Архив «золотого века»

«Золотой век» русской литературы ассоциируется у нас в первую очередь с балами и дуэлями, свободомыслием и бунтарством. Однако, несмотря на окружающий их романтический ореол, многие поэты и писатели того периода были государственными служащими. В этой статье мы поговорим об одном из мест их трудоустройства — Московском архиве Коллегии иностранных дел, и его значении для русской культуры.

Служба в Московском архиве способствовала становлению целой плеяды выдающихся литераторов и мыслителей — писателей Алексея Константиновича Толстого, Владимира Федоровича Одоевского, поэтов Сергея Александровича Соболевского, Дмитрия Владимировича Веневитинова, Николая Платоновича Огарева, философа Ивана Васильевича Киреевского и многих других. «Архивные юноши» формировали модные в то время интеллектуальные кружки. Самые известные из них — литературное «Общество друзей» (более известное по имени председателя Семена Егоровича Раича как «Кружок Раича») и тайное литературно-философское «Общество любомудрия», председателем которого был В.Ф. Одоевский.

Просуществовали они недолго — после Декабристского восстания 1825 г. началась настоящая охота на тайные общества. Участники кружков предусмотрительно распустили их и уничтожили архивы. Тем не менее эти общества оказали значительное влияние на русскую культуру через своих бывших членов, которые продолжили творческие и интеллектуальные искания самостоятельно. Добавим также, что С.Е. Раич был учителем классиков русской литературы Михаила Юрьевича Лермонтова и Федора Ивановича Тютчева и сильно на них повлиял.

А.С. Пушкин тоже был причастен к Московскому архиву. В последние годы жизни поэт числился при нем в чине титулярного советника. В 1831 г. по распоряжению императора Николая I его направили в архив работать с документами для произведений об истории России и о правлении Петра I. Императорского задания Пушкин выполнить не успел, однако в период службы заинтересовался событиями крестьянской войны 1773–1775 гг. и написал на основе документов архива свое историческое произведение «История Пугачева».

Обстановка Палат Е.И. Украинцева вдохновляла на исторические изыскания не только А.С. Пушкина. Иван Иванович Лажечников, служивший в архиве с 12 лет, считается одним из зачинателей жанра русского исторического романа. Его самое известное произведение «Ледяной дом» посвящено эпохе Анны Иоанновны. Возможно, именно архивная юность пробудила в другом классике — А.К. Толстом интерес к периоду средневековой Руси. Помимо наиболее известного своего романа об Опричнине «Князь Серебряный», он создал также трилогию драматических произведений о той эпохе — «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис».

«Золотой век» русской литературы ассоциируется у нас в первую очередь с балами и дуэлями, свободомыслием и бунтарством. Однако, несмотря на окружающий их романтический ореол, многие поэты и писатели того периода были государственными служащими. В этой статье мы поговорим об одном из мест их трудоустройства — Московском архиве Коллегии иностранных дел, и его значении для русской культуры.

Со школьной скамьи мы знаем, что Московский университетский благородный пансион (1779–1830) и Императорский Царскосельский лицей, (1811–1843) стали настоящими колыбелями «золотого века» русской литературы. Однако, как и в случае с ребенком, одной колыбели недостаточно для становления культуры. Были у нее и свои ясли, в которых зрели будущие таланты. Место это звучит довольно скучно — Московский архив Коллегии иностранных дел. Меж тем со стенами Палат думного дьяка Емельяна Игнатьевича Украинцева [1], в которых располагался архив, связаны имена Александра Сергеевича Пушкина, Алексея Константиновича Толстого, Владимира Федоровича Одоевского, Дмитрия Владимировича Веневитинова и многих других поэтов и писателей.

Чтобы понять, почему так произошло, немного углубимся в историю. В целях повышения обороноспособности армии император Павел I провел в 1796 гг. военную реформу. Помимо прочих непопулярных у офицеров нововведений, она устанавливала запрет дворянам записывать детей на службу до их совершеннолетия. В екатерининские времена это было обычной практикой. Представителей знатных родов формально зачисляли в полки еще младенцами и к совершеннолетию они дослуживались до приличного звания и имели многолетний стаж.

Разумеется, подобное положение дел не устроило значительную часть аристократии, которая начала искать альтернативные способы пристроить своих детей. Ровно как и сейчас, дипломатическая служба в конце XVIII – начале XIX вв. считалась престижной и перспективной, поэтому дворяне отдавали своих детей на обучение и службу туда, где им могли бы засчитать стаж. В древней столице России таким местом стал Московский архив Коллегии иностранных дел. Так возник исторический феномен «архивных мальчиков» и «архивных юношей».

Хранители древностей

Палаты думного дьяка Украинцева
Культура.рф / Марина Фирсова

Московский архив был местом весьма примечательным во многих отношениях. Надо сказать, что он стал первым отечественным историческим архивом, включившем древнейшие документальные памятники отечественной истории. Здесь хранились международные договоры и внешнеполитические акты Московского государства, царские грамоты и другие документы. Не даром его называли «дедушкой русских архивов». Хранение документов упраздненного Посольского приказа было определено еще при Петре I при создании коллегий, однако реально организовано было только при Екатерине II [2].

Архив первоначально находился в Кремле, в посольских палатах царя Алексея Михайловича, затем был перенесен в Ростовское подворье, на углу Варварки и Рыбного переулка. Однако оба здания были плохо приспособлены для хранения архивных дел, в первую очередь из-за близости реки. Москва в то время часто разливалась и затапливала хранилища с бесценными документами. О том, в каком состоянии они находились, можно судить по указу Коллегии от 1766 г. об уничтожении остатков дел, собранных в девяти сундуках, из которых «четыре сундука были с листочками и отрывками от разных столбцов, гнилыми и грязью слепленными», а все остальное состояло «из одной гнили, которая при покойном статском советнике Топильском лопатами сгребена и в те сундуки складена».

Лишь в 1770-м г. Коллегия иностранных дел выкупает у князя Александра Михайловича Голицына бывшие Палаты Е.И. Украинцева, находящиеся на возвышенности в районе Ивановской горки. Здесь он останется более чем на столетие, до 1874 года, и это будут, пожалуй, самые славные годы в его истории. Для дел заказали специальную мебель — застекленные шкафы. Впервые в истории России архивные документы были вынуты из сундуков и размещены так, что возможно стало разбирать их и изучать [3]. Это нововведение открыло неведомые ранее возможности по изучению отечественной истории. Вкупе с зарождающимся национальным романтизмом оно сделало Московский архив сильнейшей точкой притяжения для ведущих московских интеллектуалов конца XVIII – начала XIX вв.

Управляющий архивом Николай Николаевич Бантыш-Каменский подбирал источники для князя Михаила Михайловича Щербатова, написавшего семитомник «История российская от древнейших времен» (издан в 1770–1791 гг.) — первое произведение об истории России, основанное на документах. Служащий архива, статский советник Иван Михайлович Стриттер стал первым автором исторической книги о российской государственности, которая называлась, что характерно, «История российского государства» [4]. Его идеи развил завсегдатай Палат Украинцева Николай Михайлович Карамзин, который написал свою «Историю государства российского» на основе материалов архива. Его также лично консультировал управляющий архивом Алексей Федорович Малиновский. Сам Н.М. Карамзин так отзывался о месте своих исторических изысканий:

«Говоря о Москве, забудет ли историограф то место, где собраны все наши государственные хартии пяти веков, от XIII до XVIII? Архив Коллегии иностранных дел есть один из богатейших в Европе. Его начальники, от незабвенного Миллера до А.Ф. Малиновского, с величайшею ревностию, с неописанным трудом привели все бумаги в наилучший порядок, которому удивлялся император Иосиф, сказав: «Я прислал бы сюда наших венских архивистов». Там любопытные читают древнейшие грамоты новгородские и московские, Хартию Максимилианову, в которой уже отец Иоанна Грозного назван императором, письма славной английской королевы Елизаветы и проч. Там же можно видеть и портреты наших первых царей».

В разные годы в архиве работали многие другие ведущие историки России — издатель журнала «Русский архив» и заведующий Чертковской библиотекой [5] Петр Иванович Бартенев, издатель журнала «Юридический вестник» Николай Васильевич Калачов, фольклорист Петр Алексеевич Бессонов, первый издатель журнала «Отечественные записки», собиратель древностей Павел Петрович Свиньин. Последний даже служил в архиве и был «архивным юношей» до своего отбытия за границу.

Архив как русский Парнас

Московский архив Коллегии иностранных дел на рубеже XVIII–XIX вв. считался одним из лучших мест, куда можно было пристроить дворянского отпрыска. Особенно, если юноша не желал покидать родную Москву и строить карьеру в Санкт-Петербурге. При этом, служба в архиве зачастую рассматривалась представителями аристократии как мало к чему обязывающая синекура, стартовая площадка для будущей карьеры. Количество мест в архиве было ограниченным, и чтобы попасть туда необходима была серьезная протекция.

Впрочем, надо сказать, что у «архивных мальчиков» было существенное отличие от заочных детей полка екатерининских времен — пусть и в меру своих возможностей, им все же приходилось периодически бывать в архиве и выполнять различные служебные обязанности. Таким образом, в Палатах Е.И. Украинцева можно было одновременно встретить переводчиков, актуариусов и других сотрудников в возрастном диапазоне от семи до семидесяти с лишним лет. Член арзамасского кружка, служащий архива Филипп Филиппович Вигель описал в своих «Записках» обстановку в архиве в 1800 году:

«По разным возрастам служивших в нем юношей и ребят можно было видеть в нем и университет, и гимназию, и приходское училище; он был вместе и канцелярия, и кунсткамера. Самая ранняя заря жизни встречалась в нем с поздним ее вечером; семидесятилетний надворный советник Иванов сидел близко от одиннадцатилетнего переводчика Васильцовского; манерные, раздушенные Евреиновы и Курбатовы писали вместе с Большаковыми и Щученковыми, которые сморкались в руку».

Wikipedia / NVO CC BY 3.0
Палаты Украинцева, фото 2008 г.

Разумеется, «архивные мальчики» не перетруждали себя работой, да руководство архива не доверяло им ответственных задач. Тем не менее праздность — это не всегда плохо, особенно если она проходит в окружении древних книг, карт и рукописей. Она создавала для юных чиновников уникальную атмосферу интеллектуального и творческого поиска. Немало способствовала ей и личность Алексея Федоровича Малиновского, управлявшего архивом с 1814 по 1840 гг. Он приходился родным братом первому директору Царскосельского лицея Василию Федоровичу Малиновскому и был не только одним из ведущих интеллектуалов своего времени, но и заядлым театралом и ценителем искусств. А.Ф. Малиновский даже написал либретто к опере Ф. К. Блима «Старинные святки» (1800), действие в которой происходит в России XVII в.

В результате, служба в Московском архиве способствовала становлению целой плеяды выдающихся литераторов и мыслителей — писателей Алексея Константиновича Толстого, Владимира Федоровича Одоевского, поэтов Сергея Александровича Соболевского, Дмитрия Владимировича Веневитинова, Николая Платоновича Огарева, философа Ивана Васильевича Киреевского и многих других. «Архивные юноши» формировали модные в то время интеллектуальные кружки. Самые известные из них — литературное «Общество друзей» (более известное по имени председателя Семена Егоровича Раича как «Кружок Раича») и тайное литературно-философское «Общество любомудрия», председателем которого был В.Ф. Одоевский.

Просуществовали они недолго — после Декабристского восстания 1825 г. началась настоящая охота на тайные общества. Участники кружков предусмотрительно распустили их и уничтожили архивы. Тем не менее эти общества оказали значительное влияние на русскую культуру через своих бывших членов, которые продолжили творческие и интеллектуальные искания самостоятельно. Добавим также, что С.Е. Раич был учителем классиков русской литературы Михаила Юрьевича Лермонтова и Федора Ивановича Тютчева [6] и сильно на них повлиял.

«Архивны юноши толпою на Таню чопорно глядят…»

Неформальное звание «архивного юноши» было весьма почетным в первой половине XIX в. Принадлежавшие к знатным родам молодые служащие архива считались crème de la crème московского общества и были завидными женихами [7]. Впрочем, далеко не все современники смотрели на данный феномен благосклонно. Писатель и литературный критик Фаддей Булгарин так характеризовал «архивных юношей» в своем романе «Иван Выжигин»:

«Чиновники, неслужащие в службе или матушкины сынки, т. е. задняя шеренга фаланги, покровительствуемой слепою фортуною. Из этих счастливцев большая часть не умеет прочесть Псалтыри, напечатанной славянскими буквами, хотя все они причислены в причт русских антиквариев. Их называют архивным юношеством. Это наши петиметры, фашьонебли [8], женихи всех невест, влюбленные во всех женщин, у которых только нос не на затылке и которые умеют произносить: oui и nоn».

Действительно, среди «архивных юношей», помимо талантливых дипломатов, писателей и мыслителей было немало богатых прожигателей жизни, не оставивших следа в истории. Надо заметить, что служащие Московского архива понимали это и во многом относились к своему статусу с иронией. Само выражение «архивный юноша» придумал знаменитый автор эпиграмм С.А. Соболевский, однако увековечил его Александр Сергеевич Пушкин в поэме «Евгений Онегин». Поэт, друживший со многими «юношами», иронично изобразил молодых франтов в сцене приезда Татьяны в Москву:

«Архивны юноши толпою
На Таню чопорно глядят
И про нее между собою
Неблагосклонно говорят».

Николай Болошнев:
После Гутенберга. Что станет с книгами в цифровую эпоху?

Надо сказать, что «архивные юноши» не произвели впечатления на Татьяну, зато, как мы узнаем из той же строфы, ей приглянулся старший друг А.С. Пушкина — поэт Петр Андреевич Вяземский, который завязал с ней светскую беседу и «душу ей занять успел». Сам А.С. Пушкин тоже был причастен к Московскому архиву. В последние годы жизни поэт числился при нем в чине титулярного советника. В 1831 г. по распоряжению императора Николая I его направили в архив работать с документами для произведений об истории России и о правлении Петра I. Императорского задания Пушкин выполнить не успел, однако в период службы заинтересовался событиями крестьянской войны 1773–1775 гг. и написал на основе документов архива свое историческое произведение «История Пугачева».

Обстановка Палат Е.И. Украинцева вдохновляла на исторические изыскания не только А.С. Пушкина. Иван Иванович Лажечников, служивший в архиве с 12 лет, считается одним из зачинателей жанра русского исторического романа. Его самое известное произведение «Ледяной дом» посвящено эпохе Анны Иоанновны. Возможно, именно архивная юность пробудила в другом классике — А.К. Толстом интерес к периоду средневековой Руси. Помимо наиболее известного своего романа об Опричнине «Князь Серебряный», он создал также трилогию драматических произведений о той эпохе — «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис».

***

Феномен «архивных юношей» во многом сошел на нет после смерти А.Ф. Малиновского в 1840 г. Московский архив, теперь уже Министерства иностранных дел, по-прежнему оставался престижным местом для начала карьеры, однако в нем не осталось интеллектуального и светского блеска времен А.С. Пушкина и Д.В. Веневитинова. Среди поздних поколений служащих уже не было сравнимых по звучности имен. Центр литературной жизни сместился в литературные журналы и салоны, основанные, в том числе, «архивными юношами» золотого поколения.

Постепенно снизилось значение и архива как хранилища общедоступных знаний. В 1860-х гг. открылась первая в Москве бесплатная публичная Чертковская библиотека, затем — библиотека Румянцевского музея. В 1874 году архив переехал в бывшие палаты Нарышкиных на углу Моховой улицы и Воздвиженки. Так закончилась его светская история. Палаты дьяка Е.И. Украинцева были переданы Московской консерватории, в них расположилось Московское отделение Русского музыкального общества, появилась нотная типография П.И. Юргенсона.

Однако архив продолжает жить и хранить для будущих поколений бесценные документы прошлых эпох. Теперь он называется Архив внешней политики Российской империи и вместе с Архивом внешней политики Российской Федерации (бывший Архив МИД СССР) структурно входит в состав Историко-документального департамента МИД России. В фондах двух архивов — более двух миллионов дел, связанных с российской дипломатией, большинство из которых доступны для исследователей и искателей исторической фактуры.

1. Глава Посольского приказа в 1689–1697 гг.

2. Впрочем, первые описи документов Царского архива посольского дьяками Приказа датируются еще 1560–1570 гг.

3. См. Чирков С.В. «Дедушка русских архивов» / Сборник «У Покровских ворот». Данилова Л.И., Дудина Т.А., Чирков С.В. М.: Московский Рабочий, 1997

4. Он писал ее с 1782 по 1801 гг. и не окончил. См.: https://search.rsl.ru/ru/record/01003338265

5. Первая публичная библиотека Москвы, собранная А.Д. Чертковым. После революции 1917 г. составила основу фондов Государственной исторической библиотеки

6. Чья биография также самым тесным образом связана с дипломатией.

7. Чирков С.В. «Архивны юноши толпою» \ Сборник «У Покровских ворот». Данилова Л.И., Дудина Т.А., Чирков С.В. М.: Московский Рабочий, 1997

8. Т.е. щеголи