей указывает на то, что афганского сценария 2021 г. удастся избежать (тогда после определенной паузы афганские талибы начали устанавливать шариатские нормы в самых строгих трактовках). В Сирии такое развитие событий пока представляется маловероятным.

Все это, естественно, не находит понимания у сторонников радикальных течений на постсоветском пространстве, а Ахмеда аш-Шараа часто обвиняют в секуляризме.

Текст подготовлен на основе доклада автора для международного научного семинара «Ситуация в Сирии и её влияние на постсоветское пространства» Института востоковедения РАН, организованного Лабораторией исследований современных Центральной Азии и Кавказа 27 января 2025 г.