Долгий путь в Европу или почему Турция все время слышит „nein“

В 1959 году Германия, опасаясь «советской угрозы», поддержала заявку Турции на заключение экономической ассоциации с Европейским Союзом. Однако десятилетие спустя ФРГ ввела визовый режим с Турцией, чтобы ограничить приток турецких мигрантов. В 2015 году срок ожидания на пороге ЕС составит 28 лет с момента подачи заявки на членство. Сегодня ни для кого не секрет, что вместе с Францией ФРГ возглавляет клуб противников вступления Турции в ЕС, несмотря на былую дружбу.

 

Получив статус членства, Турция может потеснить ФРГ на лидирующей роли «локомотива».  Население Турции составляет 75 млн, Германии – 81 млн человек.[1] В то время как естественный прирост населения в Турции - 1,2%, в Германии - 0,3%. Поэтому, по закону о выборах в Европарламент, Турция получит весомое представительство и сможет лоббировать свои собственные интересы. При этом необходимо принять во внимание, что Турция состоялась в качестве регионального гегемона[2], и реализация ее интересов может затянуть ЕС в ближневосточные конфликты, сместив центр внимания с Европы на Сирию и Ирак. Сейчас в связи с антитеррористической операцией против курдских боевиков Турция пытается использовать механизмы НАТО для урегулирования опасной ситуации[3], в случае вступления это будет ЕС.

 

Членство Турции ставит под угрозу безопасность ЕС и Германии, поскольку будет способствовать экспорту фундаментального ислама в Европу. На данный момент на территории Сирии воюет более 500 граждан ФРГ, по словам Александра Камкина[4], ведущего научного сотрудника Центра германских исследований Института Европы РАН, на турецкой территории находятся лагеря, в которых проходят обучение боевики ИГ. Затем через турецко-сирийскую границу их переправляют воевать в Сирию, что подтверждают сирийские эксперты[5].

 

Страх исламизации, появившийся на свет 11 сентября 2001 года, способствует рост предубеждений относительно Турции. Партия Справедливости и Развития не вызывает доверия, смущая своей исламистской доктриной и соответствующей политикой, например, резонансным законом, разрешающим ношение мусульманского платка в учебных заведениях[6]. Доверия не вызывает и президент Турции Реджеп Эрдоган, некогда судимый за симпатии к шариату[7].

 

К детям и внукам первых турецких мигрантов тоже относятся с опаской: им не удалось интегрироваться в немецкое общество. Широко распространена практика компактного проживания мигрантов, что ведет к образованию своеобразных резерваций, жители которых не владеют немецким языком, зачастую не закончили среднего образования и не имеют немецкого гражданства. Поскольку получение двойного гражданства является невозможным, молодежи приходится делать выбор, и в 70% случаев это выбор не в пользу Германии[8]. Сами немцы сторонятся параллельного мира турецких мигрантов, считая его рассадником преступности. Книга немецкого политика Тило Саррацина «Германия самоликвидируется» произвела эффект разорвавшейся бомбы, обнажив националистические взгляды среди политической элиты Германии. Например, премьер-министр Баварии, как и Саррацин, уверен, что немцы теряют свою страну и культуру из-за мигрантов-мусульман. Подъем националистических настроений и неудачи интеграции мигрантов Ангела Меркель с сожалением охарактеризовала как «крах мультикультурализма»[9], не предложив другой концепции интеграции.

 

Свою лепту вносит и слабая турецкая экономика, которая характеризуется дефицитом бюджета, высоким уровнем инфляции (8,5%[10]), значительной долей аграрного сектора в экономике (12,1%), низкими доходами на душу населения (10524$ на душу, в Греции – 21682$)[11]. Немецкий политик Барбара Бетчер отмечает по этому поводу, что Турция, вероятнее всего, станет получать крупные финансовые транши от стран-доноров ЕС: Великобритании, Франции и Германии, что еще больше подкосит экономику Европы[12].

 

Вступление Турции – это и принципиальный вопрос ценностей демократии. В 2014 году Ангела Меркель официально заявила, что для Турции путь в ЕС будет долгим, поскольку реформирование политическое системы в сторону демократии станет кропотливым процессом[13]. В первую очередь Берлин недоволен преследованием либеральных деятелей и журналистов, которые получают политическое убежище в ФРГ. Тем не менее, иногда турецкие спецслужбы продолжают слежку и в ФРГ. В декабре 2014 году в Германии произошли аресты турок, подозреваемых в шпионаже на Турцию. Организатором шпионской сети предположительно был бывший советник Эрдогана Гергерлиоглу[14].

 

Кроме того, Германия, признавшая частичную вину в геноциде армян, настаивает на признании турками геноцида. Это не раз послужило причиной политических разногласий, поскольку идет в разрез с официальной позицией Анкары: «Вы хотите заставить нас признать то, что мы не совершали?»[15]. Концепция «общей вины», по которой Турция также пострадала от геноцида Османской империи как и армяне, не нашла отклика в европейском сообщества.

 

Не однозначна и позиция Берлина по курдскому народу. С одной стороны, с конца июля 2015 Турция проводит антитеррористическую операцию против курдских боевик, проводя, в том числе и налеты на иракских курдов, которых Берлин считает союзниками по коалиции. С другой стороны, Анкара и Берлин разделяют мнения о сирийском кризисе и режиме Асада. Поэтому в отношении курдского народа Берлин, не вмешиваясь, продолжает настаивать на «продолжении мирного процесса»[16] и демократизации.

 

Таким образом, целый ряд факторов, ставших требованиями ЕС, оказывает влияние на позицию Германии. Несмотря на то, что среди политической элиты ФРГ есть и сторонники вступления Турции, очевидно, что лидируют противники во главе с правящей коалицией. Чтобы сдвинуть переговорный процесс с мертвой точки, на которой остановились стороны в 2013 году, необходима смена политического курса Германии, что крайне маловероятно в ближайшие годы. Но останется ли ЕС на повестке дня Турции, если перспективы вступления туманны?