Редакция сайта Группы стратегического видения "Россия - Исламский мир" публикует вторую частью интервью с доцентом кафедры теологии Уральского государственного горного университета, вице-президентом Уральской ассоциации "Центр этноконфессиональных исследований, профилактики экстремизма и противодействия идеологии терроризма", историком, этнологом, исламоведом, специалистом в области межнациональных и межрелигиозных отношений в Урало-Сибирском регионе, кандидатом исторических наук Алексеем Николаевичем Старостиным.

- Вы известны своими трудами про историю и современность мусульман Урала и Сибири. Расскажите об особенностях появления и распространения ислама в вашем регионе? В чём отличие от традиционно мусульманских регионов, например, Северного Кавказа и Республики Татарстан.

- Много лет я занимаюсь полевыми и архивными исследованиями истории и современного состояния мусульманских общин Азиатской части России, ежегодно выезжаю в поле, успел побывать во многих регионах этой обширной части страны. В России традиционные районы распространения исламской культуры — это Северный Кавказ, Поволжье и сопредельные области Урала. В Сибири мусульмане традиционно живут в Тюменской, Омской, Новосибирской и Томской областях, входивших когда-то в Сибирское ханство, на Алтае.

Если говорить про Свердловскую область, то установить точную дату прихода ислама на территорию региона невозможно, поскольку в Свердловской области пока не выявлено мусульманских археологических памятников старше XVI века. Однако, опираясь на археологические находки Прикамья и Западной Сибири, можно сказать, что знакомство жителей края с этой религией состоялось задолго до этой даты.

Известно, что купцы из Волжской Булгарии (ныне территория современного Татарстана) осуществляли торговлю с финно-угорским населением края с X века. У восточных стран вызывала интерес, прежде всего, уральская пушнина, которая в то время была ценна также, как сейчас нефть. Эта торговля и поспособствовала знакомству с чужой на тот момент религией – посредством мирной проповеди и преемственности различных бытовых традиций происходил и малоизученный процесс исламизации населения.

Серьёзное увеличение числа мусульман на Урале произошло после взятия Казани войсками Ивана Грозного. Тогда татары из Среднего Поволжья бежали в наш малозаселённый край, селились у башкир на правах припуска, укрепляя свою религию среди родственного народа.

Первый шаг к серьёзному развитию ислама на Урале сделала Екатерина II, которая в конце XVIII века учредила Оренбургское магометанское духовное собрание, которое, по сути, было институтом-посредником между мусульманскими подданными и царской властью. Верховного муфтия назначал государь-император. Когда в конце XIX-начале ХХ вв. было выстроено чёткое законодательство, регламентирующее права и обязанности мусульман, порядок образования общин, строительства мечетей и назначения мусульманского духовенства, в Пермской губернии за 100 лет количество мечетей увеличилось в 3 раза: в начале 1920-х годов их было более 320, работало несколько десятков медресе.

Ещё большее значение имели реформы Александра II. В результате великих реформ большое количество крестьян, в том числе татар и башкир, устремились в города и горнозаводские посёлки Урала. Там они формировали мусульманские общины, строили мечети и молельные дома, организовывали благотворительные общества, занимавшиеся организацией просветительских учреждений и помощью обездоленным единоверцам.

За последние 200 лет исламское сообщество России активно расширило свою ойкумену. Сначала из-за отмены крепостного права, строительства Транссиба, переселенческой политики Российской империи, а затем – из-за добровольных и принудительных миграций населения во времена СССР, представители народов, традиционно исповедующих ислам, появились там, где их раньше не было или было мало, например, в Центральной России, Западной части СССР, в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, в городах и промышленных поселениях. Там начали создаваться общины, налаживаться религиозная жизнь – до революции официальная, после, в условиях атеистического давления, – неофициальная. Но она была. Мы с коллегами это фиксируем по архивным документам и в ходе интервью с пожилыми верующими. Вот почему в 1990-е годы по всей стране начали открываться мечети и молельные дома. Если до революции, например, в Кемеровской области мусульмане жили только в деревнях, то сегодня большинство мусульманских общин там действуют в городах, также в Свердловской области: до революции большинство мусульманских общин находилось в сельской местности, сейчас больше половины – в городах.

Но особенно серьёзную трансформацию исламское сообщество переживает в 2000-е и 2010-е годы. Из-за конфликтов в южных республиках и в результате трудовой миграции многие жители бывших союзных республик сменили место жительства, и мусульманские общины появились в тех местах, где их раньше не было, например, на Сахалине, в Магадане. А основной состав прихожан в городских мечетях стали составлять выходцы из республик Центральной Азии и Северного Кавказа, оставив татар и башкир в меньшинстве. Казус в том, что в 1930-е гг. татары и башкиры потеряли практически всех своих духовных лидеров — их физически уничтожила советская власть. Репрессии против исламского духовенства были тотальными — например, на Урале, только 12% имамов избежали преследований. Те, кто выжил или вернулся из ссылки, боялись что-то рассказывать про религию и как-то передавать знания молодому поколению, то есть духовная преемственность прервалась, ислам сохранялся только на семейно-обрядовом уровне (имянаречение, свадьба, похороны проводились по религиозным обрядам). В то же время в республиках Центральной Азии исламские традиции сохранились лучше, была традиция их передачи. Поэтому мигранты и переселенцы, с детства выросшие в исламских традициях, приезжая в российские города, устремляются в мечети, ведь это привычный для них с детства, "родной" институт.

- Как отношение к исламу внутри страны влияло на внешнюю политику?

- Древняя Русь – Московское государство – Российская империя – СССР – Российская Федерация всегда имела в качестве своих дальних или ближних соседей исламские страны. С ними отношения выстраивались по-разному: то торговали, то воевали, то заключали союзы, в общем-то, как и со странами Европы. По мере расширения и включения в состав России территорий, населенных мусульманами, её внешняя политика превращалась во внутреннюю. Османские султаны, которые, начиная с XVI века, также являлись халифами мусульман-суннитов, неожиданно вспоминали о том, что в России проживает много мусульман, только во время войн с нашей страной. И османская разведка начинала вести среди российских мусульман различного рода агитацию с целью создать очаг напряжённости внутри России. Екатерина II, которая начала проводить политику веротерпимости, стремилась избежать этой угрозы. Она с помощью законодательных механизмов интегрировала мусульманских подданных в правовое пространство Российской империи, мусульмане получили права и обязанности. Именно после учреждения Оренбургского магометанского духовного собрания в конце XVIII века и вплоть до революции 1917 года шло активное увеличение количества мечетей и мусульманских учебных заведений, а некоторые нормы шариата были официально частью российского законодательства. Не всё, конечно, было гладко, но Россия уже тогда была частью исламского мира, наши исламские учёные были широко известны в исламских странах, паломники ездили в хадж, шёл обмен идеями между мусульманами Османской и Российской империями, поэтому татарский джадидизм и арабское просветительство имеют много общего. Конечно, Российская империя была колониальной державой, но в отличие от европейских стран, она не грабила свои колонии, а, наоборот, создавала там инфраструктуру. И многие просвещённые мусульмане Средней Азии с восторгом смотрели на Казань, указывая на то, какого расцвета достиг этот город с мусульманским населением в составе России.

Во времена СССР все религии, включая ислам, пострадали от антирелигиозной политики. Да и советское руководство выстраивало отношения со странами исламского мира на другой идеологической основе: антиколониальной, антизападной, антикапиталистической. Начиная от "Обращения к трудящимся и мусульманам Востока" и заканчивая военной и экономической помощи тем странам, которые заявляли о своей социалистической ориентации.

В наше время Россия является официальной страной-наблюдателем в Организации исламского сотрудничества, многие наши федеральные муфтии активно занимаются религиозной дипломатией, помогая России выстраивать взаимоотношения как со странами исламского мира, так и с мусульманскими сообществами европейских стран.

Поэтому об определённой связи отношения к исламу внутри страны и выстраивании отношений со странами исламского мира, безусловно, можно говорить.

Одним словом, исламский фактор всегда учитывался российскими властями в реализации политики на территориях, населённых мусульманами при всех политических режимах. На исламский фактор и местные традиции всегда делали и делают определённую поправку в реализации различных политических мероприятий.

- Какие прогнозы на будущее Вы можете дать?

- Очень сложный вопрос. В начале этого года муфтий Равиль Гайнутдин в стенах Государственной Думы на одной из конференций дал прогноз о серьёзном увеличении количества мусульман в России, которое наделало много шума и широко обсуждалось в СМИ. С учётом увеличения количества мигрантов из стран СНГ, где традиционно исповедуют ислам, более высокая рождаемость, возможно, действительно произойдёт определённое увеличение количества так называемых этнических мусульман. Но вот увеличится ли количество практикующих – большой вопрос.

Давайте посмотрим, сколько в России мусульман сегодня. Согласно различным соцопросам, от 4% (РАН, 2013 г.) до 7% (Левада-центр, 2012 г.) жителей России заявляют о том, что они мусульмане. Официально принята цифра в 20 миллионов мусульман, её называл наш Президент Владимир Путин в нескольких своих выступлениях, эту же цифру называют и ряд исламских религиозных деятелей. Откуда она берётся? Условным методом соотнесения этничности и религии. По данным всероссийской переписи населения 2010 года в Российской Федерации проживает около 15 миллионов представителей народов, традиционно исповедующих ислам (татары, башкиры, чеченцы, ингуши и многие другие). Плюс в Российской Федерации по данным миграционной статистики находится порядка 10 млн. иностранных граждан, примерно половина из которых – выходцы из южных постсоветских республик, где распространён ислам (страны Центральной Азии и Азербайджан). То есть берётся численность народов, традиционно исповедующих ислам, и получается примерно такая цифра.

При этом нужно понимать, что есть разные уровни религиозности. И так во всех конфессиях. Есть убеждённые верующие, которые соблюдают все религиозные нормы и не реже раза в неделю ходят в церковь или в мечеть. И есть те, кого священнослужители называют «захожанами». «Захожане» изредка приходят в церковь, чтобы поставить свечку, или в мечеть, например, чтобы попросить муллу прочесть молитву за здоровье их родителей. Коллеги из Общественно-экспертной группы Центра социокультурного моделирования Института гуманитарных исследований Республики Башкортостан в 2012 году подсчитали, что 13 уфимских мечетей каждую пятницу посещает в среднем 2611 человек, а на Ураза и Курбан-Байрам эта цифра увеличивается в 2,7 раза и составляет 7168 человек. С учётом того, что по данным переписи 2010 года в Уфе проживает 459 203 этнических мусульман (татар и башкир), получается, что количество практикующих мусульман в столице Башкортостана составляет лишь 0,56%, а количество посещающих праздничные молитвы – 1,56%. Получается, по пятницам в мечети Уфы приходит лишь 0,5% от числа тех, кто называет себя мусульманами. Мы пробовали подсчитать количество верующих, посещающих мечети в Свердловской области по пятницам. По самым грубым расчётам это около 10 тысяч человек. От примерно 400 000 этнических мусульман – это 2,5%.

Различные исследования, проводимые среди православных верующих, дают схожие цифры. Количество не номинальных, а практикующих верующих также не превышает 5, максимум 10% в России. Мусульмане – часть российского общества, поэтому для них характерны те же тенденции, что и для других россиян.

Что будет происходить точно – это смена этнического состава практикующих мусульман. Мы уже это видим в мечетях крупных и средних городов. Объективная реальность, к сожалению, такова, что татар в городских мечетях – меньшинство, большинство составляют выходцы из Центральной Азии, где религиозные традиции более сильны и лучше сохранялись в советское время. Далее идут выходцы с Кавказа. Мы наблюдаем в последние годы появление в корпусе мусульманского духовенства имамов – уроженцев Центральной Азии и Кавказа, особенно в регионах Сибири и Дальнего Востока. Эта тенденция будет продолжаться и дальше. Интернациональные общины городских мечетей – это будущее российского ислама, русский язык стал языком пятничной проповеди и языком ислама, поэтому в российских городах умма будет ещё более разнообразной в национальном плане и стремление отдельных этнических групп к этнической гомогенности будет преодолеваться. Естественно, в национальных республиках эта тенденция не будет так явно выражена.

Будет развиваться исламская инфраструктура: сети халяль-кафе наряду с восточными кухнями будут пользоваться всё большей популярностью среди россиян, причем, не только и не столько исповедующих ислам. Ведь именно через еду чаще всего происходит знакомство и сближение культур друг с другом.

Глобальная опасность – низкая религиозная грамотность, потому что этим пользовались и пользуются представители экстремистских и террористических организаций для того, чтобы вовлекать молодёжь в свои ряды. Я связываю это с низким уровнем религиозной грамотности молодёжи, находящейся в трудовой миграции. В рамках борьбы с экстремизмом республики Центральной Азии существенно ужесточили контроль над религиозной сферой. В Таджикистане, например, детям до 18 лет нельзя посещать мечеть, а в Узбекистане до определённого возраста запрещено было отращивать бороду. Российские имамы в разных регионах рассказывали мне, что молодым парням, выходцам из республик Центральной Азии, которые приходят в мечеть, многое нужно объяснять почти с нуля.

А теперь представьте ситуацию: мигрант приходит в мечеть и хочет спросить имама о том, как читать намаз. А имам занят. Парень покрутится рядом и в разочаровании решит уйти, но на выходе его перехватит какой-нибудь человек. Спросит, откуда он, почему пришёл, предложит научить читать намаз. Парень соглашается – он ведь за этим и шёл в мечеть. Но что если этот человек окажется последователем экстремистской или террористической организации? Он начинает этого парня учить, может дать денег или помочь с оформлением документов. А в итоге скажет: «Не ходи в эту мечеть, там неправильно рассказывают. Приходи сегодня вечером на квартиру, у нас там собрание будет!» Так человека потихоньку перековывают в экстремиста.

Есть другая модель: новичок ищет информацию об исламе в интернете, поверхностно нахватывается из непонятных источников. В итоге у него в голове складывается такая «каша», из которой можно замесить сторонника самой страшной идеологии.

Поэтому одна из актуальных задач – это активная просветительская деятельность, которая заключается в том, чтобы разъяснять различным категориям населения, чем классический ислам отличается от идеологии различных экстремистских и террористических организаций.

- Как Вы полагаете, насколько мигранты, которые приезжают из стран Центральной Азии, изменят облик российского ислама?

- Как я уже отметил, они сегодня составляют большинство прихожан в мечетях крупных и средних городов, поступают в российские исламские учебные заведения, в том числе к нам, в Горный университет, активно вливаются в корпус исламского духовенства. Мне нравится фраза, которую говорит один из наших преподавателей – имамов, студентам-выходцам из Средней Азии: "Живя в России согласно исламской вере вы никак не обойдётесь без знания традиций татарского богословского наследия, потому что наши просветители, живя длительное время вместе с русскими, выработали очень чёткие правила совместного общежития и взаимодействия". Я много лет и как журналист, и как учёный, и как директор Центра тестирования мигрантов по русскому языку, и как член Общественно-консультативного совета при Управлении ФМС России по Свердловской области взаимодействовал с мигрантами, занимался вопросами их социокультурной интеграции. И мы видим, что дети тех, кто приехал в начале 2000-х годов, окончив российские школы и вузы, влились в наше общество, сохраняя часть своих национальных традиций, ментально становятся россиянами, также как и те взрослые, кто длительное время проживают здесь. Единственное, что этот процесс проходит сам по себе, наше государство не имеет чёткой политики по социокультурной адаптации и интеграции мигрантов в российское общество. Но уверен, что как в Европе, анклавов с неинтегрированными мигрантами, в России не появится и те из них, кто хочет остаться в нашей стране, станут частью российского общества.

- Насколько известно, Вы очень активно занимаетесь антиэкстремистской и антитеррористической деятельностью, особенно в последние годы. Можете поделиться наиболее успешными практиками.

- С 2010 года в Уральском государственном горном университете существует кафедра теологии, где в рамках бакалавриата и магистратуры готовят теологов по направлениям "Православная теология" и "Исламская теология". Благодаря этому мы имеем уникальный опыт – площадку организации межрелигиозного диалога, когда мусульмане и православные вместе слушают общие дисциплины (конфессиональные, естественно, они изучают отдельно), на протяжении нескольких лет учатся вместе, участвуют в различных научных и социальных мероприятиях, благодаря этому между имамами и батюшками, прихожанами храмов и мечетей завязываются товарищеские, дружеские отношения, которые благотворно сказываются на состоянии межрелигиозных отношений в конкретных муниципальных образованиях.

В 2015 году, когда Российская Федерация пришла на помощь Сирийской Арабской Республике в борьбе с международной террористической организацией ИГИЛ (деятельность которой запрещена на территории РФ), к которой, к сожалению, решили присоединиться сотни российских граждан, в том числе с Урала, наша кафедра вместе с одним из Духовных управлений мусульман нашего региона разработала и издала брошюру "ИГИЛ – это не ислам", которая являлась пособием для имамов и государственных служащих, чтобы помочь им разъяснять людям, чем идеология ИГИЛ (деятельность которой запрещена на территории РФ - прим.ред.) отличается от классического ислама. На тот момент это была первая антиИГИЛовская книга. Из-за того, что мы разместили её в сети интернет в свободном доступе, многие регионы её переиздали и активно использовали в антитеррористической пропаганде. Мы активно ездили по городам Свердловской области, общались с мусульманами, занимались разъяснительной работой.

Но угрозы исходили не только от ИГИЛ, деятельность которой запрещена на территории РФ, и им подобных организаций. Спектр экстремистских идеологий достаточно широк: неофашизм, неоязычество, АУЕ, суицидальные сообщества – все они направлены на молодёжь и имеют серьёзный разрушительный потенциал. Поэтому мы с моим коллегой Сергеем Павленко решили в 2017 году создать общественную организацию – Уральскую ассоциацию "Центр этноконфессиональных исследований, профилактики экстремизма и противодействия идеологии терроризма", в последствии президентом которой и стал Павленко. Ассоциация объединяет ветеранов антитеррористических подразделений, учёных и других специалистов из разных регионов России, имеющих богатый опыт теоретической и практической работы антиэкстремистской и антитеррористической направленности.

Цели и задачи Ассоциации – содействие органам государственной власти различных уровней в изучении этноконфессиональных процессов, гармонизации межнациональных и межрелигиозных отношений, противодействии идеологии экстремизма и терроризма, патриотическом воспитании граждан; содействие укреплению мира и согласия между представителями различных народов и последователями различных конфессий.

Основные формы деятельности Ассоциации – это проведение аналитических и научных исследований в области межнациональных и межконфессиональных отношений, миграционных процессов; организация лекториев, проведение лекций, круглых столов и конференций на этноконфессиональную тематику, антиэкстремистской и антитеррористической, патриотической направленности.

В рамках указанных направлений деятельности Ассоциации разработаны и действует ряд информационно-просветительских проектов (программ), направленных на различные категории населения. Мы реализуем их по всему Уральскому федеральному округу, также нас часто приглашают выступать в другие регионы России и за рубеж. Своим девизом мы выбрали старинное латинское выражение scientia vincere tenebras – знанием побеждать тьму. Мы полагаем, что именно просвещением, причём идущим от чистого сердца, можно побороть различные негативные явления, которые имеют место быть в нашем обществе.