Основные тенденции развития китайских ракетно-ядерных сил

За последние годы ракетно-ядерные силы КНР претерпели серьезные качественные и количественные изменения. Это вызывает обеспокоенность у США и их союзников в Азиатско-Тихоокеанском регионе. При этом официальная ядерная доктрина Пекина продолжает опираться на концепцию «минимального сдерживания» с упором на гарантированный, но ограниченный ответный удар. Нельзя, однако, не отметить формирование более сложной и гибкой архитектуры китайских ядерных сил.

Весь ядерный арсенал страны подвергся мощным преобразованиям — межконтинентальные баллистические ракеты шахтного и мобильного базирования, баллистические ракеты подводных лодок, гиперзвуковые комплексы, а также крылатые ракеты и авиационные средства доставки. Приложенные усилия по модернизации вооружений были направлены не только на количественное наращивание числа носителей, но и на расширение спектра их тактико-технических характеристик: дальности, точности, способности преодолевать противоракетную оборону и обеспечивать несколько вариантов боевого оснащения. В результате Китай вплотную приблизился к формированию полноценной ядерной триады, где каждая ее составляющая демонстрирует признаки перехода к более многофункциональной и устойчивой конфигурации.

В результате можно наблюдать, как из-за роста числа боезарядов и номенклатуры носителей структура китайского ядерного арсенала переходит к конфигурации, при которой НОАК становится способной поражать более широкий спектр целей, в том числе военные объекты, пункты командования и управления, элементы ПВО/ПРО. Таким образом, это приводит к появлению сценариев ограниченного применения ядерных средств и, как следствие, делает потенциальную «лестницу эскалации» более длинной и повышает управляемость движения по ней. Одновременно с этим наличие ракет двойного назначения усложняет интерпретацию намерений КНР потенциальным противником. Кроме того, китайская сторона явным образом стремится повысить уязвимость потенциального противника (прежде всего, США) перед своим ядерным арсеналом.

В настоящий момент, по данным наиболее надежных исследований открытых источников, например, журнала Bulletin of the Atomic Scientists, Китай располагает примерно шестью сотнями ядерных боезарядов. Даже с учетом количественного наращивания и алармистских прогнозов Пентагона, согласно которым Китай к 2030 г. может располагать около 1000 боеголовок, это все же существенно меньше арсеналов США и России, а заявления о скором достижении Китаем ядерного паритета с этими странами — преувеличение и будут оставаться таковыми в краткосрочной и среднесрочной перспективе. В то же время следует учитывать высокую степень неопределенности в оценках китайского ядерного потенциала. В частности, неизвестно точное количество боеголовок на китайских ракетах, неизвестно, какое количество ракет будет располагаться в новых шахтах, а также какое число ракет двойного назначения оснащено именно ядерными боевыми частями.

Для России вышеуказанные тенденции имеют важное значение. С одной стороны, наращивание китайского ядерного потенциала не создает паритета с США и Россией, но постепенно сокращает отрыв и усложняет российско-американское взаимодействие в сфере стратегического ядерного сдерживания. Это повышает потенциальную роль трехсторонних форматов переговоров в будущем, касающихся управления рисками и мерами доверия, поскольку Китай выступает резко против формализованных договорных ограничений в этой области. Кроме того, усиление американо-китайской гонки вооружений создает риски эскалации в Азиатско-Тихоокеанском регионе, что затрагивает интересы России на Дальнем Востоке, безопасность транспортных и торговых коммуникаций. Наконец, развитие Китаем гражданских ядерных мощностей побуждает Россию к активизации технического сотрудничества с КНР по вопросам ядерного топливного цикла.

За последние годы ракетно-ядерные силы КНР претерпели серьезные качественные и количественные изменения. Это вызывает обеспокоенность у США и их союзников в Азиатско-Тихоокеанском регионе. При этом официальная ядерная доктрина Пекина продолжает опираться на концепцию «минимального сдерживания» с упором на гарантированный, но ограниченный ответный удар. Нельзя, однако, не отметить формирование более сложной и гибкой архитектуры китайских ядерных сил.

Весь ядерный арсенал страны подвергся мощным преобразованиям — межконтинентальные баллистические ракеты шахтного и мобильного базирования, баллистические ракеты подводных лодок, гиперзвуковые комплексы, а также крылатые ракеты и авиационные средства доставки. Приложенные усилия по модернизации вооружений были направлены не только на количественное наращивание числа носителей, но и на расширение спектра их тактико-технических характеристик: дальности, точности, способности преодолевать противоракетную оборону и обеспечивать несколько вариантов боевого оснащения. В результате Китай вплотную приблизился к формированию полноценной ядерной триады, где каждая ее составляющая демонстрирует признаки перехода к более многофункциональной и устойчивой конфигурации.

Примером развития китайских межконтинентальных баллистических ракет служит твердотопливная МБР нового поколения DF-41, впервые продемонстрированная на военном параде в 2019 г. По данным открытых источников и оценкам Пентагона, ракета уже поставлена на вооружение и развернута как минимум в двух бригадах Народно-освободительной армии Китая (НОАК). Ракета имеет мобильную пусковую установку, однако американские отчеты указывают и на наличие шахтного варианта базирования. В частности, предполагается, что обнаруженные в 2020 г. шахтные пусковые установки предназначены именно для ракет этого типа. Основная МБР в арсенале Китая — DF-31 — получает новые модификации, такие как DF-31A (с увеличенной дальностью до 11200 км), DF-31AG (повышенной проходимости) и, возможно, DF-31B (наличие этой модификации представляется спорным моментом). Основные китайские МБР шахтного базирования до появления DF-41 — DF-5 — были оснащены разделяющимися боевыми блоками в модификациях DF-5B и DF-5С, предположительно, по три и пять головных частей соответственно. Промежуточное положение между МБР и ракетами средней дальности занимает система DF-27 c дальностью 5000–8000 км, принятая на вооружение в 2023 г. Скорее всего, это ракета двойного назначения, которая также может быть оснащена гиперзвуковым планирующим блоком и применяться против наземных и надводных целей.

Основу китайского потенциала ракет средней дальности составляет ракета двойного назначения DF-26, производство и развертывание которой переживает значительный рост: в последние годы новые ракеты были приписаны сразу к нескольким бригадам. Боевая часть DF-26 может быть оперативно заменена, в том числе и без извлечения ракеты из пусковой установки. Также имеется противокорабельная (и, предположительно, неядерная) модификация данной ракеты — DF-26B, испытанная против движущейся цели в 2020 г.

Китай активно занимается разработкой гиперзвуковых систем. В 2019 г. Китай первым в мире принял на вооружение баллистическую ракету с гиперзвуковым планирующим блоком. Речь идет о ракете средней дальности DF-17 c боевой частью DF-ZF. Дальность полета ракеты оценивается в 1800–2500 км. При этом если изначально эти системы размещались на северо-востоке Китая, впоследствии они были замечены и в южных районах. Несмотря на предположение в американских источниках о возможности размещения на данном носителе ядерной боеголовки, достоверных подтверждений этому нет.

Кроме того, необходимо отметить признаки количественного наращивания Китаем своего арсенала ядерных средств наземного базирования. В 2021 г. группа американских аналитиков во главе с М. Кордой, исследуя коммерческие спутниковые снимки, обнаружила два позиционных района баллистических ракет шахтного базирования в провинции Ганьсу и Синьцзян-Уйгурском автономном районе. Впоследствии еще один позиционный район был обнаружен во Внутренней Монголии. Количество пусковых шахт в них оценивается, по данным на 2024 г., в 120, 110 и 90 соответственно. Эксперты полагают, что шахты предназначены для размещения модификации ракет DF-41, однако не уверены в том, собирается ли Китай устанавливать их в каждую шахту или в отдельные, усложнив целеуказание для потенциального противника. Даже в этом случае последний будет вынужден закладывать определенное число средств поражения на нейтрализацию данных районов. Причем для многих систем обычных вооружений они останутся недосягаемыми в силу своей географической расположенности.

В настоящее время в составе НОАК имеются 6 подводных лодок проекта 094, второго поколения китайских ПЛАРБ. Две из них считаются улучшенной версией и обозначаются 094А. Каждая подлодка способна нести до 12 двухступенчатых твердотопливных БРПЛ JL-2. Теоретически это позволяет ВМС НОАК осуществлять непрерывное присутствие в море хотя бы одной подлодки этого класса. Дело осложняется тем, что двигатели китайских подлодок более шумные, чем у российских и американских аналогов. По этой и другим причинам считается, что китайские ПЛАРБ не могут отходить на какое-либо существенное расстояние от территориальных вод КНР. Эта проблема частично решается за счет новых БРПЛ JL-3, имеющих большую дальность и предположительно способных нести несколько боевых блоков. Ими планируется вооружить также пока не вошедшие в строй новые ПЛАРБ проекта 096.

Воздушный компонент ядерной триады Китая традиционно считается наименее развитым, однако и там прослеживается значительный прогресс. В 2019 г. Китай впервые продемонстрировал стратегический бомбардировщик H-6N (модификация бомбардировщика H-6K), для которого разрабатываются (и, скорее всего, уже поставлены на вооружение) баллистические ракеты воздушного базирования на основе имеющихся ракет наземного базирования, таких как DF-21 (дальностью 3000 км). Самолет также сконструирован с возможностью дозаправки в воздухе. Дальнейшее развитие воздушного компонента триады связано с перспективным бомбардировщиком H-20, летные испытания которого в настоящее время подтверждены не были.

Много шума в американских экспертных кругах наделало проведенное в 2021 г. испытание т.н. частично-орбитальной системы бомбометания с гиперзвуковым планирующим блоком, который был выведен ракетой-носителем на околоземную орбиту, а затем попытался поразить наземную цель, промахнувшись на десятки километров. Тогда была выражено опасение о том, что такое оружие может атаковать США с любого направления, в том числе с юга, обойдя основные американские РЛС раннего предупреждения, расположенные на севере страны. Однако ряд специалистов в области контроля над вооружениями, например, Джеффри Льюис, подчеркивали, что это —реинкарнация старой идеи времен холодной войны, призванной использовать космическое пространство для нанесения ядерного удара без формального нарушения Договора о космосе. По его оценке, подобная система выглядит технически избыточной и сомнительной с точки зрения эффективности: крайне низкая точность и ограниченные возможности по массе полезной нагрузки делают ее практическое военное применение весьма сомнительным и несопоставимым с вероятностью применения уже имеющихся у Китая средств доставки.

Кроме того, нужно отметить развитие китайского потенциала крылатых ракет наземного, воздушного и морского базирования. Особый интерес представляют ракеты именно наземного базирования, которые СССР и США ликвидировали по договору РСМД, хотя у США на данный момент имеется незначительное количество наземных пусковых установок, способных запускать такие ракеты. Важным элементом арсенала КРНБ Китая выступает CJ-10 и созданная на ее основе CJ-100, впервые продемонстрированная в 2019 г. По оценкам Министерства обороны США, на вооружении НОАК имеется около 150 пусковых установок КРНБ и более 400 ракет. В американских публикациях периодически встречаются утверждения о возможности размещения на китайских крылатых ракетах ядерных боеголовок малой мощности, однако практического подтверждения таких планов не наблюдается. Также существует вариант воздушного базирования – CJ-20, установленный, в том числе, на стратегических бомбардировщиках.

Нужно выделить и такие тенденции развития китайских ядерных сил, как создание новых и модернизацию вооружения имеющихся бригад Ракетных войск НОАК, расширение инфраструктуры для проведения учений этого вида вооруженных сил. В настоящее время в составе НОАК находится более 40 бригад. Ракетные войска НОАК имеют раздельную структуру управления: соединения с ядерным и обычным вооружением имеют параллельные цепочки подчинения. Бригады с ядерным вооружением напрямую подчиняются Центральной военной комиссии (ЦВК), откуда осуществляется контроль за применением ЯО, тогда как ракетные бригады с обычным вооружением в мирное и военное время действуют в рамках командований ТВД и получают приказы непосредственно от них.

Что касается расположения китайских ракетных и ядерных систем, нужно отметить, что стратегические межконтинентальные ракеты, включая новые шахтные комплексы, а также мобильные соединения DF-31 и DF-41 размещены глубоко во внутренних районах страны. Такое расположение повышает их живучесть, поскольку отдаленность от побережья снижает уязвимость для возможного превентивного удара и одновременно обеспечивает большие пространства для маневра мобильных установок. Прибрежные районы отведены для ракет средней и меньшей дальности. В Фуцзяне и Гуандуне сосредоточены бригады с тактическими и оперативно-тактическими системами, нацеленными на Тайвань и объекты в акватории Южно-Китайского моря. В северо-восточном Китае развёрнуты ракеты средней дальности, способные поражать Японию и Корейский полуостров. В западных районах размещены ракеты средней дальности, ориентированные на индийское направление. Особое место занимает DF-26, которая представлена как в северных районах страны, где с этих позиций ракеты способны достичь американских военных баз в АТР (таких как о. Гуам). Морская составляющая сконцентрирована на базе Юйлинь на о. Хайнань. Там находятся атомные ракетоносцы типа 094, постепенно перевооружаемые с баллистических ракет JL-2 на новые JL-3 с большей дальностью. Авиационная часть представлена бомбардировщиками H-6N, размещенными, в частности, на авиабазе Нэйсян, и способными нести баллистические и крылатые ракеты воздушного базирования.

Кроме того, Китай активно расширяет производство ядерных материалов. Прежде всего, речь идет о гражданских мощностях, которые потенциально могут быть использованы для изготовления ядерных боеголовок. В качестве примера можно привести строительство двух реакторов на быстрых нейтронах на АЭС Сяпу в провинции Фуцзянь. В 2019 г. по этому поводу было заключено соглашение на поставку ядерного топлива с ГК «Росатом».

Китай также активно развивает системы командования и управления, а также создает полноценную систему раннего предупреждения о ракетном нападении. Так, за последние годы было развернуто несколько крупных радиолокационных станций раннего предупреждения с фазированной антенной решеткой. Они предназначены для обнаружения ракетных пусков и сопровождения запущенных ракет, а также могут работать в связке со спутниками раннего предупреждения. Министерство обороны США приписывает Китаю как минимум три специализированных спутника раннего предупреждения, схожие функции могут выполнять и другие семейства китайских спутников (такие как «Яогань» и «Тянцзинь»). Кроме того, приоритетом стало создание заглубленных и укрепленных командных пунктов, а также защиты сетей командования и управления от воздействия средств РЭБ и кибератак. Этим занимаются специальные подразделения Стратегических сил поддержки.

КНР также проявляет интерес к разработкам систем квантовой связи: в 2020 г. был проведен эксперимент по распределению квантовых ключей при помощи спутника. Эта технология теоретически обеспечивает физическую защищенность каналов связи. В аналитических работах квантовые коммуникации рассматриваются как перспективное средство защиты стратегических каналов командования и связи, однако явных свидетельств развертывания таких систем в Китае пока нет. Кроме того, Пекином был создан комплекс сверхдлинноволновой связи для предупреждения о землетрясениях и геологоразведки, который, по мнению зарубежных экспертов, может использоваться для односторонней связи с китайскими подводными лодками.

***

В результате можно наблюдать, как из-за роста числа боезарядов и номенклатуры носителей структура китайского ядерного арсенала переходит к конфигурации, при которой НОАК становится способной поражать более широкий спектр целей, в том числе военные объекты, пункты командования и управления, элементы ПВО/ПРО. Таким образом, это приводит к появлению сценариев ограниченного применения ядерных средств и, как следствие, делает потенциальную «лестницу эскалации» более длинной и повышает управляемость движения по ней. Одновременно с этим наличие ракет двойного назначения усложняет интерпретацию намерений КНР потенциальным противником. Кроме того, китайская сторона явным образом стремится повысить уязвимость потенциального противника (прежде всего, США) перед своим ядерным арсеналом.

Развитие РЛС и космического эшелона системы раннего предупреждения о ракетном нападении указывают на стремление китайских военных повысить способность быстрого реагирования ядерных сил НОАК в случае потенциального кризиса. Утверждения Пентагона о переходе Китая к стратегии «ответно-встречного удара» не имеют под собой достаточных оснований, поскольку при такой стратегии ядерный ответ на информацию о запуске ракет противником должен произойти автоматически (то есть в любом случае). В то время, как теоретически способность к данному типу реагирования повышается, доказать такой переход без официального объявления о смене доктрины представляется невозможным. США в данном случае опираются на ряд китайских исследований, где описывается комплекс мер под общим названием «контратака по раннему предупреждению» (预警反击), соответствующий, по мнению авторов, логике «активной обороны» и подразумевающий, что, получив достоверную информацию от Системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) об осуществленном ударе противника, ракетные войска по приказу командования выполняют собственный пуск до подлета и детонации вражеских боеголовок. В них описывается архитектура такой системы, включающая космический эшелон, наземные РЛС, пункты управления и непосредственно части ракетных войск, а также оценивается эффективность и уровень текущего логистического обеспечения подобных систем. Однако данные работы представляют собой академические исследования и не отражают официальной позиции китайского военного и гражданского руководства.

В настоящий момент, по данным наиболее надежных исследований открытых источников, например, журнала Bulletin of the Atomic Scientists, Китай располагает примерно шестью сотнями ядерных боезарядов. Даже с учетом количественного наращивания и алармистских прогнозов Пентагона, согласно которым Китай к 2030 г. может располагать около 1000 боеголовок, это все же существенно меньше арсеналов США и России, а заявления о скором достижении Китаем ядерного паритета с этими странами —преувеличение и будут оставаться таковыми в краткосрочной и среднесрочной перспективе. В то же время следует учитывать высокую степень неопределенности в оценках китайского ядерного потенциала. В частности, неизвестно точное количество боеголовок на китайских ракетах, неизвестно, какое количество ракет будет располагаться в новых шахтах, а также какое число ракет двойного назначения оснащено именно ядерными боевыми частями.

Для России вышеуказанные тенденции имеют важное значение. С одной стороны, наращивание китайского ядерного потенциала не создает паритета с США и Россией, но постепенно сокращает отрыв и усложняет российско-американское взаимодействие в сфере стратегического ядерного сдерживания. Это повышает потенциальную роль трехсторонних форматов переговоров в будущем, касающихся управления рисками и мерами доверия, поскольку Китай выступает резко против формализованных договорных ограничений в этой области. Кроме того, усиление американо-китайской гонки вооружений создает риски эскалации в Азиатско-Тихоокеанском регионе, что затрагивает интересы России на Дальнем Востоке, безопасность транспортных и торговых коммуникаций. Наконец, развитие Китаем гражданских ядерных мощностей побуждает Россию к активизации технического сотрудничества с КНР по вопросам ядерного топливного цикла.