Проблема пространственной идентичности российского северного пограничья: случай Печенгского района Мурманской области

Почему политиков может и должна интересовать идентичность пограничья?

Феномен идентичности исследуется часто и довольно глубоко в гуманитарных науках, однако, мало внимания уделяется рассмотрению проблем кросс-регионального и регионального уровней, поскольку они создают своеобразный междисциплинарный барьер, затрудняющий анализ процессов и динамики развития этого концепта. Тем не менее, научный дискурс позволяет нам закрепить несколько подходов к региональной идентичности. Во-первых, это эссенциалистская идея, которая обуславливает коллективную идентичность факторами территории, культуры, языка, религии, связанного исторического развития, естественного формирование этнических и территориальных общностей. Во-вторых, это представления инструменталистов о механизмах отчуждения как психологической защиты; и, в-третьих, конструктивистское видение коллективной идентичности в пространственно-временном контексте[1], т. е. два последних подхода акцентируют внимание на том, что идентичность — единица достигаемая, а не заданная.

 

Л.В. Смирнягин, к примеру, убежден в том, что в географическом пространстве идентичность создает «вторую реальность»[2], изучение которой приносит ценную выгоду в области политики — внутренней и внешней: проведение электоральных кампаний, разработка стратегий влияния на укрепление сплоченности и единства внутри государства. В этом смысле пространство перестает быть неощутимой абстракцией, потому что оно участвует в социально-политических процессах практически в лице отдельно взятого актора. Тогда убедительным становится тезис А. Филиппова о том, что «пространство может выступать в трех ипостасях — с точки зрения наблюдателя (исследователя), с позиций участников социального процесса и как «тема» взаимодействия»[3].

 

Традиционно, на основной территории страны ни у кого не возникает вопроса о том, как позиционировать свою пространственную принадлежность, в то время как пограничное расположение региона создает прецедент возможности «переключить» свою идентичность на иностранную. В основном, это связано с тем, что границы прекратили своё движение в Европе относительно недавно и региональная идентичность ещё не выкристаллизовалась. Российским политикам стоит уделять внимание этому фактору, так как наша страна обладает самыми протяженными границами, которые довольно сложно контролировать физически. Соответственно, есть повод задуматься о том, что для этого существуют и особые психо-политические методы, как раз основанные на изучении региональной идентичности и кросс-регионального взаимодействия в хроногеополитической перспективе.

 

 

Flickr / Ninara CC BY 2.0

 

Свято-Троицкий Трифонов Печенгский монастырь

Печенга: вопросов много, но есть ли ответы?

Печенгский район Мурманской области вызывает интерес не случайно: его отличает уникальное географическое расположение на стыке границ трех государств — северо-западная часть Кольского полуострова с севера омывается Баренцевым морем, на западе граничит с Норвегией, на юго-западе с Финляндией, на востоке проходит административная граница с Кольским районом. Плюс ко всему, за свою историю район много раз менял своё «гражданство», также на его территории располагаются стратегические объекты пограничной охраны.

 

Такая «аномальная зона» ставит перед нами целый ряд важнейших вопросов: каким образом сформировалась такая уникальная область? Частью каких регионов является Печенга, если рассматривать ее в качестве трансграничного региона? Можем ли мы в этом случае говорить о кризисе идентичности или, наоборот, о чрезвычайном наслоении и смешении конструируемых идентичностей? Иными словами, осознают ли жители эту часть территории в качестве интегрального элемента социально-политического самосознания, и является ли их отношение к месту проживания мотивом для сплочения и создания особой общности, даже если это конструируемый миф? 

 

Изучение вопроса региональной идентичности этого района, прежде всего, стоит начать с хронополитического анализа и проследить перемещение границ. Это даст нам представление о том, как долго и под началом каких государств находился Печенгский район. При этом отметим следующую тенденцию: начиная с XI века Русь, а в последствие и Российская Империя, и Советский Союз совершали территориальные уступки в пользу иностранных государств. Этот факт, в свою очередь, побуждает задать еще один вопрос: не воспитала ли такая политика в жителях Печенги желание присоединиться к своим исконным территориям?

 

В X-XI веках граница проходила по Люнгенфьорду, что на 50 км восточнее современного Тросё, но уже в 1043 году Ярослав Мудрый отдает в приданое дочери Елизавете, невесте норвежского короля, земли вплоть до реки Альта. В 1397 году Норвегия входит в Кальмарскую унию с Данией, устанавливая над территорией двойной суверенитет. В 1603 году в соответствии с предложением Бориса Годунова Кристиан VI граница должна была проходить по реке Нейден, тем не менее, из-за Смуты договор подписан не был. В 1684 году спорные земли были превращены в район общего пользования, где государства могли собирать дань с саамов и лопарей-колтта ровно 130 лет.

 

В эпоху Российской империи в 1826 году была проведена официальная демаркация со Шведско-Норвежским королевством: все спорные территории были отданы, граница переместилась на реки Паз и Ворьема, иными словами, по указанию министра иностранных дел того времени Нессельроде Россия выполняла все требования шведско-норвежской стороны. Что интересно, современная граница между Россией, Норвегией и Швецией проходит по этой демаркационной линии[4].

 

После получения Финляндией независимости в 1917 году, прихода на Кольский полуостров войск Антанты, последующего ослабления России в ходе Гражданской войны на территорию Печенги усилились притязания финнов, что часто называют «необъявленной Первой советско-финляндской войной»[5].

 

1920 год был ознаменован заключением Тартусского договора. По его условиям к Финляндии в Заполярье отходила вся Печенгская волость, или Петсамо, также западная часть полуострова Рыбачий, от губы Вайда до залива Мотовского, и большая часть полуострова Средний, по линии, проходящей через середину его обоих перешейков. По завершении Зимней войны и после выхода Финляндии из Второй мировой войны, в 1944 году Петсамо был передан Советскому Союзу, что в 1947 году было закреплено Парижским мирным договором.

 

Такое движение границы отражается в интерпретации территориальной идентичности, представленной Д.Н. Замятиным: он говорит о том, что подвижность человеческих сообществ и их мифическое взаимодействие с некоторыми участками земли генерируют «метафизику» территории, что подразумевает возникновение географических образов и культурных ландшафтов, которые в принципе необходимы для укоренения на новом месте[6]. При этом образы пространства в сознании людей обычно образовывают иерархичную структуру в соответствии с локализацией и происхождением: фундамент – географические образы на бессознательном уровне, второй этаж – локальные мифы, третья ступень – региональная идентичность, четвертый уровень – культурные ландшафты. Для передвижения по такой лестнице в сознании сообщества должен произойти «ментальный сдвиг»[7], который позже заполнится новыми смыслами и представлениями о себе как об индивиде, принадлежащему к определенному месту, району.

 

В случае с Печенгским районом такое перемещение границы и сдвиг идентичности удалось зафиксировать физически, это явление отражено геодезической дугой Струве – первым многонациональным Объектом Всемирного наследия, который был внесен в список ЮНЕСКО в 2005 году. В этот территориально-технологический ансамбль также стоит включить отдельные пограничные знаки, сложенные из камня и установленные на границах, например, Екатерининский копец, и трёхсторонние пограничные знаки на стыке границы России, Норвегии и Финляндии, расположенные в Муотковаре. Что интересно, по границе изучаемого нами региона проходит и «Европейский зеленый пояс», идущий по линии бывшего «железного занавеса», это мемориальный ландшафт, созданный благодаря природно-культурной инициативе со стороны ЕС.

 

К каким выводам мы приходим?

 

·        Печенгский район Мурманской области прошел череду сложных этапов перемещения границ, прежде чем обрести свою итоговую «форму».

 

·        Вне всякого сомнения, административные границы изучаемой области известны и закреплены на картах, но следует помнить и о феномене «блуждающих физических границ», которые закреплены при помощи территориально-технических исторических ансамблей.

 

·        Жители Печенги не испытывают стремления присоединиться к ушедшим к Норвегии и Финляндии территориям, такое мнение было выражено в ходе общения с директором краеведческого музея Печенгского района в городе Никель В. А. Мацак.

Печенга как трансграничный регион

Уже многое было сказано об идентичности, однако нужно иметь в виду и понятие региона – части территории одного или нескольких государств, отличающейся от других областей совокупностью естественных и исторически сложившихся, устойчивых экономико-географических и культурно-социальных особенностей, которые сочетаются с особенностями национального состава населения. Являясь особым миром со своим менталитетом, образом мышления и мироощущением, регион становится макроячейкой социального пространства.

 

Печенгский район стоит рассмотреть в виде трансграничного (заметим, не пограничного и не приграничного) района в связи с тем, что такой угол зрения откроет перед нами новые элементы идентичности, характерные для данной территории. В общем и целом при анализе мы также будем следовать утверждению о том, что граница не в состоянии разрубить единый многогранный культурный ландшафт района. По определению В.Н. Калуцкова[8], культурный ландшафт в своей основе имеет взаимодействующие подсистемы природного ландшафта, местного хозяйства, поселений, сообществ, топонимии и духовной культуры, что также важно принимать во внимание при изучении феномена региональной идентичности.

 

 

 

Если же мы говорим о трансграничном регионе, то он, по своей сути, способен преодолевать границу, установленную человеком, за счет проницаемости пространства: на уровне этнокультурных традиций, на уровне геоэкологического, экономического и политического сотрудничества. В результате происходит активное взаимодействие  политических режимов, формирование законодательной базы для организации и институционализации связей, общая политика решения экологических проблем и сохранение единых природных, технологических и исторических памятников.

 

Необходимо также указать и на то, что специфической чертой любого трансграничного региона является его обязательная полиядерность: ядро становится центром, аккумулирующим информацию о внутрирегиональных процессах, очагом распространения вещественных и информационных потоков, обладает особым «силовым полем»[9], граница оказывается внутренней и рассекает регионообразующие уровни. Что вполне логично, наличие ядра определяет и наличие периферии: в нашем случае, Печенга как раз играет роль периферии, ориентированный на внутрирегиональный центр, город Никель или даже Мурманск. Граница играет связующую и регулирующую роль[10] в формировании и функционировании полосы трансграничности и пространственного единства региона: у Печенгского района уникальная ситуация, порожденная стыком границ трех государств.

 

Если мы обратимся к различным приемам районирования, как межстранового, так и внутрироссийского, то увидим, что Печенгский район Мурманской области может быть включен сразу в три региона соответственно.

 

В первую очередь, это Баренцев Евро-Арктический регион, возникший в 1993 году[11] сразу же после того, как арктические государства Финляндия, Норвегия, Россия, Швеция, Исландия и Дания подписали Киркинесскую декларацию. Успешное функционирование такого формата сотрудничества обеспечивается за счет создания особого межнационального чувства объединения, или общей северной идентичности: произошло закрепление статуса коренных народов в регионе (саамы, ненцы и вепсы). Это стало импульсом для формирования более сильного внутрирегионального и трансграничного северного самосознания. Однако стоит отметить и искусственный характер создания подобных общностей – так, в Баренц регион включены «некомплиментарные общности»[12] – славянская, германская и финно-угорская, то есть естественным образом они ранее тесно не взаимодействовали. Тем не менее, исторические и геополитические корни у такого арктического объединения присутствуют, среди них – общность пространственного менталитета поморов, норвежцев и коренных народов полуострова; удаленное расположение от национальных центров, опыт торгово-экономических контактов, в особенности, между Поморьем и приграничной норвежской полосой.

 

Во-вторых, следует выделить и Русский Север – большей степени историко-культурное образование, нежели чем административное, включающее в себя Архангельскую область, Вологодскую, Кировскую, земли Поморья у Северной Двины, Сухоны, Онеги, Мезени, Печоры, Мурманскую область. В рамках этого региона формируется устойчивый «этнорегиональный образ»[13], сохраняющий в себе наследие монолитной древнерусской культуры. Издревле на территории Русского Севера проживали поморы и североссы, давшие начало особой северорусской этничности-идентичности.

 

В-третьих, Печенгу можно отнести к району Кольского Севера в связи с особым социокультурным пространством, которое образовалось благодаря геополитическому положению Мурманской области и научному фактору в ее освоении. Действительная региональная идентичность здесь соотносится с идентичностью «северянина»[14], при этом сосуществование на полуострове различных этнических групп и принадлежность к общности, ограниченной от других территориально-административными границами становятся гарантом высшей степени адаптации к месту жительства.

 

Становится очевидным, что Печенгский район включает в себя черты исключительно трансграничного региона, несмотря на то что на первый взгляд вызывает ассоциации с вернакулярной областью. В связи с постоянным перемещением границ, фактором межрегионального сотрудничества, особенностями формирования исторических этносов, к примеру, поморского, происходит наслоение совершенно разных региональных идентичностей:

 

·        евро-арктическая – на наднациональном уровне;

 

·        северорусская – в контексте культурно-исторических элементов;

 

·        кольско-северная, обусловленная географическими факторами.

 

 

Flickr / Ninara CC BY 2.0

 

Корзуново, Печенгский район, памятник Ю. Гагарину

 

Список литературы

1.        Белобородова И.Н. Евро-Арктический Баренцев регион в геополитической перспективе / И.Н. Белобородова // Международные отношения на постсоветском пространстве. 2000. С.30-42.

 

2.        Волынчук А.Б. Трансграничный регион: теоретические основы геополитического исследования / А.Б. Волынчук // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. 2009. №4. С. 49-55.

 

3.        Встреча Марины Ковтун и Сесилие Мюрсет. URL: http://minec.gov-murman.ru/activities/intercoop/meropr/188420/ (дата обращения: 20.12.2016)

 

4.        Голдин В.И. Баренцев Евро-Арктический регион: уроки истории, современность, будущее / В.И. Голдин // Баренц-журнал. 2000. № 1. C. 53–61.

 

5.        Головнёва Е.В. Региональная идентичность как форма коллективной идентичности и ее структура / Е.В. Головнёва // Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований. 2013. №5. С.42-50.

 

6.        Замятин Д.Н. Идентичность и территория: гуманитарно-географические подходы и дискурсы / Д.Н. Замятин // Идентичность как предмет политического анализа. М.: ИМЭМО РАН, 2011. С. 186–203.

 

7.        Иванищева О.Н. Социолингвистические подходы к исследованию приграничного северного региона / О.Н. Иванищева // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2008. №4. С.114-120.

 

8.        Итоги и перспективы сотрудничества Мурманской области с регионами Норвегии губернатор Марина Ковтун обсудила с заместителем министра иностранных дел Норвегии Туре Хаттремом. URL: http://minec.gov-murman.ru/activities/intercoop/meropr/140867/ (дата обращения: 20.12.2016)

 

9.        Культурный ландшафт: основные концепции в российской географии.  URL: http://www.intelros.ru/intelros/reiting/reyting_09/material_sofiy/7853-kulturnyj-landshaft-osnovnye-koncepcii-v-rossijskoj-geografii.html (дата обращения: 04.12.2016)

 

10.    Кольский Север. Энциклопедицеский лексикон. URL: http://lexicon.dobrohot.org/index.php/%D0%9F%D0%95%D0%A7%D0%95%D0%9D%D0%93%D0%A1%D0%9A%D0%98%D0%99_%D0%A0%D0%90%D0%99%D0%9E%D0%9D (дата обращения: 04.12.2016)

 

11.    Приграничное сотрудничество Печенгского района. URL: http://old.pechengamr.ru/?option=com_content&view=article&id=112&Itemid=115&fontstyle=f-larger (дата обращения:20.12.2016)

 

12.    Смирнягин Л.В. Пространство и время в мировой политике и международных отношениях / Л.В. Смирнягин // Идентичность и суверенитет: новые подходы к осмыслению понятий. М.: МГИМО-Университет, 2007. С. 81-107.

 

13.    Состоялась рабочая встреча первого заместителя губернатора Алексея Тюкавина с норвежской с делегацией во главе с председателем Правительства губернии Тромс Сесилие Мюрсет. URL: http://minec.gov-murman.ru/activities/intercoop/meropr/145850/ (дата обращения: 20.12.2016)

 

14.    Рябов С.А. Общий приграничный регион России, Норвегии и Финляндии как перспективный объект мирового наследия. Доклад Института Наследия им. Д.С. Лихачёва. URL: http://prosjekt.fylkesmannen.no/Documents/Pasvik%20-%20Inari/Dokument/WG2_Russian,%20Norwegian%20and%20Finnish%20cross%20border%20area%20as%20World%20Cultural%20Heritage%20Site_Riabov.pdf (дата обращения: 20.11. 2016)    

 

15.    Филиппов А. Смысл империи: к социологии политического пространства / А. Филиппов // Вопросы социологии. 1992. № 1.

 

16.    Шиловский А. В. Трансграничная региональная интеграция на севере Европы: пример Мурманской области / А.В. Шиловский // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2008. №74-1. С.555-557.