Илья Кравченко: Трансформация ближневосточной политики США после теракта в Сан-Бернардино

Стрельба в Сан-Бернардино (Штат Калифорния) 2 декабря, которую Б. Обама признал «актом терроризма» со стороны «Исламского государства»[1], повлияет на трансформацию внешнеполитической стратегии на Ближнем Востоке. Но в чем она будет заключаться и как она будет реализована? В целях качественного анализа и прогнозирования следует сконцентрироваться на отдельных государствах региона, которые рассматриваются Соединенными Штатами в качестве наиболее приоритетных, а именно Сирии, Ираке, Израиле и Иране. Фактор «Исламского государства» будет рассмотрен в привязке к Сирии и Ираку, так как именно в этом ключе ИГИЛ упоминается в политической риторике США. В качестве критерия выбора приоритетных стран были использованы тексты Стратегии национальной безопасности США 2015 г. и Национальной военной стратегии США 2015 г.

Сирия, Ирак и «Исламское государство»

«„Исламское государство” нельзя сдержать. Его можно только уничтожить». К такому мнению пришли в Вашингтоне как раз после терактов в Париже. Ведь, прямо накануне трагического 13 ноября, Б. Обама в эфире одного из ведущих американских телеканалов ABC заявил, что США «удалось сдержать ИГИЛ», и что «физически невозможно заслать туда солдат для зачистки абсолютно всей территории». Произошедший 2 декабря на территории США теракт, в результате которого погибли 14 человек и 24 были ранены (включая двух офицеров полиции), дал повод Республиканской партии, которая доминирует в Конгрессе, еще сильнее усилить давление на Б. Обаму. В частности, по мнению целого ряда республиканских кандидатов в президенты, у США существует явная проблема с международной коалицией. Трудность заключается не столько в неслаженности действий союзников, сколько в том, что все они пытаются уничтожить «Исламское государство» военно-воздушными ударами и категорически против начала сухопутной операции. Такая позиция, по мнению республиканцев, вполне оправдана непростой внутриполитической ситуацией практически во всех странах, входящих в блок. Согласно республиканскому подходу, последние годы подтверждают неэффективность ведения операций в подобном ключе.

Как известно, помимо авиаударов существуют такие способы борьбы с терроризмом как перекрывание его финансирования и информационная контрпропаганда, которая происходит посредством крупнейших американских СМИ, имеющих широкую аудиторию не только в самих США, но и за ее пределами. Также к методам контрпропаганды можно отнести заявления публичных лиц, яркий пример тому – известная фраза Б. Обамы, что «ИГИЛ – не Ислам». Тем не менее, подобные способы нейтрализации деятельности террористических группировок далеко не решающие, хотя и важные.

Практически все успешные операции по нейтрализации деятельности террористических группировок заключались именно в физическом устранении либо их лидеров, либо группы командующих. В качестве примера, американская администрация постоянно ссылается на уничтожение бывшего лидера Аль-Каиды - Усамы бен Ладена в 2011 г., взять, хотя бы, речь Обамы 6 декабря сего года, посвященную терактам в Сан-Бернардино и национальной безопасности США.

Примечательно, что на официальном сайте Министерства Обороны США регулярно публикуются отчеты об авиаударах сил коалиции по боевикам в Сирии и Ираке. Однако, России в списке членов международной коалиции там нет. Хотя Россия с конца сентября проводит антитеррористическую операцию в Сирии, заключающуюся в нанесении авиаударов по позициям боевиков. В то время как Франция, начавшая воздушные удары по террористам всего на три дня раньше России, отражена среди партнеров США по коалиции. На чем основывается подобная риторика? Скорее всего, это связано со скептицизмом к заявленным целям РФ, в которых американцы видят не столько борьбу с боевиками «Исламского государства», сколько в помощи режиму Б. Асада, столь ненавистного Вашингтоном.

Такой вывод США делают на основании того, что поводом начала военной операции России в Сирии послужило обращение президента Сирийской республики Б. Асада, в котором он просил лично В. Путина оказать содействие в борьбе с незаконными вооруженными формированиями на территории его страны. На мой взгляд, обращение Асада является скорее поводом, чем причиной. Вербовка россиян в ряды ИГИЛ, скандальный случай со студенткой МГУ Варвары Карауловой, угрозы терактов и «освобождение» Чечни от «неверных» – все это происходило задолго до спецоперации России. Решение о проведении военной кампании и так было бы принято. Это был лишь вопрос времени. А обстрел посольства РФ в Дамаске 13 октября и уничтожение российского пассажирского самолета в небе над Синайским полуостровом 31 октября усилили проведение подобной контртеррористической кампании и подтвердили необходимость ее реализации.

Обама неоднократно подчеркивал, что не намерен трансформировать сирийский конфликт в «прокси-войну между Соединенными Штатами и Российской Федерацией». Тем не менее, американские аналитики уже намекали на необходимость Б. Обаме послать в Сирию сухопутные силы под предлогом противодействия боевиками «Исламского государства». Главной целью подобной операции должна стать нейтрализация, или хотя бы, сдерживание российских вооруженных сил в регионе, присутствие которых способствует нахождению Асада у власти. Американские аналитики подчеркивают, что помощь России Асаду не пойдет на пользу усилению американского присутствия в регионе. Сирия видится им в качестве разрозненных анклавов, которые в перспективе можно либо присоединить к соседним странам, либо превратить в зону постоянного очага напряженности, подобно Афганистану.

Эксперты проводят детальный анализ военного потенциала РФ и делают вывод, что успешными российские авиаудары будут до тех пор, пока российские военно-воздушные силы не будут задействованы где-либо еще, например, на украинском фронте. К вводу Россией своих сухопутных войск американские аналитики относятся скептически, замечая, что такое действие будет непопулярным внутри страны, которая до сих пор не забыла афганскую кампанию 80-х гг.

Не стоит забывать, что «Исламское государство» контролирует не только часть территории Сирии, но и Ирака. Для лучшего прогнозирования ситуации в Ираке следует упомянуть выступление Министра Обороны США Эштона Картера 9 декабря сего года, который заявил об отправке дополнительных «специальных сил» в составе военных советников, и с технической составляющей – вертолеты. И это несмотря на то, что там уже сосредоточены 3500 американских военных специалистов.

Для достижения результата США необходимо усилить боеспособность местных вооруженных сил, которые смогли бы вернуть иракскую территорию и ликвидировать боевиков. Главная задача, стоящая перед американскими военными, – подготовка иракцев для организации рейдов по уничтожению высшего и среднего звена руководителей «Исламского государства», а так же курьеров и посредников, которые поставляют и распределяют топливо, боеприпасы и другие материалы, подпитывающие силы террористов. Однако, подобные методы не будут иметь решающее значение для победы над ИГИЛ в регионе.

За прошедший год, в целях ограничения вовлеченности личного состава вооруженных сил США, было поставлено слишком мало военного оборудования и техники наряду с советниками и консультантами, которые смогли бы быстрее проинструктировать местных иракцев. Вдобавок, американские силы присутствуют далеко не во всех районах республики. Иракская армия, безусловно, имеет значительный боевой опыт и воюет с «Исламским государством» практически с самого его появления. В Ираке есть и особое подразделение, как Силы специальных операций, и хорошая контртеррористическая служба. Тем не менее, все они испытывают нехватку ресурсов и достаточной консультационной поддержки. На увеличение этой поддержки и будет направлена американская политика в Ираке.

Иран

Говоря об американо-иранских отношениях, на первый план всегда выходит иранская ядерная программа. Примечательно, что сами иранцы рассматривают ядерную сделку, заключенную  между Тегераном и мировыми лидерами 14 июля 2015 г. в качестве начала новой эры сотрудничества. Так, согласно тексту соглашения, в обмен на ограничения ядерной деятельности, в отношении Ирана будут облегчены санкции и разрешено продолжать свою ядерную программу в мирных целях.

Но обстоятельства складываются таким образом, что Иран нужен США для борьбы с «Исламским государством», и в Вашингтоне как раз пошли на частичную отмену санкций для получения необходимой поддержки Тегерана.  Ведь иранские войска уже оказывали помощь иракским вооруженным силам в борьбе с «Исламским государством» на севере Ирака, да и шиитское правительство в Багдаде также нуждается в поддержке Ирана в непростой внутриполитической обстановке в самом Ираке.

В этой связи, в Вашингтоне обратят особое внимание на информацию об отступлении иранских вооруженных сил из Сирии, из-за серьезных военных потерь, особенно среди офицерского состава. Учитывая, что Россия активно наносит авиаудары, которые, по мнению американцев, направленны исключительно против анти-Асадовской оппозиции, такое действие может означать перегруппировку сил, и возможный переброс войск в другой очаг напряженности – в Ирак.

Подобное предположение подкрепляется новостями о вводе Турцией своих вооруженных сил также на север Ирака, вблизи города Мосула, контролируемого «Исламским государством». То есть, получается, что Анкара будет обосновывать свои действия «помощью в стабилизации ситуации в регионе», когда, на самом деле, она пытается сделать две вещи: получить контроль над богатым нефтяными ресурсами регионом и укрепить свои позиции среди арабских государств суннитского толка. Шиитское большинство в правительстве Ирака и помощь Тегерана Багдаду негативно рассматриваются суннитскими государствами. На этом, вероятно, и будет играть Турция.

Израиль

Одной из главных проблем является то, что при всей «союзнической» риторике, Соединенные Штаты и Израиль имеют разные интересы в регионе. США делает акцент на борьбе с «Исламским государством». Израильское руководство видит это по-своему: «Исламское государство» в настоящее время не угрожает Израилю. Для Тель-Авива куда большую опасность представляют радикалы из ХАМАС, Хезболлы, и стоящий за ними Иран. В этом смысле, позиция Израиля здесь ближе к союзникам США в арабском мире, большинство из которых проводят целенаправленную политику по противодействию Ирану и «Братьям-мусульманам».

Не стоит правда преувеличивать столь «популярный» в СМИ и среди некоторых экспертов фактор личностных противоречий лидеров Израиля и США – Б. Нетаньяху и Б. Обамы. События не только последних месяцев, но и прошедших лет, показывают, что оба политика применяют довольно жесткую  риторику в отношении друг друга, в специфике урегулирования палестино-израильского конфликта. Однако, на уровне реальной политики, все действия США были направлены на сохранение прочных союзнических отношений между двумя странами. Идеальным примером здесь служит решение США воспользоваться правом вето при голосовании в Совете Безопасности ООН по вопросу о принятии резолюции, осуждающей строительство поселений Израилем на Западном берегу реки Иордан. Произошло это 19 февраля 2011 г. Все остальные 14 членов Совета Безопасности поддержали резолюцию, одобренную не менее 130 странами, а также Организацией освобождения Палестины. Стоит отметить, что это было первым вето, наложенным администрацией президента Обамы.

Таким образом, следует прогнозировать незначительные расхождения в подходах США и Израиля к урегулированию ситуации в Сирии и уничтожению «Исламского государства». Скорее всего, главным камнем преткновения здесь будут дальнейшие действия США по выстраиванию отношений с Ираном, даже возможной их нормализацией. А ведь именно он видится в качестве основной угрозы в Израиле. Тем не менее, кто бы не стал следующим президентом США, – второй по счету Клинтон или же третий по счету Буш, – отношения США и Израиля вряд ли реально ухудшатся. 

Подводя итог, можно с уверенностью говорить, что в ближайшей перспективе мы будем наблюдать ужесточение риторики руководства США по отношению к Ближнему Востоку. И это может отразится и на союзниках Вашингтона, например на Израиле. Говоря об этом, стоит иметь ввиду, что для Белого дома борьба с угрозой номер один в лице «Исламского государства» выходит на новый уровень. И теракт на территории самих Соединенных Штатов явился катализатором этой борьбы. Но открытым остается вопрос: введет ли Вашингтон сухопутные войска в Сирию? Последний опрос американского населения показал, что 53% готовы поддержать такое решение, а 68% вообще считают, что США «слишком мягко» борются с ИГИЛ. Однако Б. Обама вряд ли будет рисковать своей политической карьерой, хотя не столько ей, сколько имиджем Демократической партии и будущего президента, который будет ее представлять. Ведь именно ему (а вполне вероятно, что ей) придется отвечать за американские потери, которые неизбежно будут. Непопулярность оценки участия США в недавних конфликтах, особенно в Ираке, говорит также не в пользу подобного исхода. Тем не менее, внешняя политика Обамы в последние годы имеет черты хаотичности и стремительности, особенно применительно к Ближнему Востоку. Поэтому реальность сделанных прогнозов можно будет увидеть либо уже совсем скоро, либо не увидеть никогда.

Примечания

1) Название, которое теперь все чаще пытаются заменить на «более корректное» ДАЕШ – арабское название террористической организации. В западном экспертном сообществе, за исключением ряда стран, таких как Франция, приняты названия «Исламское государство Ирака и Леванта» или же «Исламское государство». Написание названия в кавычках, на мой взгляд, уместно. Ведь согласно мнению, как политиков, так и аналитиков, данная террористическая группировка не имеет отношения ни к государству, ни к Исламу.

Илья Кравченко, кандидат политических наук, преподаватель кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского Государственного Гуманитарного Университета