Рабочая тетрадь №62 / 2021
Едва ли в современном мире найдется хотя бы один ответственный политик, готовый открыто объявить себя принципиальным противником многосторонности в международных делах. Ценность многосторонности признают Соединенные Штаты и Россия, Китай и Европейский союз, развитые и развивающиеся государства, великие державы и малые страны. В поддержку многосторонности высказываются либералы и консерваторы, демократы Запада и автократы Востока. Приоритет многосторонности зафиксирован в учредительных документах многих международных организаций и наднациональных институтов, включая Европейский союз и АСЕАН, подтверждается в многочисленных резолюциях Генеральной Ассамблеи ООН, в документах «Группы двадцати», «Группы семи», в решениях других, самых авторитетных международных форумов. И действительно, кто стал бы категорически возражать против возможности сообща обсуждать международные проблемы и находить их решения в демократическом и репрезентативном формате?
Тем не менее сегодня международная многосторонность находится в плохой форме. Ее привычные практики и фундаментальные принципы сталкиваются с многочисленными вызовами — начиная от демонстративно односторонней риторики, исходящей от многих государственных лидеров во всех углах мира, и кончая глубоким кризисом множества многосторонних организаций и режимов как на глобальном, так и на региональном уровнях мировой политики и экономики. Естественно, никто в мире не готов брать на себя ответственности за такое положение дел; политики предпочитают перекладывать ответственность за проблемы многосторонности друг на друга, обвиняя своих оппонентов в прямом или опосредованном подрыве многосторонних институтов и в отходе от легитимных многосторонних процедур.
В нынешнем мире присутствует глубокое недоверие если не к идее многосторонности как таковой, то, по крайней мере, к имеющимся на данный момент практическим воплощениям этой идеи. Это недоверие распространяется на мотивации участников многосторонних переговоров и институтов: предполагается, что декларируемая забота об общественном благе часто лишь камуфлирует эгоистические национальные и даже групповые интересы. Недоверие вызывает и способность многосторонних институтов эффективно выполнять возложенные на них функции, рационально использовать выделяемые им средства и оптимально балансировать расходящиеся устремления входящих в них участников. Многосторонние институты обвиняются в вызывающем расточительстве, недостаточной подотчетности, избыточном бюрократизме, необоснованной закрытости, недопустимой медлительности и во многих других грехах, демонстрирующих общую низкую эффективность этих институтов.
Как и всегда в обстановке кризиса, в мире растет популярность конспирологических теорий, представляющих многосторонность как механизм закулисного управления человечеством, используемый анонимными и всемогущими космополитическими элитами. Многосторонность превращается в удобную мишень для критики со стороны как правых, так и левых популистов, как в развитых, так и в развивающихся странах. Слышатся настойчивые призывы к национальным правительствам пересмотреть распределение финансового бремени, связанного с реализацией тех или иных многосторонних проектов, а то и вообще отказаться от участия в них.
Попутно выясняется, что никакого общего понимания того, что, собственно, представляет собой или что должна представлять собой многосторонность в мировой политике, пока не сложилось. Существенные расхождения в трактовках многосторонности не ограничиваются разногласиями между Западом и Востоком, они присутствуют и внутри самого Запада. Типичное американское представление о многосторонности во многом отличается от представлений, доминирующих в европейской политической мысли. Очевиден непреодоленный разрыв между академическим осмыслением явления многосторонности в рамках современных теорий международных отношений и попытками анализировать прикладные изменения многосторонности в контексте внешней политики той или иной страны. Многосторонность в трактовках экономистов не во всем совпадает с тем, как ее представляют себе эксперты в области международной безопасности.
В настоящей работе предпринимается попытка в очень кратком виде рассмотреть существующие интерпретации понятия международной многосторонности, особенности исторической модели многосторонности второй половины ХХ века, условия эффективности многосторонних институтов и процедур, взаимосвязь между практикой многосторонности и процессами глобализации. Все это представляется необходимым для того, чтобы обозначить, пусть даже в самых общих чертах, возможную новую модель многосторонности, отвечающую реальностям и потребностям международной системы XXI столетия.
Хотя автор прямо не касается вопроса специфического значения многосторонних механизмов и институтов для внешней политики России, многие общие выводы, как представляется, имеют самое непосредственное отношение и к российским задачам применительно к многосторонним международным форматам. Тем более, что в России сегодня наблюдается один из самых высоких в мире уровней недоверия к многосторонним механизмам и институтам, включая и систему Организации Объединённых Наций. Как представляется, российский опыт работы в многосторонних форматах на протяжении последних тридцати лет наглядно высветил многие недостатки этих форматов, но, к сожалению, не столь же наглядно продемонстрировал их несомненные преимущества для нашей страны.
В подготовке данного материла автор опирался на свои работы последнего времени, посвященные анализу европейских, американских
и китайских
подходов к многосторонности, а также будущему многосторонности в условиях кризиса глобализации, в контексте преодоления последствий пандемии COVID-19
и меняющегося соотношения сил в мире. Кроме того, были использованы более ранние наработки, касающиеся соотношения многосторонности и многополярности, а также опыт реализации многосторонних подходов в рамках G7/G8.
Оговоримся сразу — речь идет лишь о самых первых шагах в изучении многосторонности, требующей гораздо более глубокого и всестороннего изучения, чем это возможно сделать в пределах компактной тетради РСМД. Многосторонность в последние годы и, особенно, после прихода к власти в США администрации Дж. Байдена, стала предметом анализа в большом количестве монографий, статей, научных докладов — особенно, на Западе; на наших глазах идет формирование отдельных «школ многосторонности» в рамках как «либеральной», так и «реалистической» традиции международных исследований. Однако на данный момент говорить об устоявшихся подходах, как минимум, преждевременно — несмотря на значительное число последних публикаций ситуативного и прикладного характера, проблематика многосторонности пока еще по-прежнему остается на периферии внимания разработчиков базовых теорий международных отношений.
Не претендуя на всесторонний анализ сложного явления многосторонности в мировой политике, автор тем не менее надеется, что его работа будет в какой-то мере стимулировать общественную и экспертную дискуссии в этой области. Такая широкая дискуссия с выходом на практические рекомендации ведомствам, принимающим внешнеполитические решения, представляется более чем актуальной. Есть основания полагать, что по мере происходящего изменения соотношения сил в мире, преодоления текущего кризиса глобализации, усиления давления общих проблем на всех игроков мировой политики, значение многосторонних институтов и процедур для России будет увеличиваться, а цена за неспособность или неготовность активно встраиваться в многосторонние форматы будет возрастать.
Если это так, то для нашей страны критически важно не только освоить складывающиеся правила игры в постепенно вырисовывающемся многостороннем мире, но и принять самое активное участие в их формировании. В противном случае, придется играть по правилам, определяемым другими участниками мировой политики.
Рабочая тетрадь №62 / 2021
В современном мире практики и принципы международной многосторонности сталкиваются с многочисленными вызовами: это и односторонняя риторика, исходящая от государственных лидеров во всех уголках мира, и глубокий кризис множества многосторонних организаций и режимов на глобальном и региональном уровнях мировой политики. Политики перекладывают ответственность за проблемы многосторонности друг на друга, обвиняя своих оппонентов в подрыве многосторонних институтов и в отходе от легитимных многосторонних процедур.
В настоящей работе предпринимается попытка рассмотреть существующие интерпретации понятия международной многосторонности, особенности исторической модели многосторонности второй половины ХХ в., условия эффективности международных институтов и процедур, взаимосвязь между практикой многосторонности и процессами глобализации.
Международная многосторонность: возможности и ограничители, 2,3 Мб
