«Большая игра» ливийских туарегов

Несмотря на то, что диаспора туарегов в Ливии насчитывает всего около 22 тыс. человек и является самой малочисленной в регионе, в Ливийском конфликте они занимают особое место. Снискав себе славу ярых защитников Джамахирии и «живого символа» режима Каддафи, туареги воспринимаются как сила, с которой так или иначе необходимо считаться всем участникам борьбы за власть в Ливии. Однако их довольно редко рассматривают как полностью самостоятельных игроков, имеющих собственные долгосрочные интересы. Тем не менее, по мере анализа развития Ливийского конфликта после 2014 г., становится отчетливо заметно, что это племя ведет свою собственную «большую игру», умело лавируя между чужими интересами.

Под знаменами Джамахирии

До гражданской войны туареги слыли «политическими любимцами» Муамара Каддафи. При выстраивании своего курса Лидер Ливийской Джамахирии уделял проблемам этого племени значительное внимание. Помимо оказания гуманитарной поддержки беженцам из соседних государств, Каддафи активно защищал торговые интересы туарегов за рубежом. Кроме того, начиная с 1970-х гг. между туарегами и Каддафи сложился своеобразный «тайный союз»: ливийское правительство оказывало поддержку (как прямую, так и тайную) туарегской оппозиции в Мали и Нигере в обмен на продвижение собственных интересов, а позднее и вовсе открыло для них свои границы, в результате чего в южную Ливию перебралось около 100 тыс. туарегов (впрочем, большинство из них в дальнейшем покинуло эти территории). Оставшиеся же в Ливии туареги быстро интегрировались в национальную армию и стали кадровой основой для формирования новых катибов (батальонов) ливийских вооруженных сил.

Источник: newsarmenia.am

В гражданскую войну 2011 г. туареги вступили на стороне режима Каддафи, мобилизовав около 2 тыс. человек, не считая добровольцев и наемников из числа туарегов соседних стран. Помимо милицейских формирований и сводных волонтерских отрядов, на стороне Джамахирии остались кадровые военные-туареги (например, батальон специального назначения «Хамис»), которые сражались с противниками Каддафи вплоть до падения режима в октябре 2011 г.

Туареги сегодня: между ПНС и ЛНА

После падения Джамахирии политические предпочтения туарегов можно охарактеризовать как динамично меняющиеся. За время конфликта в Ливии они отметились сотрудничеством и с Ливийской Национальной Армией (ЛНА), и с Правительством Национального Согласия (ПНС).

Активное взаимодействие туарегов с ПНС началось практически сразу после подписания Схиратского соглашения (2015 г.). В соответствии с достигнутыми договоренностями, сводные отряды туарегов (в состав которых вошли не только туареги-ливийцы, но и выходцы из Нигера и Мали) осуществляли охрану нефтяных месторождений, а также вели разведывательную деятельность. Тем не менее, попытка превратить туарегов в официальных союзников ПНС и полноценно привести их к присяге потерпела неудачу. Первое «демонстративное противление» ПНС произошло уже в 2016 г. Тогда сразу в двух муниципалитетах на границе с Алжиром (Гат и Гадамес) прошли массовые митинги туарегов. Кроме того, совет города Гадамеса отправил в отставку своего мэра, который принимал участие в подписании Схиратского соглашения, в результате которого было создано ПНС. Тем не менее, это был скорее символический жест, целью которого было показать, что в идейном плане туареги продолжают хранить верность Джамахирии. Серьезных последствий это за собой не повлекло: вплоть до середины 2018 г. многие вожди сохраняли лояльность ПНС, а некоторые туарегские подразделения (например, Магавирская бригада) принимали участие в боях и конвойных перевозках.

Начавшимися «брожениями» в стане туарегов несколько раз пробовали воспользоваться сторонники ЛНА. Так, в октябре 2018 г., командующий ЛНА фельдмаршал Х. Хафтар предпринял попытку сойтись с туарегами Феццана, посулив их лидеру Али Канну представительство в Военном совете и другие политические и экономические выгоды в обмен на инкорпорацию туарегских отрядов в состав ЛНА. Однако наращивание сотрудничества на этом направлении означало бы автоматическую денонсацию заключенного в апреле 2018 г. Римского пакта [3], что в корне противоречило интересам туарегов. В конечном счете, план инкорпорации был свернут, а все попытки возобновить работу в этом направлении игнорировались туарегской стороной.

Захват силами ЛНА «ворот в Триполи» (г. Себха) в январе 2019 г. вновь обострил вопрос статуса туарегов. Расположенные в этом районе нефтегазовые месторождения и транспортные узлы на границе с Нигером и Чадом, оказавшиеся в глубоком тылу, стали, с одной стороны, хорошим источником доходов для ЛНА, а, с другой — источником проблем. Вероятность удара в спину была и остается довольно высокой: под контролем сторонников ПНС по-прежнему остается крупное месторождение Эль-Шарара и часть провинции Феццан, с территории которой регулярно осуществляются диверсионные рейды с участием туарегов. Однако задавить «гнездо сопротивления» в Феццане Хафтар не может, поскольку это станет прямым нарушением договора с туарегскими вождями и создаст дополнительную напряженность в тылах. Постоянные нападения на конвои вынуждали ЛНА наращивать численность охранного контингента, расквартированного в окрестностях Себхи, и, в конечном итоге, ко 2 мая 2020 г. она достигла показателей сводной бригады.

Не принесли ЛНА ожидаемых результатов и другие политические ходы. На выход Хафтара из Схиратского соглашения и его заявление о взятии контроля над страной 27 апреля 2020 г. туареги отреагировали сдержанно и даже в некоторой степени холодно. В данном случае сработало сразу несколько факторов: во-первых, многие из них по-прежнему воспринимают Хафтара в качестве одного из наиболее рьяных оппозиционеров режима Каддафи и, как следствие, видят в нем виновника ухудшения собственного текущего положения. Во-вторых, сыграл свою роль религиозный консерватизм туарегов. Переменчивая позиция Хафтара по поведению участников конфликта в Рамадан (в частности, отказ присоединиться к режиму прекращения огня в Рамадан в 2019 г. и нынешняя попытка использовать священный месяц как «время для передышки» после ряда крупных поражений в апреле 2020 г. не только не добавили ему репутации, но и настроили против некоторые кочевые племена. С другой стороны, при всем неприятии Хафтара и ЛНА, туареги не предприняли особых шагов в сторону укрепления контактов с ПНС. Это, в свою очередь, говорит об их желании сохранить свои «демонстративно нейтральные» позиции в конфликте.

Интересы окружения

Манера ливийских туарегов находиться одновременно и в рамках конфликта, и за его пределами привлекла внимание других государств. Многие увидели в этом хорошую возможность заработать дополнительные очки политического влияния в Ливии.

В последнее время повышенный интерес к туарегам проявляет Турция. И дело здесь не только в развитии экономической кооперации с отдельными этническими группами на африканском направлении в рамках национальной экономической стратегии, присутствует в намерении и определенный символический подтекст. Турецкие специалисты полагают, что поддержка туарегами (как одной из наиболее сплоченных этнических групп) той или иной стороны конфликта во многом определит итоговые позиции менее влиятельных племен. По этой причине турки готовы идти с туарегами на любую допустимую форму сотрудничества, чтобы окончательно склонить чашу их «нейтралитета» в пользу ПНС.

Внимательно за развитием ситуации на Юго-Востоке Ливии наблюдает Катар. Его приоритетная задача в Ливии — сформировать внутри страны (в частности, на западе и северо-востоке страны, где сосредоточены основные нефтегазовые месторождения) прокатарское лобби среди местных племен, чтобы в дальнейшем использовать его для продвижения своих интересов в Ливии. Ставка в данном случае делается на принцип «разделяй и властвуй» — через использование противоречий между туарегами и тубу (прежде всего, на уровне конфликта интересов Хасана Мусы [1] и Али Канна [2]) и поочередную поддержку этих племен.

Есть интерес к ливийским туарегам и у специальных служб Алжира. Однако, в отличие от двух предыдущих случаев, он связан скорее с аспектами внутренней безопасности самого Алжира, чем с установлением влияния непосредственно в Ливии. Учитывая, что туарегская община в Алжире является третьей по численности и составляет около 150 тыс. человек, проживающих преимущественно в приграничных районах, существует высокая вероятность опасного использования «алжирских троп». Свою верность племенным традициям алжирские туареги уже демонстрировали в 2011 г., оказав содействие переброске каравана малийских туарегов (порядка 2400 чел.) через алжирскую границу в Ливию для участия в боях, а также приняв в 2012 г. из города Гадамес (Ливия) более полусотни беженцев-туарегов из числа бывших сторонников Каддафи, которые в дальнейшем «растворились в Сахаре». По этой причине алжирские власти предпочитают заручиться поддержкой знаковых для туарегских племен фигур (прежде всего, Али Канна), чтобы, при необходимости, ненавязчиво регулировать движение по туарегским маршрутам и тем самым обеспечить большую безопасность государственной границы с ливийской стороны, что особенно важно в условиях затяжного конфликта.

Разумеется, не остаются в стороне от этих «соревнований за внимание» и эмиссары действующих в регионе радикальных организаций. Их интерес к туарегам в Ливии включает в себя сразу несколько аспектов. Во-первых, возможность доступа к нефтяным месторождениям, которые находятся под защитой (читайте контролем) туарегов в глубоком тылу ЛНА и, в случае захвата, не будут быстро отбиты. Во-вторых, весьма заманчивым выглядит доступ к трансграничным (в перспективе — транссахарским) маршрутам, которые традиционно контролируются туарегами и используются для контрабандной торговли. Обладание этими маршрутами, в свою очередь, откроет доступ к третьему аспекту — возможности быстрой и незаметной переброски ударных групп и их дальнейший отход по «тайным тропам».

Заключение

Сегодня характеризовать туарегов как полноценных сторонников ЛНА, ПНС или какой-либо иной силы было бы неверным шагом, поскольку за весь период существования пост-каддафистской Ливии они так и не выразили прямой поддержки ни одной из сторон (не считая заявлений «сочувствующих ливийским братьям» туарегских вождей из Мали и Нигера в 2011 г.). Сегодня отряды туарегов воюют по обе стороны фронта — как правило, это малые группы («барабаны»), лояльность которых напрямую связана с политическими предпочтениями командира. И, как показывает практика, «союзнические» обязательства не играют большой роли: вожди многих барабанов строят параллельное сотрудничество и с ПНС, и с ЛНА.

С другой стороны, воспринимать туарегов только как «наемников свободных нравов» и полностью сбрасывать их со счетов не следует. В идейном плане ливийские туареги (как и их собратья в Мали, Чаде и других государствах) мыслят не современными географическими границами, проведенными в XX веке, а единым «транссахарским пространством». События в Мали (2012 г.) ярко показали, что туареги способны действовать дерзко и решительно, отстаивая свои собственные региональные интересы. И с тех пор, несмотря на урегулирование ситуации, «призрак Азавада» [4] бродит по региону. Это и обуславливает пристальное внимание к туарегам не только Ливии, но и соседних государств.

Несмотря на то, что вероятность создания ливийского аналога «Свободного Азавада» сегодня чрезвычайно мала, а у самих туарегов нет явных причин для провозглашения независимости, их стремление дистанцироваться от противоборствующих сторон, а также самостоятельное развитие экономических и политических отношений с другими странами (даже прямо не вовлеченными в конфликт) в дальнейшем вполне может стать причиной появления туарегской автономии в составе Ливии.

Источники:

[1] Хасан Муса — тубу, руководитель отряда чадских наемников, воюющих на стороне ПНС. Неоднократно обвинялся в сотрудничестве с международными террористическими организациями (ИГИЛ и Аль-Каида).

[2] Али Канна — туарег, генерал-лейтенант ливийской армии. Командир Магавирской бригады, с 2019 г. формально являвшийся одним из ключевых командиров южной группы войск ПНС, однако соблюдающий относительный нейтралитет. Подозревался в связях с радикальными организациями, но этот факт так и не был доказан.

[3] Римский пакт — трехстороннее соглашение, заключенное между тубу, ауляд сулейман и туарегами при посредничестве Италии, основная цель которого — консолидация усилий милицейских формирований трех племен и формирование на их основе «Пограничной гвардии» с целью борьбы с незаконной миграцией из зоны Сахеля.

[4] Азавад — географическая область на северо-востоке Мали, большинство населения которой составляют туареги. В 2012 г. ими была предпринята попытка создать на данной территории государство (Независимое Государство Азавад). Упразднено в 2013 г. в обмен на предоставление региону культурной, политической и экономической автономии от Мали.