Блог Михаила Лучины

Передел дискурса и украинская политика Кремля

10 января 2022
Распечатать

Есть у критики российской внешней политики одна излюбленная мишень, и работают по ней давно и целенаправленно. При этом в независимости от того, справедлива она или надуманна, по сути, её авторы в своих претензиях скрывают благие намерения. Отдавая должное тактической эффективности, они одновременно указывают на то, что должно быть абсолютно чуждо отечественной внешней политике – на стратегическую неполноту, лишающую Кремль инициативы. Но, как ни странно, даже начало активного отыгрывания позиций у однополярности со стороны России, развернувшееся в 2014–2015 гг., связано не столько с какими-то долгоиграющими планами, сколько с явленной чуть ли не в самый последний момент реакцией на происходящее в Украине и Сирии. Однако в связи с последним удельный вес Москвы стал приближаться к исторически более характерному для неё, что само по себе стало подвигать к более упреждающему поведению.

4170744.jpg

Источник: ТАСС

Спустя тридцать лет после отказа от глобальной стратегии мы, возможно, наблюдаем, как начинают отчётливее проявляться признаки проактивности и лежащего в её основе концептуального ви́дения. Одним из таких признаков стали требования МИДа к США и НАТО по гарантиям безопасности, выдвинутые на фоне масштабного шума мировых СМИ по поводу концентрации соединений ВС РФ у российско-украинской границы. Сразу же после обнародования этого шага аналитиками был сделан ряд его интерпретаций, заостряющих внимание на оттенке ультимативности сделанных предложений и выводящих, что для Кремля это или попытка оправдать вторжение, мол, «сами видите – на контакт с нами не идут», или переговорная позиция, при компромиссе способная сместиться к принуждению Киева немедленно начать исполнение политической части «Минска». Очевидно, ставки в Москве подняли так, как ещё не поднимали после начала «русской весны», и в центре внимания в первую очередь – Украина. Исходя из этого, российское руководство обязано иметь чёткое осознание следующих шагов в отношении западного соседа, которые должны быть основаны на определённой концепции. Вопрос только в том – на какой.

Здесь важно отметить, что в последнее время российский дискурс об Украине качественно изменился благодаря появлению статьи В. Путина «Об историческом единстве русских и украинцев», изложившей целостный взгляд президента на украинскую проблему, и конкурентного ответа на неё со стороны экспертов. Пожалуй, квинтэссенцией последнего стала позиция директора Московского Центра Карнеги Д. Тренина, отражённая в его работе «Переоценка близости. Как России строить отношения с Украиной».

В таком случае ключ к пониманию дальнейшего развития событий в Восточной Европе можно попытаться отыскать в рамках высказанных публично идей, полемики между ними и динамики их влияния на политику.

Интеграция или соседство?

В обозначенных статьях авторы сформулировали два разных подхода к украинскому вопросу. Причем они не полярны и в чём-то даже близки. Оба подхода далеки как от националистическо-экспансионистских перспектив, так и военно-политического капитулянства, в обоих продекларирована приверженность Минским соглашениям и т. д. Если говорить конкретно, подход президента включает признание «новых геополитических реалий», сложившихся в 1990-е гг. на постсоветском пространстве, уважение к украинским традициям и «стремлению украинцев видеть своё государство свободным, безопасным, благополучным». Но всё же лейтмотивом его концепции является мысль о том, что украинская независимость должна быть обусловлена интеграционной перспективой. «Подлинная суверенность Украины возможна именно в партнёрстве с Россией», – пишет президент. Отдавая этой формулировке роль основы во взглядах В. Путина, нужно спросить, с помощью каких аргументов президент пытается добиться того, чтобы его основание разделяли многие? Во-первых, в ход идут историософские конструкты, среди которых базовым выступает – «русские и украинцы – один народ». Далее говорится об экономико-инфраструктурной связанности двух стран, должной держать межгосударственные отношения на объединяющих рельсах. И в качестве ключевого следует вопрос сохранности русского народа, который из-за курса «на насильственную ассимиляцию, на формирование этнически чистого украинского государства, агрессивно настроенного к России, <…> может уменьшиться на сотни тысяч, а то и на миллионы», не говоря уже о безопасности РФ, относительно которой В. Путин заключает, что «мы никогда не допустим, чтобы наши исторические территории и живущих там близких для нас людей использовали против России».

У Д. Тренина же главный посыл в том, что «Украина – сосед, который уже никогда не станет снова братской республикой», поэтому интеграция должна быть заменена «перспективой отношений соседства». Он отстаивает своё положение, говоря о завышенности значения Украины в глазах российской элиты, разбирая конструкты («ядро современной России находится в пределах нынешней Российской Федерации», а не в Украине) и указывая на их опасность («если даже гипотетически допустить включение в состав расширившейся российской нации основной массы украинского населения… то это расширение будет скорее расшатывать единство россиян»), а также формулируя новый прагматизм российско-украинских отношений, в котором, по словам эксперта, геополитика «русского мира» должна быть предельно минимизирована.

Стоит отметить, что эти подходы задают не только разное будущее на отдалении, но настроены перестраивать его и накоротке. Подход президента категоричен в плане важности реализации условий Минских соглашений в том порядке, который зафиксирован в документе. Возможны, правда, некоторые компромиссы наподобие «формулы Штайнмайера», но главное, чтобы они не задевали изначально заложенной в документе логики – сперва местные выборы в отдельных районах Донецкой и Луганской областей, принятие постоянного законодательства об их особом статусе и только потом восстановление полного контроля над госграницей со стороны правительства Украины. В свою очередь позиция Д. Тренина в этом вопросе подвержена большей нюансировке, учитывающей сложность положения Киева и допускающей дрейф в сторону негласного компромисса: «Продолжая придерживаться Минских соглашений и диалога, главным образом с Германией и Францией, в рамках Нормандского формата, нужно отдавать себе отчет, что для Киева эти соглашения – символ военного поражения и дипломатической капитуляции и что Украина выполнять их не сможет и не будет. Максимум возможного – это поддержание устойчивого перемирия в Донбассе, исключающего новые жертвы на линии соприкосновения».

Из изложенного видно, в чём состоят противоречия двух концептов. Подход Д. Тренина пытается оторвать соответствующий дискурс от традиционной для него призмы «старший брат –младший брат», ревизовать необходимость жёсткой секьюритизации «военного освоения» Украины («развитие российских стратегических вооружений гарантированно исключают то, что Вашингтон может приобрести значимые стратегические преимущества перед Россией в результате возможного, хотя и маловероятного размещения американских баз на территории Украины») и в определённой степени изъять из содержания российско-украинских отношений идеологический элемент. Точка же зрения президента, вобравшая идеи «русского мира», неразрывно связана с дальнейшей перспективой «братского» единения, решительна в проведении выбранной ещё в 2015 г. тактики и аксиоматична в вопросе недопущения геополитических соперников на исторически тесно связанные с Россией пространства.

Эскалация ради имплементации

Интересно, что, не доминируя в рамках российского истеблишмента, подход Д. Тренина, лишённый свойственных дискурсу либеральной общественности крайностей и апеллирующий к прагматизму, способен «навязать» постоянно растущую конкуренцию основам той политики, что проводится сейчас в отношении Украины. Это в первую очередь будет выражаться в постепенном изменении позиций самого руководства РФ. Теоретически факторами, способствующими этому, могут стать сохраняющийся тренд на улучшение отношения россиян к Украине, привнесение нового взгляда, более свободного от ностальгического нарратива, теми молодыми людьми, которые займут должности среднего и нижнего звена в ответственных за внешнеполитические решения институтах, дальнейшее «замораживание» конфликта и т. д. Но, пожалуй, в российской действительности наиболее вероятной предпосылкой для смены подходов может стать транзит власти и приход нового политического руководства, которое будет исходить уже из несколько иного ви́дения украинского вопроса, сформированного в том числе под влиянием перечисленных факторов.

Однако, учитывая погружённость президента в этот вопрос, его комментарии по этой теме и конкретные дела, вполне справедливо будет исходить из крайней важности проблемы Украины для В. Путина и, соответственно, готовности разрешить эту проблему согласно установкам его программной статьи. То есть это должно быть реализовано именно за время его президентства, не позже. Если по крайней мере не будет задана колея разрешения украинского вопроса, то в будущем его вполне могут попытаться закрыть на конкурентных началах, оставив не у дел сторонников путинского подхода и лишив самого В. Путина значимой части наследия. Вдобавок на носу выборы в 2024 г., к которым тоже нужно продемонстрировать результат. Причём результат такой, что он должен будет затмить всякие вопросы к легитимности пятого срока в том случае, если В. Путин примет решение баллотироваться в очередной раз.

И если смотреть под таким углом, то декабрьские гарантии и «военные демонстрации» представляют в первую очередь попытку интенсифицировать процесс на юго-востоке Украины. Если он начнёт идти в нужном Москве ключе, то это может привести к реализации политической части Минских соглашений и автоматической блокировке шагов Киева в направлении НАТО, выступление против которых будет поддерживаться реинтегрируемой частью населения. Таким образом удастся осуществить «Минск» и без всяких гарантий в отношении Украины остановить движение альянса на восток или как минимум создать серьёзное препятствие для него.

Правда, нельзя исключать, что процесс может снова зайти в тупик. Скорее всего, за этим российские дипломаты и военные попробуют поднять ставки ещё и ещё. Но если и это не возымеет эффект, то нет никакой страховки от силового сценария и/или признания народных республик. Конкретные форматы этого предсказать трудно, потому что многое будет решаться исходя из актуальной оперативной обстановки. Но что мы точно не можем сделать, так это исключить такие возможности, и в первую очередь в силу того, что для нынешнего руководства крайне важно успеть разрешить украинский вопрос. И разрешить определённым образом.

Поделиться статьей

Прошедший опрос

  1. Какие угрозы для окружающей среды, на ваш взгляд, являются наиболее важными для России сегодня? Отметьте не более трех пунктов
    Увеличение количества мусора  
     228 (66.67%)
    Вырубка лесов  
     214 (62.57%)
    Загрязнение воды  
     186 (54.39%)
    Загрязнение воздуха  
     153 (44.74%)
    Проблема захоронения ядерных отходов  
     106 (30.99%)
    Истощение полезных ископаемых  
     90 (26.32%)
    Глобальное потепление  
     83 (24.27%)
    Сокращение биоразнообразия  
     77 (22.51%)
    Звуковое загрязнение  
     25 (7.31%)
Бизнесу
Исследователям
Учащимся