Пионеры нашего времени

По иронии судьбы одно из недавних путешествий нашего героя Ярослава Гутгарца, а точнее одна из командировок в Эфиопию совпала с военной операцией против «мятежного» региона Тиграй. Почему по иронии судьбы – потому что Ярослав профессиональный африканист, он занимается тигринистикой (раздел эфиопистики). Для выполнения своих научных задач он регулярно ездит в Тиграй для проведения полевых исследований. Но в этот раз Тиграй для него, как и для других оказался закрыт.

Ярослав Гутгарц

Сам регион оказался отрезан от мира блокадой связи и Интернета, Ярослав находился в Аддис- Абебе, где есть более-менее стабильный Интернет, и нам удалось задать ему несколько вопросов про его африканские пристрастия.

Для возрождения и развития современной африканистики в России от Института Востоковедения, где Ярослав является научным сотрудником, он минимум раз в год отправляется в Эфиопию на несколько месяцев. Но не в этом его уникальность. Ученые африканисты с разной степенью регулярности посещают Африку. Большинство, кто изучает африканскую лингвистику, делают это исключительно с теоретической точки зрения, не владея при этом ни одним из африканских языков практически.

Ярославу удалось объединить в одном и теорию и практику. Он первый русский человек, который выучил язык тигринья, общается на нём и изучает его различные аспекты: морфологию, лексикологию, диалектологию, орфографию, занимается комплексной лексикографией (составлением словарей).

Нельзя не отметить, что в России были попытки изучения языка тигринья. Первым, кто написал на русском языке крупную работу по тигринья был сам носитель языка – Касса Гэбрэ-Хыйвот – бессменный посол Эфиопии в Советском Союзе.

Первым же русским человеком, кто занялся этим языком с с научной точки зрения стал Леонид Ганкин – продолживший семейную династию африканистов, сын Эммануила Ганкина –крупнейшего отечественного амхариста.

Так почему же тигринья и где его изучают?

Ярослав говорит на иврите, амхарском и тигринья, знает геез.

По его словам, как живой семитский язык, стоящий близко к общесемитской типологической модели, тигринья представляет для семитологов очень интересный материал. Тигринья – это третий крупнейший наравне с ивритом семитский язык, один из крупнейших языков Африканского рога, и он заслуживает больше внимания, чем ему уделяется.

Для справки: тигринья относится к абиссинской (эфиосемитской) группе семитских языков. Включая диаспору в разных странах на нем говорят примерно 10 млн человек. В Эритрее он является национальным и самым распространенным языком, а в Эфиопии, в регионе Тиграй он является родным для 95% населения и имеет официальный статус. В общей сложности примерно 6% более чем 90-миллионного населения Эфиопии является тиграйскоязычным.

При этом внимания ему уделяется весьма скромное. Оказывается, что его не преподают почти ни в одном из университетов мира. Разве что в Гамбурге его дают факультативно после амхарского и геез. Так что Ярослав – один из единичных иностранцев на планете, говорящий на тигринья.

Где учить язык, которому нигде не учат?

Отношения с Эфиопией у Ярослава случились вместе с изучением амхарского языка, который он начинал изучать самостоятельно.

Начиная с 2003 года он несколько лет прожил в Эфиопии, и по-прежнему регулярно приезжает на полевые исследования в разные регионы. Его поездки связаны, помимо прочего, с овладением живой разговорной речью. Ярослав – это тот редкий случай человека, когда он не просто не комментирует политическую жизнь страны и действия правительства, но и в принципе не интересуется политическими играми и придерживается нейтральной позиции. Такая своего рода лингвистическая дипломатия помогает ему поддерживать дружеские отношения и с эфиопами, и с эритрейцами, между которыми, как известно, нет особой дружбы.

Тигринья, тем более, он учил тоже самостоятельно. В Эритрею он начал ездить с 2006. И вот так, идя к своей цели, прошел продвинутые курсы амхарского и тиграйского языков в Университете Мэкэле в Эфиопии и получил сертификаты, подтверждающие владение языками.

Какие перспективы от изучения таких языков?

Если говорить про отношения между Россией и Эритреей, да и Эфиопией на уровне государственном это пока не так востребовано, поскольку отношения между странами поверхностные. Хотя, если говорить про амхарский язык, традиция его изучения в России сложилась давно. Некоторых амхаристов берет на работу МИД, а те, кто не получил работы в МИДе, как правило, со временем теряют свои компетенции. Но после Саммита в Сочи в 2019 году, кажется, случился положительный сдвиг. Африка становится для России более интересным континентом. И будем надеяться, что тигринья станет более значимым языком, как и амхарский. К тому же в Эритрее есть российские геологические проекты.

С точки зрения науки изучение тигринья, конечно, востребовано, поскольку это крупный семитский язык, а в тигринистике на российском поле ещё непаханое поле. Да и на международном всего лишь несколько исследователей.

К научной лингвистической деятельности Ярослав пришел только после многих лет практической работы в Африке. У него очень интересный послужной список совершенно разных работ и должностей. Он работал и в золотодобывающей российской компании в Эритрее и в Израиле с беженцами из Эритреи, используя знание и амхарского, и тигринья, и иврита.

По его словам, подолгу живущие в Эфиопии иностранцы, которые ведут там бизнес, знают всего лишь пару слов на местном языке, но это не мешает им жить и работать. Знание языка, конечно, не является определяющим фактором для поиска и устройства на работу, если она не связана с переводческой деятельностью или специфической коммуникацией с местным населением.

Но в случае Ярослава именно его языковые компетенции помогали ему в устройстве на работу в африканских реалиях. Кроме понятного всем гида-переводчика в туризме он потрудился и в гуманитарной сфере – в Международном Комитете Красного Креста.

Про работу в Красном Кресте

Среди гуманитарных проектов, которые в разных странах реализует Красный Крест большое место занимает работа с тюрьмами. Работа в Красном Кресте для Ярослава была ещё одной возможностью поработать с амхарским языком. Но, работая в старейшей гуманитарной организации, невозможно не проникнуться гуманитарными ценностями. Это может быть на первый взгляд обычного человека совершенно непонятная работа и к тому же сложная во многих аспектах, но она дает уникальный опыт и чувство удовлетворения, когда удается хоть что-то изменить в лучшую сторону.

Медицинская помощь и обеспечение медицинскими материалами – это первое, что приходит в голову при упоминании о Красном Кресте. Но деятельность организации состоит не только в медицинских осмотрах и лечении больных.

Работа состоит также в том, чтобы привести условия содержания заключенных в тюрьмах к каким-то более-менее соответствующим человеческому достоинству стандартам. Излишне говорить, что в тюрьмах, особенно африканских, ужасные условия. Бараки переполнены, нет совершенно простых на наш взгляд вещей. Как говорит Ярослав, они проводили тренинги для администрации тюрем, старались тем самым улучшить не только бытовые условия, но и привести в норму юридические аспекты. Бытовое устройство может заключаться даже просто в строительстве нормального туалета, кухни или душевой.

Среди заключенных существует организованная иерархия, которая работает как настоящая организация со своими поощрениями и наказаниями. Старшие в иерархии помогают тюремщикам с соблюдением дисциплины. Когда кто-то провинился – его бьют палками. В таких случаях с заключенными тоже проводится работа. Такие «правила» Красный Крест пытается ликвидировать разъяснительными беседами. Иногда, пусть и медленно получается.

Непосредственные обязанности Ярослава заключались в сопровождении делегатов в тюрьмы, устные и письменные переводы для администрации с английского на амхарский и наоборот, коммуникация с заключенными и интервью с ними.

Особенность такой работы еще и в том, что ты в Африке и так в командировке, и из своего дома едешь в другой город на несколько недель и проводишь в местной тюрьме по 8 часов.

К такой работе надо быть очень мотивированным и психологически устойчивым. Всем индивидуально помочь, к сожалению, невозможно, но системные изменения помогают каждому в отдельности заключенному.

Про другой опыт в Африке

Кроме Красного Креста Ярослав использовал свой амхарский в ООН, когда работал борт-проводником на вертолёте Ми-8. Такие трансферы совершались в разные страны – Судан, Сомали, Сьерра-Леоне, Южный Судан, Либерия, Кот д’Ивуар. Это могли быть и регулярные рейсы, и срочные поисково-спасательные работы. География говорит сама за себя. Трансферы совершались в конфликтные регионы. Понятно, что обратно возвращались не все. Такая работа меняет психику человека – у каждого по-своему. На такую работу привлекают хорошими условиями и очень высокой зарплатой. Туда можно было бы вернуться, говорит Ярослав, но часто он попадал в такие переделки, и смерть была настолько близка, что не захотелось ему оставлять мать без сына.

После такого неоднозначного опыта удивляет в целом привязанность Ярослава к Африке и, в целом, общий позитивный отзыв. «В общем, Африка – интересный континент. Сьерра-Леоне очень понравилась. Очень красивая и зеленая страна», – говорит Ярослав. «В Сомали очень интересные люди, страна тоже очень красивая».

Что значит быть в чем-то первым?

Пусть и не в модной IT-индустрии, Ярослав Гутгарц многое что сделал впервые – то, что до него никто никогда не делал.

Он первый составил тигринья-русский и русско-тигринья словари и разговорники.

Он же – автор первого тигринья-русского художественного перевода. Речь о повести «Уоркыха. История одной девушки» выдающегося эритрейского писателя Мусы Арона. Перевод знакомит русскоязычного читателя с очень самобытной литературой, долгое время остававшейся в тени.

«Быть первым – это очень большая ответственность, потому что в известной степени становишься законодателем в своей области, есть и гордость, конечно», – говорит Ярослав.

Что дальше?

Как признается сам Ярослав – работы у него хватит на несколько жизней. В российской и международной амхаристике определенно есть успехи. Есть учебники, словари и грамматика. В Советском Союзе много переводили эфиопскую литературу. В новой России никто практически ничего пока не перевел, хотя в Эфиопии безусловно есть достойные писатели. Менее печальная ситуация обстоит с переводами русской литературы на африканские языки.

За последнее время Ярослав также несколько статей, посвящённых стандартизации орфографии тигринья, тигринским дистрибутивным формам и другим темам – в журнале Академии эфиопских языков и культур Аддис-Абебского университета и в Институте Востоковедения РАН. Работа с тигринья продолжается дальше.

В течение нескольких последних месяцев внимание мирового сообщества было приковано к военной операции в регионе Тиграй в Эфиопии. И совершенно того не желая, тиграйцы, которыми занимается Ярослав, заслужили печальную известность. Десятки тысяч тиграйцев стали беженцами в Судане. Гуманитарные организации мобилизуют силы для работы с новым гуманитарным кризисом. Помня свое гуманитарное прошлое, Ярослав мог бы работать и с ними.

P.S. С моей точки зрения Ярослав – уникальный человек, который сделал свое уникальное хобби своей уникальной работой. Его компетенции востребованы, конечно, в Институте Востоковедения РАН, но наука сама по себе не очень востребована государством, несмотря на тот факт, что Африканский Рог все уважающие себя политологи позиционируют как очень стратегически важный регион для кого угодно.

Тем не менее, он мотивирует себя сам, пусть даже вкладывая свое время и ресурсы, веря в важность своей работы, которая будет обязательна более востребована в будущем. Стратегию, сформированную на разных форумах и саммитах невозможно осуществить без маленьких тактических шагов, которыми шагают такие специалисты как Ярослав.

Будем надеяться, что как это часто бывает, политическая конъюнктура сделает свое дело и поворот в сторону Африки востребует не только сиюминутных экспертов, а настоящих профессионалов каким является Ярослав Гутгарц.

Татьяна Жоливе, директор «Центра общественной дипломатии».