Уже сейчас можно сказать, что ключевой проблемой вооруженных сил и оборонной промышленности в целом станет нехватка средств: еще до начала текущего экономического кризиса многие представители высшего руководства страны, включая президента России Владимира Путина, говорили о необходимости увеличения доли гражданской продукции оборонной промышленности, предупреждая о сокращении (и как минимум прекращении роста объемов гособоронзаказа).

Снижение цен на углеводороды в сочетании с социально-экономическими последствиями пандемии COVID-19 грозит еще сильнее урезать объемы денежных средств, которые государство сможет позволить себе тратить на продукцию военного назначения. Это позволяет зафиксировать первую общую тенденцию: стремление сократить, или как минимум перенести сроки исполнения ряда амбициозных (и, как обычно в таких случаях, дорогостоящих) программ. Наличие этой тенденции уже подтверждается корректировками планов поставок ряда перспективных систем, появление которых на вооружении ожидалось либо раньше, либо в большем количестве, либо и то, и другое одновременно. Это касается практически всех основных направлений — не исключая и стратегические ядерные силы.

Флот: время выживать

ВМФ России стал пасынком предыдущих госпрограмм вооружения.

При номинально весьма внушительных запланированных средствах фактические результаты более чем скромны: ни в одном классе кораблей из числа строившихся для российского флота в последние два десятка лет флот не получил и половины от предполагавшихся объемов.

Единственным исключением стали ракетные подводные крейсера стратегического назначения: со вводом в строй К-549 «Князь Владимир» число поставленных для ВМФ России РПКСН проекта 955/955А достигло четырех — из восьми запланированных. Это вполне логично: роль флота как элемента системы стратегического сдерживания определена яснее прочих его функций, и на сегодня ее исполнению уделяется наиболее пристальное внимание.

Говоря об остальных классах кораблей, можно, во-первых, обратить внимание на провал пополнения сил общего назначения флота. Между 2001 г., когда в состав ВМФ была принята АПЛ К-335 «Гепард», и по конец текущего, 2020 г., когда, судя по всему, флоту передадут К-561 «Казань», в состав ВМФ вошла лишь одна атомная многоцелевая субмарина — К-561 «Северодвинск» в 2014 г. Напомним, помимо головного «Северодвинска», большей частью профинансированного в 2000-х гг., флоту предполагалось передать в рамках ГПВ 2011–2020 семь субмарин проекта 885М. Из этих семи до конца 2020 г. в строй войдет лишь одна лодка, сдача остальных будет растянута от 2021 до 2027 гг.

Несколько лучше обстоят дела с неатомными подводными лодками, в первую очередь благодаря решению о закупках для ВМФ России субмарин отработанного «экспортного» проекта 636, созданного на основе последнего советского проекта НАПЛ — пр. 877 «Палтус»/«Варшавянка», принятого после провала строительства субмарин нового проекта 677 «Лада». Из 20, а затем 14 планировавшихся субмарин этого типа в итоге флоту была сдана лишь одна — Б-585 «Санкт-Петербург». Еще две после неоднократного переноса сроков, видимо, будут переданы в 2021-22 гг. В итоге вместо «журавля» была заказана «синица» в виде 12 подлодок проекта 636, и 8 из них уже сданы флоту.

Не лучше обстоят дела и с другими классами кораблей. Из двух десятков ожидавшихся фрегатов проектов 11356 и 22350 флот за это время получил лишь пять единиц, из 24 корветов проекта 20380/29385 с 2008 по 2018 гг. флоту сданы шесть кораблей, и еще два будут переданы «под елочку» в уходящем году. Альтернативой крупносерийному строительству фрегатов и корветов стала постройка малых ракетных кораблей, боевые возможности которых заметно ниже.

Этот список можно множить и множить, причины проблем в каждом конкретном классе кораблей различаются, но ключевая одна: за 30 постсоветских лет руководство страны и военного ведомства так и не решило, для каких целей России нужен ВМФ и какими возможностями он должен обладать. Ответа на этот вопрос нет в том числе и в таких базовых документах, как военная доктрина, морская доктрина или же основы государственной политики в области военно-морской деятельности до 2030 года. Содержащиеся в этих документах требования и определения довольно расплывчаты и могут быть при некоторой редактуре применены к флоту любой крупной державы, особенно ядерной.

Впрочем, попробуем заглянуть вперед. Можно выделить положительные моменты: сегодня в постройке для ВМФ России находится достаточно большое количество серийных кораблей и подводных лодок, проблемы с темпами постройки более или менее успешно решаются, и в наступающем десятилетии флот получит заметно больше боевых единиц, чем с 2001 по 2020 гг. В оптимистическом варианте развития событий (если не случится каких-либо новых потрясений) это позволит как минимум остановить падение численности флота и заметно повысить уровень его готовности за счет замены старых кораблей и лодок на новые.

Из числа наиболее существенных ожидаемых пополнений стоит выделить заложенные в 2020 г. универсальные десантные корабли «Иван Рогов» и «Митрофан Москаленко» проекта 23900, которые станут первенцами вновь создаваемых экспедиционных сил флота, позволив ВМФ России проводить операции с использованием морской пехоты и авиационной поддержкой на большом удалении от баз. Если говорить об оружии флота, то основной системой будет оставаться ракетный комплекс «Калибр», которым будут оснащать все большее количество новых и модернизируемых кораблей, при этом его номенклатура расширится, в частности, за счет появления противолодочной ракето-торпеды нового поколения, испытания которой также завершились в 2020 г.

«Гвоздем программы» станет новейшая гиперзвуковая противокорабельная ракета «Циркон», которая должна быть принята на вооружение уже в ближайшее время.

Она также будет использоваться на большом количестве кораблей, что облегчается возможностью ее пуска из стандартной вертикальной пусковой установки 3С14 универсального корабельного стрельбового комплекса УКСК.

Должно войти в нормальное русло и строительство фрегатов, с учетом того, что в последние два года их начали закладывать по два ежегодно, и ожидается, что серийная постройка продолжится. Вместе с тем, скорее всего, до 2030 г. флот не получит ни нового авианосца, ни перспективного эсминца/ракетного крейсера: исполнение этих проектов традиционно отодвигается по мере ухудшения экономической обстановки.

Сухопутные войска: консервация действительности

Ситуация вокруг обновления техники в сухопутных войсках продолжает оставаться сложной, хотя закупки новейших машин на унифицированном гусеничном шасси «Армата» уже идут: Минобороны заключило контракт на поставку 132 «Армат» для войсковых испытаний.

Основную массу бронетехники сухопутных войск все еще составляют машины советского производства, и эта ситуация сохранится и в следующие 10 лет, хотя Минобороны и предпринимает усилия по модернизации строевых машин, включая апгрейд танков Т-72, боевых машин пехоты БМП-2, самоходных артиллерийских установок и реактивных систем залпового огня.

Основные надежды на обновление связаны с поставками техники «промежуточного» поколения: боевых машин пехоты БМП-3, в том числе в усовершенствованных версиях, танков Т-90М, САУ «Мста». Перспективные БМП «Курганец», БТР «Бумеранг» и машины на их шасси также, видимо, останутся пока в разряде благих пожеланий, в лучшем случае, их будут закупать мелкими партиями — как минимум в ближайшие лет пять.

Ситуацию в сухопутных войсках осложняет возросшее военное давление извне — украинский кризис и последующая реанимация НАТО, до 2014 г. все более уверенно впадавшую в летаргию, вернула в российскую военно-политическую реальность необходимость учитывать вероятность прямого столкновения с Альянсом на европейском ТВД. Это привело к развертыванию/воссозданию ряда частей и соединений сухопутных войск, что увеличило нагрузку на вооруженные силы и промышленность: все эти части и соединения требуют укомплектования, и это осложняет принятие решения о масштабном перевооружении на технику нового поколения. Там, где еще можно представить себе закупки модернизированных Т-72 и Т-90 в нужных количествах, «Армата» окажется уже слишком дорогой.

Межпоколенческий кризис авиации

Темпы поставок авиатехники начали сокращаться уже во второй половине 2020-х гг. Пик был достигнут в 2014 г., когда ВВС и морская авиация ВМФ получили 101 боевой и учебно-боевой самолет. В 2015 г. это число составило 89, в 2016 г. — 70, в 2017 г. — 49, в 2018 г. — 50, в 2019 г. — лишь 20 новых боевых самолетов, в том числе 10 истребителей Су-35, восемь Су-34 и два МиГ-35. Из числа небоевых машин в 2019 г. ВКС РФ получили три серийных военно-транспортных самолета Ил-76МД-90А, два из которых были построены в 2018 г. и лишь один борт постройки 2019 г. В 2020 г. постройка транспортников продолжает пробуксовывать.

Не в лучшем состоянии остается и программа производства истребителя пятого поколения Су-57: в 2019 г. был подписан контракт на поставку 76 самолетов этого типа до конца 2027 г., однако первый серийный истребитель, предполагавшийся к передаче ВКС РФ в рамках этого договора, потерпел аварию в ходе испытательного полета в декабре 2019 г. Какое влияние на серийные поставки этой машины окажет произошедший инцидент пока неясно, но не исключено, что сроки также будут сдвинуты на год-два.

Низкие темпы поставок истребителя пятого поколения начинают внушать тревогу.

Даже с учетом довольно значительного объема работ, который еще предстоит выполнить на этой машине, задержки с его закупками сложно считать оправданными.

Отсутствие этого самолета в войсках грозит техническим отставанием российской военной авиации на фоне расширяющихся объемов поставок истребителей F-35 для вооруженных сил США и их союзников как в Европе, так и в других частях света. Под сомнение ставятся также и экспортные перспективы нового российского самолета: авиатехнику, отсутствующую на вооружении страны–производителя, закупают гораздо менее охотно.

Поставки техники четвертого поколения, пусть и в меньших темпах, также продолжатся. Летом 2020 г. был заключен дополнительный контракт на два десятка Су-34. Этот самолет уже стал основной машиной бомбардировочных авиаполков фронтовой авиации, и он продолжает заменять ветерана холодной войны и множества локальных конфликтов — Су-24М. Очевидно, продолжатся и поставки Су-35. Закупки Су-30СМ будут серьезно зависеть от технического лица новой машины: исходная платформа Су-30МКИ 1990-х годов разработки требует существенного обновления.

Судьба вертолетов определена в большей степени: в 2019 г. был заключен контракт на поставку для армейской авиации военно-воздушных сил ВКС РФ еще 98 ударных вертолетов Ми-28НМ, ожидается соглашение о закупке 114 вертолетов Ка-52М. Судя по всему, Минобороны будет продолжать закупки двух типов ударных вертолетов одновременно, и данное решение обусловлено в первую очередь желанием сохранить серийное производство «малой кровью»: попытка внедрить единую модель одновременно и в Ростове, и в Арсеньеве обойдется заметно дороже, причем без гарантии результата.

Говоря о многоцелевых вертолетах, можно вспомнить начало поставок Ми-38, весьма перспективной машины с большим потенциалом. Во второй половине 2020-х гг. ожидается появление семейства морских вертолетов нового поколения, создаваемого в рамках проекта «Минога». Они должны заменить вертолеты Ка-27 и его производные на палубах боевых кораблей, а также составить основу авиагрупп перспективных десантных кораблей.

Наиболее серьезные вопросы перед ВКС стоят в части парка небоевых машин. Ситуацию с переоснащением ВВС новыми самолетами-заправщиками и самолетами дальнего радиолокационного обнаружения можно смело назвать кризисной. Не менее сложная обстановка складывается в части перспектив обновления парка военно-транспортной авиации: поставки Ил-76МД-90А продолжают буксовать, поставки легкого Ил-112 запаздывают уже более чем на 10 лет по сравнению с первоначальными планами, средний транспортный самолет пока не совершил даже первый полет, и, судя по всему, промышленность и вооруженные силы вновь пытаются определить, кто станет его головным разработчиком. Наконец, морская авиация ВМФ РФ рискует остаться без перспективного противолодочного/морского патрульного самолета на замену Ил-38 и Ту-142, ресурс которых не вечен. Быстрое решение этих проблем пока не просматривается даже на горизонте.

ПВО и ПРО: сохранение приоритетов

Переоснащение сил противовоздушной обороны можно назвать одним из светлых пятен российской оборонной промышленности, и очевидно, что эта сфера сохранит приоритетное положение среди прочих сил общего назначения.

В рамках ГПВ 2011-2020 предполагалась поставка 56 дивизионов зенитной ракетной системы С-400. К настоящему времени их получено, судя по открытым источникам, уже 67.

Производство этой системы наверняка продолжится в дальнейшем, учитывая необходимость замены еще достаточно большого числа систем С-300 разных модификаций. Объемы поставок для ВКС РФ, впрочем, скорее всего, снизятся: с учетом уже достигнутых показателей, масштабные закупки больше не требуются. Кроме того, С-400 уже поставляются на экспорт, и число их зарубежных пользователей в ближайшие годы возрастет.

Для ВКС РФ ожидается начало поставок зенитной ракетной системы нового поколения С-500. Исходно предполагалось, что в рамках ГПВ 2011–2020 будет закуплено 10 дивизионов этой системы, однако, судя по всему, сроки реализации этих планов сдвигаются. В 2019 г. еще высказывались ожидания относительно поставок 1­–2 дивизионов для войсковых испытаний до конца 2020 года, но пока нет никаких признаков того, что это произойдет. Принимая во внимание уровень сложности системы и ее цену, поставки вряд ли будут масштабными и в новом десятилетии.

Более массовыми должны стать закупки комплекса среднего уровня С-350 «Витязь», который должен заменить в ПВО устаревающие системы средней дальности С-300ПС с ракетами семейства 5В55. Первый комплекс этого типа войска получили в 2020 г., ожидается, что темпы поставок должны возрасти. Наконец, для ВКС продолжатся закупки «Панцирей»: эти зенитные ракетно-пушечные системы малой дальности необходимы для защиты позиций «старших» систем и прикрытия авиабаз. По опыту боевого применения в Сирии и других зонах локальных конфликтов «Панцирь» был усовершенствован и будет поставляться в новой версии «Панцирь-СМ», использующей, в частности, ракеты нового образца двух типов: основную с увеличенной дальностью стрельбы и малогабаритную для борьбы с БПЛА и барражирующими боеприпасами на малых и сверхмалых дистанциях.

Будет совершенствоваться и техника ПВО сухопутных войск, особенно с учетом растущих угроз со стороны беспилотных аппаратов разных типов. Здесь ожидается и появление новых серийных изделий, включая ренессанс зенитной артиллерии, как минимум в виде 57-мм установки «Деривация-ПВО» на шасси БМП-3.

Стратегические перспективы

К программе переоснащения стратегических ядерных сил вопросов меньше всего: их обновление оставалось приоритетом в любой ситуации, а с учетом нарастающей напряженности во взаимоотношениях с США и распадом комплекса «ядерных» договоров это положение сохранится.

Для стратегических ядерных сил России неизбежно продолжатся закупки подвижных грунтовых ракетных комплексов «Ярс». Они постепенно заменяют в составе РВСН комплексы РС-12М «Тополь» постройки 1980–1990-х гг. В 2021 г. ожидается начало развертывания новейшего шахтного ракетного комплекса «Сармат» на замену постепенно выводимым из строя «Воеводам», более известным в мире под индексом НАТО SS-18 mod.5/6 Satan.

На боевое дежурство заступила новая система стратегического оружия с планирующим боевым блоком «Авангард», демонстрационные испытания которой состоялись в конце 2018 г.

Поставки и «Авангарда», и «Сармата», очевидно, не будут масштабными. Про «Авангард» это сказано прямо: до 2027 г. планируется развернуть 12 носителей в составе двух полков. Судя по всему, обе эти системы рассматриваются как предмет торга в рамках новых переговоров о сокращении стратегических вооружений. Их судьба, таким образом, будет определяться в зависимости от мер, которые предпримут США в части совершенствования своей противоракетной обороны, а также развития стратегических наступательных вооружений.

В части морского компонента стратегических ядерных сил продолжится строительство РПКСН проекта 955А. Два ракетоносца этого типа должны быть заложены в 2021 г. В ближайшие годы также предстоит решить вопрос о дальнейшем продлении срока службы РПКСН проекта 667БДРМ как минимум до первой половины 2030-х гг. с заменой на перспективный ракетоносец нового поколения или их списанием к концу 2020-х гг. с заменой на «Бореи» и частичным сокращением. Это наверняка будет зависеть, в частности, от перспектив развития сил общего назначения флота и морской авиации.

Авиационный компонент стратегических ядерных сил будет пополняться за счет возобновления строительства бомбардировщиков Ту-160 в варианте Ту-160М2. Впрочем, их число также не будет большим: первоначальные амбициозные надежды на закупку едва ли не 50 машин новой постройки пока что воплотились в контракт на поставку 10 Ту-160М2, и перспективы его расширения остаются неясными.

***

Помимо указанных боевых систем, в 2020-е гг. должно начаться существенное обновление парка беспилотных аппаратов вооруженных сил, в том числе и поставки ударных БПЛА разных типов.

Еще более существенной задачей будет обновление систем управления и связи — на фоне идущих высокими темпами работ по формированию новой среды боевого управления, фактически, цифрового поля боя на западе, отставание в этой сфере может стать смертельно опасным. В целом же руководству страны предстоит в ближайшие годы найти баланс между оптимальной численностью вооруженных сил, возможностями промышленности, финансовыми ресурсами и внешнеполитическими приоритетами.

… Решение задачи может оказаться неожиданным.