Блог Игоря Вохминцева

Каждый сам за себя? Право международной безопасности сегодня

13 сентября 2019
Распечатать

Современный этап развития права международной безопасности не отвечает новому положению дел на международной арене. Это связано с появлением новых методов и инструментов в межгосударственных отношениях. В частности, активное применение таких внешнеполитических концептов как мягкая сила, геоэкономика и «политическое противостояние» никак не отражены в нормах по международной безопасности. Существующие лакуны позволяют государствам использовать их в своих целях, подрывая основы международной безопасности на глобальном и региональном уровнях. Более того, нерешенность этой проблемы может губительно сказаться на текущих договорах и организациях коллективной безопасности, что приведет к еще большей разбалансированности международной системы в целом. Таким образом, возникает пробел, как на уровне универсальной системы безопасности, так и на уровне региональных систем коллективной безопасности. Под универсальной системой безопасности следует рассматривать ООН, а ОДКБ и НАТО выступают в качестве примеров региональных систем коллективной безопасности.

Основные понятия в праве международной безопасности

Ключевым понятием в праве международной безопасности для всех уровней является «агрессия». Определение агрессии утверждено резолюцией 3314 (ХХIХ) Генеральной Ассамблеи от 14 декабря 1974 г. (далее Резолюция 3314), где в статье 1 сказано следующее: «Агрессией является применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или политической независимости другого государства, или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом Организации Объединенных Наций, как это установлено в настоящем определении». Таким образом, статья акцентирует внимание в первую очередь на применение вооруженной силы, как акта агрессии, хотя присутствует оговорка и об ином характере агрессии. Статья 4 этой резолюции наделяет Совет Безопасности ООН (далее СБ ООН) такой обязанностью, как определение иных актов, попадающих под понятие агрессии согласно Уставу ООН.

1017745923.jpg

Источник: baltnews.ee

Понятие «мягкая сила» впервые упоминается Дж. Наем в 1990-х гг. Согласно классическому авторскому определению она означает такую форму внешнеполитического воздействия, которая позволяет достигать желаемого результата не с помощью принуждения и давления, а через убеждение и привлечение на свою сторону зарубежной аудитории с помощью ценностей, культуры и политического курса[1]. Здесь важно отметить, что не стоит рассматривать каждое действие как угрозу, а нужно лишь проводить вдумчивый мониторинг проектов государств. Практическая сторона таких проектов носит название «публичная дипломатия». Но стоит заметить, что мягкая сила использует средства вне рамок понятия агрессия, более того СБ ООН не расценит это как «иные акты попадающие под понятие агрессии». Хотя конечная цель применения мягкой силы — достижение преимущества одного государства над другим. Примером этого может служить уже не вызывающая сомнение роль США в событиях арабской весны[2].

Активно разрабатывается и концепт геоэкономики, одно из определений которой было дано Р. Блеквилом, бывшим заместителем Государственного секретаря США по стратегическому планированию и Д. Харрисом, старшим научным сотрудником совета по международным отношениям. Оно звучит следующим образом: «Использование экономических инструментов для реализации и отстаивания национальных интересов и достижения позитивных геополитических результатов, а так же последствия экономических действий других стран для геополитических целей данной страны»[3]. Здесь тоже нет и намека на вооруженные силы или агрессию. Также в результате таких действий государство не лишается суверенитета в классическом понимании, нет угрозы территориальной целостности и политической независимости. Примерами служат «План Маршала» и торговая война США и КНР.

Объединяет все эти формы концепт «политического противостояния», выдвинутый еще в 1948 году госсекретарём США» Дж. Кеннаном: «В самом широком смысле “политическое противостояние” — это использование всех имеющихся средств государства, за исключением военных, для достижения своих национальных целей. Такие операции носят открытый и скрытый характер. Они используют политические альянсы, экономические меры, пропаганду, тайную поддержку дружественных иностранных элементов, психологическую войну и содействие подпольному сопротивлению во враждебной стране»[4].

Несмотря на дату появления, благодаря современным технологиям, это определение актуально как никогда. Примером такого комплексного подхода может служить любое региональное противоборство в довоенной и военной фазе между США и СССР во времена холодной войны. Данный метод при грамотном использовании позволяет скрыть как заказчика, так и исполнителя, а сами действия направлены на подрыв национальной безопасности государств, соответственно в открытом доступе информации по ним нет. Но для демонстрации его работоспособности в пример можно привести действия США в Польше по поддержке движения «Солидарность» и уже доказанные действия США в Афганистане в 1980-х гг.

Сопоставляя все названные выше инструменты с Уставом ООН, получается, что на универсальном уровне обеспечения коллективной безопасности не существует почти никаких реальных препятствий для противоправных в основе, но почти не доказуемых на практике действий государств. А с учетом активного вхождения в профессиональное использование таких технологий как «психологическая война» и «информационная война» (например, полевой устав армии США FM-33-1, появившийся еще в 1979 г.[5] и так называемая Доктрина Герасимова[6] главы Генерального штаба ВС РФ) говорят об активной заинтересованности стран в применении таких методов. Абсолютное большинство указанных выше примеров относятся к США, но здесь мы не хотели бы демонизировать Вашингтон. В науке о международных отношениях так сложилось, что США лидер в изучении, разработке и применении вышеуказанных методов, но другие страны также активно применяют американские наработки.

Региональный уровень обеспечения коллективной безопасности

Теперь рассмотрим региональный уровень обеспечения коллективной безопасности. Для примера, обратимся к уставу Организации Североатлантического договора (далее Устав НАТО). Статья 5 Устава НАТО звучит следующим образом: «Договаривающиеся стороны соглашаются с тем, что вооруженное нападение на одну или нескольких из них в Европе или Северной Америке будет рассматриваться как нападение на них в целом и, следовательно, соглашаются с тем, что в случае если подобное вооруженное нападение будет иметь место, каждая из них в порядке осуществления права на индивидуальную или коллективную самооборону, признаваемого Статьей 51-ой Устава Организации Объединенных Наций, окажет помощь Договаривающейся стороне…». В этой статье сказано о её имплементации лишь в случае вооруженного нападения. Этот документ был принят в 1949 г., еще до резолюции 3314 ООН. Вместе с тем стоит заметить, что в 2014 г. была одобрена Углубленная политика киберзащиты, согласно которой, статья 5 также применима и в случае кибернападения. Хотя, была сделана оговорка, что решение о введении в действие будет приниматься в каждом отдельном случае, а так как определения кибернападению дано не было, то и решение о том, что это было именно кибернападение будет также рассматриваться в ситуативной форме. Главным приоритетом для киберзащиты Альянс рассматривает сети, которыми владеет и оперирует сам, то есть в него входит довольно ограниченный круг инфраструктуры.

Однако если представить себе ситуацию и приравнять понятия «вооруженного нападения» и «применение вооруженной силы», то получается следующее толкование: всякое вооруженное нападение или иные действия, приравненные к ней СБ ООН являются агрессией с вытекающими обстоятельствами. Будет ли способен СБ ООН выполнить свои обязательства согласно статье 4 Резолюции 3314 и принять однозначное решение, учитывая, требование об обязательном согласии всех постоянных членов, один из которых, с точки зрения НАТО, является одним из главных агрессоров? Даже если такой механизм будет использован, совершенно неясно как будет использована существующая правовая база, ведь вооруженная агрессия или нападение всегда проводится с каким-либо инструментарием, а так как общепринятое понятия «оружие» в международном праве также отсутствует, то сделать это в существующих правовых рамках будет почти невозможно. Также возникают большие сомнения по поводу солидарности всех членов НАТО в случае неявных признаков агрессии, при котором сам факт наличия этой агрессии будет являться спорным и неоднозначным. А выполнение обязательств потребует ресурсных затрат, которые нужно будет оправдать перед парламентом и гражданами, а сделать это в случае неясных обстоятельств будет трудно.

Теперь рассмотрим такую же норму (статья 7) Устава Организации договора коллективной безопасности (далее Устав ОДКБ): «Для достижения целей Организации государства — члены принимают совместные меры к формированию в ее рамках действенной системы коллективной безопасности, обеспечивающей коллективную защиту в случае возникновения угрозы безопасности, стабильности, территориальной целостности и суверенитету и реализацию права на коллективную оборону…»[7]. При использовании концептов мягкой силы, геоэкономики угрозы безопасности, территориальной целостности и стабильности не возникает. Следовательно, ОДКБ тоже может столкнуться с такими же проблемами, что и НАТО.

***

Проанализировав оба уровня обеспечения международной безопасности, можно сделать следующие выводы. Во-первых, для текущей ситуации в отношении между государствами справедлива ситуация, что любое вооруженное нападение истолковывается как агрессия, но не любая агрессия — вооруженное нападение. Таким образом, ни один актор не может дать четкую правовую оценку тем или иным действиям. Соответственно нет правовой основы для обращения в СБ ООН и в региональную организацию, не говоря уже о применении санкций. Во-вторых, из вышесказанного складывается ситуация при которой существует возможность проводить агрессивную по цели, но не по форме политику (неявная агрессия) по отношению к другому актору и находиться вне международного правового поля. Это дает преимущества, указанные в первом выводе. В-третьих, «неявная агрессия» проводится с использованием инструментов, далеких от классического понимания «оружие», хотя и для него не существует единого определения. Таким образом, на помощь не приходит даже право вооруженных конфликтов. В-четвертых, раз ни универсальная, ни региональная системы коллективной безопасности не готовы к новым вызовам и угрозам с точки зрения международного права, то можно сделать вывод о том, что решения государств в сфере безопасности будут имплементироваться по принципу ad hoc и соответственно extra jus. Это в свою очередь приводит к нарастанию международной напряженности по малейшему поводу и без возможности прояснения ситуации на предмет виновных и применения к ним санкций.



1. Nye S.J. Soft Power. The Means to Success in World Politics. New York: New York: Public Affairs, 2004. С. 192.

2. Публичная дипломатия США и революции в арабском мире // Мир и политика. 2011. № 4. С. 45-57.

3. Блэквилл Р, Харрис Д,. Война иными средствами. М., 2017. C. 25.

4. Modern Political Warfare Current Practices and Possible Responses / Linda Robinson, Todd C. Helmus, Raphael S. Cohen, Alireza Nader, Andrew Radin, Madeline Magnuson, Katya Migacheva, Rand Corporation, 2018. С. 13.

5. HEADQUARTERS DEPARTMENT OF THE ARMY PSYCHOLOGICAL OPERATIONS FM 33-1. Washington DC: 1979.

6. В.Герасимов Современные войны и актуальные вопросы обороны страны // Вестник академии военных наук. 2017. №2. С. 9.

7. УСТАВ ОРГАНИЗАЦИИ ДОГОВОРА О КОЛЛЕКТИВНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ // ОРГАНИЗАЦИИ ДОГОВОРА О КОЛЛЕКТИВНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ URL: http://www.odkb-csto.org/documents/detail.php?ELEMENT_ID=124 (дата обращения: 12 февраля 2019 г.).

Поделиться статьей

Прошедший опрос

  1. Какие угрозы для окружающей среды, на ваш взгляд, являются наиболее важными для России сегодня? Отметьте не более трех пунктов
    Увеличение количества мусора  
     228 (66.67%)
    Вырубка лесов  
     214 (62.57%)
    Загрязнение воды  
     186 (54.39%)
    Загрязнение воздуха  
     153 (44.74%)
    Проблема захоронения ядерных отходов  
     106 (30.99%)
    Истощение полезных ископаемых  
     90 (26.32%)
    Глобальное потепление  
     83 (24.27%)
    Сокращение биоразнообразия  
     77 (22.51%)
    Звуковое загрязнение  
     25 (7.31%)
Бизнесу
Исследователям
Учащимся