По ком звонит колокол?

Может только показаться, что Россия мстит Западу за 30 лет унижений. Скорее, все фатально, и Россия с ее модернизированными Вооруженными Силами является не более, чем орудием сил высшего порядка. Слишком уж все было глупо и предсказуемо все эти годы. Не мы создавали ловушку в форме украинского вопроса. Не мы ее пестовали как инструмент антироссийской политики Запада. Не мы вводили ее в реваншистско-националистический угар, из которого практически невозможно выйти без психологической ломки и расширения зоны внутреннего конфликта с проскрипционными списками и так далее. Национальное существование за геополитический счет — как прифронтовое государство, да еще в непосредственной близости от России, — эта идея была верхом безумия.

Как безумием со стороны Запада было загонять Россию в угол и одновременно не готовиться к войне с нею. Поскольку незаметно воссоздалось то, что Жан Бодрийяр назвал (и предсказал) «человеческим пространством войны», то есть войны с применением обычных вооружений, которая будет вестись в тени ядерного сдерживания. Оставалось только найти акторов и повод. Об этом и позаботились американские элиты.

Теперь о колоколе. Первое — это Украина, как мы ее знали до сих пор. Сам темп, заданный реакцией российской стороны в последнюю неделю, говорит о том, что Киев не способен его выдерживать. То есть вовремя вступать в контакт с ДНР/ЛНР, эвакуировать всю территорию Донецкой и Луганской областей в их законных административных границах, провести демилитаризацию и мобилизацию, взять на себя обязательства по денацификации страны и наказанию повинных в гибели гражданских лиц в ходе АТО в Донбассе, в Одессе и других местах. Трудно также было предположить, что украинские власти будут работать на опережение.

Трагический опыт украинской государственности не будет оставлять Москве иного выбора, как взять ее территорию под временный контроль.

Второе — это НАТО, которая потерпит морально-психологическое и геополитическое поражение в своей зоне географической ответственности, но с внутренней консолидацией и замыканием на вопросах обеспечения безопасности своих членов, граничащих с Россией. Решение проблемы, латентно существовавшей и прежде, как раз и давали бы сделанные Россией 15 декабря предложения или согласие на более широкую мирную конференцию по формированию нового, коллективно согласованного порядка в Европе после окончания холодной войны и по итогам нынешнего кризиса.

Третье — исторический Запад и его глобальная гегемония, другими словами, последняя империя, статус-кво, изношенный жестко-догматический миропорядок. Шарелл Джейкобс на страницах консервативной «Дейли Телеграф» на днях писала: «Англо-американская идея свободы подходит к жалкому концу», Запад выглядит «истощенным и разбитым», «вера в силу глобализации закончилась кризисом веры». И наконец: «Можно надеяться лишь на то, что украинское фиаско разбудит западные элиты». Будем надеяться и мы, так как все было ясно на протяжении всего прошлого года, а после 15 декабря в особенности.

Представляются ключевыми в плане целей российской военной операции такие слова, как защита ДНР/ЛНР в их законных административных границах, денацификация и демилитаризация. Явно исключена оккупация страны, по крайней мере, российских войск не будет там, где им не рады. Демилитаризация отсылает к требованиям Израиля относительно признания будущего Палестинского государства. Киеву так или иначе придется договариваться о нормальных отношениях с Россией под гарантии безопасности, возможно, перекрестные. Наилучшим, что мог бы сделать Запад для Украины, все-же было бы членство в ЕС, но там не нужны ни ее человеческий потенциал, ни промышленность, ни сельское хозяйство.

Нет сомнения в том, что западные санкции и наши встречные ограничительные меры станут испытанием России на прочность, но также осложнят положение дел в мировой экономике, включая сами западные страны. Запад вряд ли скоро отменит свои, даже после мира между Москвой и Киевом, если, конечно, речь не будет идти о более широкой европейской конференции. Но нежелание рисковать ролью доллара на мировых энергетических рынках (с 1975 года это обеспечивает искусственный спрос на американскую валюту) можно расценить как приоткрытую дверь для наших переговоров с Западом.

Мне отмщение, и аз воздам

Внешнеполитический редактор BBC Джон Симпсон 25 февраля 2022 г. так заключил свой анализ: «Запад, который столь долго пытался делать вид, что Россия — это просто еще одна страна, с которой он может вести дела, возможно, обнаружит, что старые времена вернулись с удвоенной силой (with a vengeance — букв. «с местью»). Может только показаться, что Россия мстит Западу за 30 лет унижений. Скорее, все фатально, и Россия с ее модернизированными Вооруженными Силами является не более, чем орудием сил высшего порядка. Слишком уж все было глупо и предсказуемо все эти годы. Не мы создавали ловушку в форме украинского вопроса. Не мы ее пестовали как инструмент антироссийской политики Запада. Не мы вводили ее в реваншистско-националистический угар, из которого практически невозможно выйти без психологической ломки и расширения зоны внутреннего конфликта с проскрипционными списками (об этой Римской традиции напоминают американцы — как законные наследники Рима?) и так далее. Национальное существование за геополитический счет — как прифронтовое государство, да еще в непосредственной близости от России, — эта идея была верхом безумия.

Как безумием со стороны Запада было загонять Россию в угол и одновременно не готовиться к войне с нею. Поскольку незаметно воссоздалось то, что Жан Бодрийяр (все его идеи выросли на американском материале) назвал (и предсказал) «человеческим пространством войны», то есть войны с применением обычных вооружений, которая будет вестись в тени ядерного сдерживания. Оставалось только найти акторов и повод. Об этом и позаботились американские элиты.

Ведущий политобозреватель Financial Times Г. Ракман некоторое время тому назад, размышляя над судьбами Великобритании после Брекзита, свел ее в одну категорию с Россией («странная парочка» в Европе), провозгласив банальную истину: если исторические державы не интегрировать в новый миропорядок, то рано или поздно надо быть готовыми их сдерживать. Большой вопрос, кому и зачем понадобится сдерживать Лондон. Но в отношении России это абсолютно верно. Об этом писали и пишут до сих пор, об этом в свое время предупреждал Джордж Кеннан, когда квалифицировал решение о расширении НАТО как «самое роковое» для Запада за весь период после окончания холодной войны.

Теперь о колоколе. Первое — это Украина, как мы ее знали до сих пор. Сам темп, заданный реакцией российской стороны в последнюю неделю, говорит о том, что Киев не способен его выдерживать. То есть вовремя вступать в контакт с ДНР/ЛНР, эвакуировать всю территорию Донецкой и Луганской областей в их законных административных границах, провести демилитаризацию и мобилизацию, взять на себя обязательства по денацификации страны и наказанию повинных в гибели гражданских лиц в ходе АТО в Донбассе, в Одессе и других местах. Трудно также было предположить, что украинские власти будут работать на опережение.

Андрей Кортунов:
Время дипломатии прошло? Семь особенностей наступающей эпохи

Трагический опыт украинской государственности не будет оставлять Москве иного выбора, как взять ее территорию под временный контроль. Дело не только в экзистенциальном вызове России на уровне идентичности и истории. По сути, речь идет об отложенной во времени «незавершенке» Второй мировой/Великой Отечественной, включая аналог Нюрнбергского трибунала для нового поколения нацистов. Можно также судить об окончательном крахе проекта украинской идентичности, восходящей к Мазепе, которая культивировалась в Галиции властями Австро-Венгрии в порядке подготовки к войне с Россией. Это дало Петлюру, Бандеру и прочие элементы, дожившие с легкой руки советской власти (давали по 10 лет лагерей) до наших дней.

Существенно то, что, как и в случае с нацистской Германией, независимую Украину Запад использовал как средство сдерживания России — отсюда преемственность политики и идеологии, пещерной русофобии. Осложняющий фактор — намерение Киева, и наличие к тому физических возможностей, создать ядерное оружие, что абсолютно неприемлемо для России. Ровно так же, как Киев относился к Крыму и Донбассу — как к территориям, Москве придется относиться ко всей Украине, которая не выдержала исторический тест на свою государственность в соответствии с современными европейскими стандартами.

Трудно удержаться от вопроса, почему Киев не сделал выбор в пользу красивого и идеального для всех варианта, закрепленного в Минских соглашениях: сохранение независимости как европейского государства, вполне совместимого с соседней Россией. Самим украинцам и западным элитам предстоит объясниться на этот счет.

Второе — это НАТО, которая потерпит морально-психологическое и геополитическое поражение в своей зоне географической ответственности, но с внутренней консолидацией и замыканием на вопросах обеспечения безопасности своих членов, граничащих с Россией. Решение проблемы, латентно существовавшей и прежде, как раз и давали бы сделанные Россией 15 декабря предложения или согласие на более широкую мирную конференцию по формированию нового, коллективно согласованного порядка в Европе после окончания холодной войны и по итогам нынешнего кризиса. Переходным вариантом могло бы стать возобновление работы Совета Россия-НАТО, который функционировал бы на внеблоковой основе как Европейский совет безопасности с правом вето у ведущих государств, скажем, США, ФРГ, Франции, Италии, России и Польши. Обеим сторонам придется отменить все санкционные меры, введенные без одобрения СБ ООН.

Третье — исторический Запад и его глобальная гегемония, другими словами, последняя империя, статус-кво, изношенный жестко-догматический миропорядок. Шарелл Джейкобс на страницах консервативной «Дейли Телеграф» на днях писала: «Англо-американская идея свободы подходит к жалкому концу», Запад выглядит «истощенным и разбитым», «вера в силу глобализации закончилась кризисом веры». И наконец: «Можно надеяться лишь на то, что украинское фиаско разбудит западные элиты». Будем надеяться и мы, так как все было ясно на протяжении всего прошлого года, а после 15 декабря в особенности. Можно только удивляться способности западных элит к самообману, или, быть может, такая развязка им предпочтительнее? В любом случае, ничего не произошло из того, что не предсказывалось бы на Западе. Значит, это — их осознанный выбор в пользу войны, а не дипломатии. Последняя будет проводиться, но в качественно иной среде. Изменившийся баланс сил будет рано или поздно отфиксирован, дабы обеспечить желанные для всех определенность и предсказуемость, сократить в мировой политике пространство для сюрреалистских иллюзий и фантазий. Как заявили в британской внешней разведке МИ-6, происходящее надо отнести на счет «проблемы с воображением» у западных элит.

В более глубоком историческом плане речь идет о крахе западной политики сдерживания России, которая отсылает к Первой мировой войне, где Россия была главной целью. Как свидетельствует Петр Мультатули на страницах февральского номера журнала «Международная жизнь», Берлин был готов начать непосредственно с России, если бы не все предшествовавшее военное планирование, ориентированное на запад (план Шлиффена). Случись так, мы бы имели Странную войну на западе уже в 1914 году. Собственно, это объясняет, почему Лондон вел себя двусмысленно накануне войны и, по сути, ее провоцировал, упорно отказываясь внятно заявить, что выступит на стороне России и Франции в случае их войны с Германией. Есть все основания полагать, что иначе Германия не развязала бы войну.

В этом же был смысл британского ультиматума, переданного лордом Мильнером царю в январе-феврале 1917 года (постановка нашего командования под союзный контроль и передача власти либералам — «ответственному правительству»). Цель — не допустить успеха готовившегося весенне-летнего наступления российских войск и лишить Россию плодов победы над Германией. Его непринятие Николаем II привело к Февральской революции. Либералы и большевики, оказавшиеся в одной компании пораженцев, хотя и по разным мотивам, в равной мере были заинтересованы в искажении правды о Русской революции. Тогда и понятно, почему англичане предоставили Царскую семью ее судьбе, когда отказались ее принять в ответ на обращение Временного правительства.

Таким образом, 100 лет спустя Россия возвращает себе ту роль в европейской и глобальной политике, которая ей принадлежит по праву. Сначала это произошло в советской инкарнации, сейчас — в исторической. В то время, как немцы передали свою роль и права англо-американцам.

ХХХ

В Россию можно только верить.
Ф. Тютчев

Человек никогда не бывает так счастлив
или так несчастлив, как это кажется ему самому.
Ларошфуко

Думаю, что могу по праву рождения говорить об Украине в силу того, что мой отец родился и провел раннее детство в Полтавской области (был ранен на войне и рано умер; по словам матери, его любимой книгой был «Тарас Бульба»). Была надежда, что если все оставят Украину в покое, она переболеет, как болезнью, навязанной ей агрессивным меньшинством негативной, от другого, «антимоскальской» идентичностью и со временем выработает нечто позитивное, в духе Гоголя, и сможет возродиться экономически. Ведь до 2014 года она так и не вышла на уровень ВВП советского периода.

Происходящее нельзя воспринимать иначе, как нашу общую трагедию. Но также надо понимать, что территориально-политическое переустройство Украины в советских границах началось в ответ на переворот в феврале 2014 года (а это всегда насилие, которое порождает насилие) — сейчас оно может завершиться, и исход предсказать трудно. Но решать будут сами жители Украины, прежде всего «молчаливое большинство», которое проголосовало за Зеленского, обещавшего мир на Донбассе. Да, он законно избран, как законно был избран Янукович, которому Байден (с его собственных слов) посоветовал бежать из Киева.

Иван Тимофеев:
Цена вопроса: каким будет результат вводимых против России санкций

В этих условиях, культурно-цивилизационная отличность от Запада может стать решающим фактором развязки — как это было в Крыму, в Сирии, в Нагорном Карабахе и совсем недавно в Казахстане. Нам чуждо американское «Права или нет, но моя страна!». Если трудно следовать Тютчеву и верить в Россию, то вполне можно разделять подозрения западных столиц, что на этот раз у Кремля тоже получится, поскольку он действует иначе и ставит ограниченные, а не тотальные задачи.

Поскольку мне близка британская проблематика, сравнил бы вызовы украинской ситуации с Унией 1707 года между Англией и Шотландией. Шотландцев к тому вынудил крах проекта создания своей империи в Центральной Америке. 40% населения оказались в долгах. Прагматичный выбор был сделан в пользу участия в более широком английском проекте, где шотландцы играли непропорционально большую роль. Украинцы тоже весомо присутствовали во всех сферах жизни российского общества на всех исторических этапах. Все в России пестрит украинскими фамилиями и сейчас.

Представляются ключевыми в плане целей российской военной операции такие слова, как защита ДНР/ЛНР в их законных административных границах, денацификация и демилитаризация. Явно исключена оккупация страны, по крайней мере, российских войск не будет там, где им не рады. Демилитаризация отсылает к требованиям Израиля относительно признания будущего Палестинского государства. Киеву так или иначе придется договариваться о нормальных отношениях с Россией под гарантии безопасности, возможно, перекрестные. Наилучшим, что мог бы сделать Запад для Украины, все-же было бы членство в ЕС, но там не нужны ни ее человеческий потенциал, ни промышленность, ни сельское хозяйство.

Нет сомнения в том, что западные санкции и наши встречные ограничительные меры станут испытанием России на прочность, но также осложнят положение дел в мировой экономике, включая сами западные страны. Запад вряд ли скоро отменит свои, даже после мира между Москвой и Киевом, если, конечно, речь не будет идти о более широкой европейской конференции. Но нежелание рисковать ролью доллара на мировых энергетических рынках (с 1975 года это обеспечивает искусственный спрос на американскую валюту) можно расценить как приоткрытую дверь для наших переговоров с Западом.

Никто на Западе, и прежде всего Вашингтон, не хочет рисковать обещанным Кремлем полным разрывом отношений. Важный срез сложившейся ситуации — российская политика стала фактором внутриполитической борьбы в западных странах, включая США. Так, оправдываясь, Байден рисует дилемму «санкции или Третья мировая» (тогда где 18 вариантов реагирования, обещанных В. Нуланд?) и акцентирует долгосрочное воздействие санкционного давления на Россию. От разговора не уклоняется и Москва, изначально давшая понять, что проводит именно дипломатию, подкрепленную силой, а не наоборот. Это относится как к Западу, так и к Киеву.

Украинский кризис, вошедший в новую фазу, знаменует собой кристаллизацию новой холодной войны, которая вряд ли в столь обнаженной форме может продлиться долго в условиях мира, сбросившего оковы биполярности. Нет сомнений в том, что она более опасна, чем ее прежний вариант. На этот раз она обременена аналогиями с Крымской войной и Карибским кризисом одновременно. Это также Версаль и тот долгий путь, который пришлось проделать России от Полтавы к Ништадтскому миру. Как следует из российского демарша от 15 декабря, Украина — лишь частный случай во всем комплексе наших противоречий с Западом. Отсюда потенциал выхода конфликта за границы Украины и за рамки формулы «асимметричной конфронтации», когда Россия реализует свои преимущества в силовой политике, а Запад — на поле экономического давления.

Владислав Белов:
Отношения Германии и России в тени событий вокруг Украины

Политику Запада характеризует врожденное противоречие между поддержанием статус-кво и стремлением к расширению сферы сдерживания России, равно как и Китая. В этой связи увязание в Европе снижает возможности США по наращиванию усилий на китайском направлении, что также говорит в пользу возобновления дипломатии. Другое дело, что статус-кво в условиях кризиса всей глобальной системы и самого западного общества (плюс пандемия) все больше превращается в химеру и это будет искушать стороны постановкой именно конечных/ultimate целей в нынешнем конфликте — все «спишет», все разрешит, «победитель получит все».

Нынешний кризис, как и всякий другой, чреват как рисками, так и возможностями. Тогда искусство реализации последних может стать центральной задачей всех вовлеченных игроков, от которых потребуются трезвая оценка ситуации, умеренность и реализм. Кардинал Й. Ратцингер, впоследствии ставший папой Бенедиктом XVI, выступая в январе 2004 года в Католической академии Баварии, говорил о «фактической неуниверсальности культуры светского рационализма Запада». Она явно редко заявляла о себе в европейской политике XX века. Ее возрождение не помешало бы, тем более что все, не вполне сознавая того, ступили на неизведанную территорию, а это увеличивает риски, уже не говоря об эскалационной логике любой вооруженной борьбы. Или здравый смысл вместе с экономикой переместился из Европы в Восточную Азию? Все возможные компромиссные варианты разрешения нынешних противоречий между Россией и Западом, предлагавшиеся политологами в том числе на этом сайте, смотрятся ничтожными уступками по сравнению с происходящим на Украине и его последствиями для всех сторон.