Камо грядеши, Грузия?

На фоне всеобщей нестабильности в Закавказье лишь Грузия выглядит относительным островком спокойствия и умиротворения посреди кровопролитной войны. Однако первое впечатление обманчиво: остаются считанные часы до парламентских выборов, которые должны будут определить политический курс республики на ближайшие годы. В связи с этим особое значение можно придать вопросу российско-грузинских отношений, будущее которых во многом будет предопределено результатами выборной гонки.

© AP Photo/Mindaugas Kulbis

С сакартвельским размахом

Пускай в небольшом государстве Южного Кавказа проживает чуть менее 4 млн человек, а борьба за парламентское большинство, вероятно, будет разворачиваться между несколькими очевидными кандидатами, грузинский партийный ландшафт поражает количеством игроков. В выборах примут участие целых 48 партий и два блока: изначально число претендентов было и того больше, но необходимость прохождения дополнительных процедур и верификации подписей отсеяли порядка 10 партийных образований. Будучи парламентской республикой, Грузия зависит не столько от действий президента государства, должность которого сейчас занимает Саломе Зурабишвили, сколько от позиции правительства и премьер-министра, являющихся креатурами партии парламентского большинства.

Обилие игроков на партийном поле не должно пугать избирателя: независимо от их количества, основная борьба, судя по всему, развернется между правящей партией Бидзины Иванишвили «Грузинская мечта», оппозиционным «Единым национальным движением» (ЕНД) хорошо известного в России Михаила Саакашвили и не менее оппозиционной, но более сговорчивой «Европейской Грузией» (ЕГ) Давида Бакрадзе. На это отчасти указывает и состав грузинского парламента действующего созыва: лишь 20% мест находится в руках оппозиции из ЕНД и ЕГ, в то время как порядка 80% контролируется сторонниками «Грузинской мечты», что вызывает различные слухи среди местного населения. Подобным разговорам способствуют и сообщения, распространявшиеся после президентских выборов 2018 года: якобы выдвигавшаяся в качестве независимого кандидата Саломе Зурабишвили одержала победу за счет поддержки едва ли не всесильного Бидзины Иванишвили. Сложно оценить, насколько велика усталость грузин от затянувшейся «Грузинской мечты», но в случае ее победы «сакартвельский Рубикон» будет пройден – ни одной партии еще не удавалось удержать власть более двух сроков подряд.

Фрагментация партийного пространства Грузии при наличии очевидных фаворитов в парламентской гонке может говорить о многом. Предположения могут касаться неконсолидированности общественных сил и неспособности оппозиции выступить единым фронтом против своего политического соперника, а могут упираться в намеренное создание ряда эрзац-партий, различных «дублеров» и «спойлеров». Стоит ли говорить о том, что названия некоторых политических объединений могут создать впечатление, что позициям национал-популизма в этой стране позавидовали бы и европейские политики: «Движение за свободную Грузию», «Промышленность спасет Грузию», «За справедливость» и т.д. Безусловно, это не означает, что у этих партий отсутствует позитивная повестка, однако на фоне тяжеловесов относиться к подобным движениям принято с некоторым скептицизмом.

Лидеры решают все?

Грузинскому народу предстоит избрать 120 депутатов парламента по пропорциональной системе и 30 – по мажоритарной. Отнюдь не последнюю роль в этом процессе будет играть и личностный фактор кандидатов. Если с одномандатниками все понятно, то с теми, кто идет по партийным спискам, это может сыграть злую шутку: оценивать, кто достоин заветного голоса, избиратель во многом будет, исходя из отношения к политическим лидерам. Сразу оговоримся, что изучение внутриполитической составляющей грузинских партийных программ заслуживает отдельного содержательного материала, однако в рамках данной статьи автор сконцентрирует внимание на других аспектах.

Симпатии электората не в последнюю очередь будут основываться на степени доверия к каждому из лидеров партийных объединений. Основное преимущество «Грузинской мечты» и Бидзины Иванишвили лично заключается в том, что Грузия избежала каких-либо катастроф и потрясений за последние восемь лет. Ставка на стабильность и поступательное развитие – тот козырь, который должен позволить партии удержать свои позиции. Конечно, не стоит списывать со счетов административный ресурс и финансовые возможности грузинского магната, но, на наш взгляд, куда важнее для действующей власти будет сыграть на расколе оппозиции. Сместить засидевшихся «мечтателей» хотят все, но стоит ли это союза с Саакашвили – вопрос открытый. Неслучайно, кстати, сам Михаил Саакашвили и его сторонники выступают в рамках блока Григола Вашадзе «Сила в единстве»: Вашадзе – политик известный, менее скандальный. Второе место на президентских выборах 2018 года гарантирует ему узнаваемость, а ранее занимаемая им должность министра иностранных дел республики намекает на открытость к диалогу и поиску компромиссов. Как бы важно ни было Саакашвили мобилизовать весь протестный или даже радикальный электорат, терять голоса тех, кто не готов простить бывшему президенту разрыв отношений с Российской Федерацией и «тюремный скандал» в республике, ЕНД позволить себе не может.

Вместе с тем, определенный эпатаж, характерный для публичной деятельности Михаила Саакашвили, никуда не исчез: за пару дней до выборов в Тбилиси прошел митинг оппозиции, на котором политик обратился к своей аудитории из Киева и пообещал «отправить Иванишвили на пенсию». Есть отчетливое ощущение, что данный посыл звучит уже не первый раз, ведь в 2018 году Саакашвили неоднократно обращался к грузинскому народу с обещаниями, что он скоро вернется в страну и разберется со всеми проблемами. Кроме того, бывший президент Грузии решил укрепить позиции своего блока привлечением медийных личностей и деятелей культуры: чего стоит один Вахтанг Кикабидзе, занимающий первую строчку в партийном списке «Единого национального движения». Правда, выступление Кикабидзе с куплетом из песни «Тбилисо» на русском языке на том же тбилисском митинге уже успело наделать шуму в СМИ, но любые выходки сейчас лишь на руку оппозиции. Стремление блока выдвинуть Гиули Аласанию, мать Саакашвили, в качестве одномандатника от Зугдиди объясняется тем же самым: пускай Гиули Гивиевна в итоге и не будет участвовать в выборах, но сам факт возможного баллотирования известного деятеля науки и культуры именно от ЕНД должен убедить избирателей в серьезности их подхода.

Личности лидеров «Европейской Грузии», по нашему мнению, едва ли могут выступить в качестве магнита, оттягивающего голоса от ЕНД. Если сам Давид Бакрадзе может притягивать уверенной «бронзой» на президентских выборах 2018 года и демонстрировать практически незапятнанную для массового избирателя репутацию во времена Саакашвили, когда Бакрадзе являлся председателем парламента, то с его союзниками все сложнее. И Гиги Угулава, и Гига Бокерия очень прочно связаны в сознании людей с деятельностью Саакашвили. Даже с учетом того, что сейчас ЕГ явно пытается дистанцироваться от ЕНД, показать возможность существования оппозиции, не привязанной строго к Саакашвили, подобные аналогии в головах избирателей могут стоить «Европейской Грузии» если не выборов, то пары мест в законодательном органе.

Впрочем, у ЕГ, как кажется автору, есть одно значительное преимущество. Этим козырем в рукаве может стать возможность создания коалиции с Нино Бурджанадзе и ее партией «Единая Грузия – демократическое движение», идущей под №3 в общем бюллетене. Бурджанадзе – один из самых искушенных политиков Грузии, а ее позиция, направленная на противостояние Иванишвили и недопущение возвращения Саакашвили к власти, должна быть близка деятелям «Европейской Грузии». Если опять-таки не вдаваться в перипетии внутриполитической повестки, то окажется, что единственным яблоком раздора является российский вопрос, по которому Бурджанадзе занимает едва ли не самую мягкую позицию из всех известных грузинских деятелей.

Российско-грузинские отношения: кризис или новый этап?

Независимо от того, какое политическое объединение одержит победу на грядущих выборах, ничего нового России ждать не стоит. Победа «Грузинской мечты» будет означать поддержание двусторонних отношений на сегодняшнем уровне, когда стороны стараются избегать абхазского и южноосетинского вопросов и стремятся к аккуратному урегулированию важнейших задач в области туризма, торговли и энергетики. Позиция Саакашвили по России давно известна, и Кремль точно не заинтересован в триумфальном возвращении подобного человека на политический Олимп Грузии. Возможность прихода Саакашвили к власти сомнительна, но, если ему улыбнется удача, можно будет попрощаться с адекватным диалогом даже в самых, казалось бы, невинных сферах. Активизация диалога Грузии с западными партнерами также не отвечает интересам Москвы даже с учетом того, что и в российской, и в грузинской столицах понимают, что Запад продолжит до бесконечности оттягивать вопрос о вхождении Грузии в НАТО.

От «Европейской Грузии» получить дивиденды тоже сложно: в прошлогоднем интервью Гиги Бокерия найти призывы к сближению с Россией довольно непросто. Понятно, что многие политические деятели склонны менять свою риторику после того, как переходят из оппозиции во власть, но на сегодняшний день уверенности в реализации такого сценария мало. Единственной надеждой на улучшение российско-грузинских отношений может быть победа партии Нино Бурджанадзе, но ее позиции не столь сильны, чтобы в одиночку получить парламентское большинство. Даже в случае коалиционной победы «Европейской Грузии» и «Единой Грузии» российский вопрос может стать камнем преткновения в формировании единой внешнеполитической линии.

Так или иначе, Москве остается лишь смотреть на происходящее и верить, что Саакашвили не вернется, а ситуация не ухудшится. На фоне осенних ужасов на Южном Кавказе любой слом статуса-кво в отношениях с еще одним региональным игроком в худшую сторону может стать для Кремля абсолютно лишней головной болью.