50 лет французско-германской "оси"

22 января 1963 года было подписано историческое соглашение между Францией и ФРГ. Подписи Шарля де Голля и Конрада Адэнауэра подвели символическую черту под давним противостоянием двух непримиримых народов, а также заложили основу для их будущего "тандемного" лидерства в продвижении европейской интеграции. Круглая дата - отличный повод оценить состояние и перспективы этого уникального партнёрства.

В своём новогоднем обращении к нации, канцлер Ангела Меркель обратила внимание на большое количество 50-летних юбилеев различных знаковых событий в 2013 г., среди которых она также назвала и круглую дату подписания Елисейского договора о дружбе и сотрудничестве, поставив его, правда, на последнее место в предложении после, например, старта первого первенства футбольной Бундеслиги или произнесения Джоном Ф. Кеннеди знаменитой фразы "Ich bin ein Berliner". Означает ли это, что г-жа Меркель считает футбол важнее отношений своей страны с Францией? Вряд ли. И всё же представляется очевидным, что "дуэт" нуждатеся в некоторой "терапии".

Долговой кризис Еврозоны, безусловно, стал катализатором разбалансирования немецко-французских отношений. Это стало заметно ещё во время президентской гонки, когда социалист Олланд пообещал пересмотреть договор о фискальном союзе, согласованный Меркель и Саркози. Отсюда та сдержанность, с которой Берлин отзывался о возможной смене главы Пятой республики. Противоречия в подходах к решению долговых проблем сохраняются и по сей день. Если Германия настаивает на усилении мер по экономической и бюджетной дисциплине посредством делегирования соответствующих полномочий органам ЕС, то Франция выступает за введение еврооблигаций, что означает фактически равную ответственность членов ЕС за суммарный долг. Мера, на которую германские политики, заботящиеся о своём рейтинге, не пойдут ни за что, ввиду нулевой поддержки населения.

Однако проблема лежит гораздо глубже. Как отмечают эксперты Клэр Демесмэ и Роня Кемпин, обе страны на протяжении долгого времени как бы дополняли друг друга, обладая различными атрибутами мощи: сильная, ориентированная на экспорт экономика ФРГ и амбициозная внешняя политика Франции, основанная на постоянном членстве в Совбезе ООН и обладании ЯО. В ситуации кризиса на первый план в европейских дебатах вышли именно экономические проблемы, в обсуждении и решении которых по мнению многих Германии отводится ключевая роль. Получается, что Парижу отводится лишь роль "младшего партнёра". Это усиливает дисбаланс, объясняющийся возросшей внешнеполитической ролью Германии после воссоединения 1990 г. и обретения полного суверенитета. Отмечается также, что Франция после реинтеграции в военные структуры НАТО предпочитала обсуждать важные вопросы с Великобританией и США, что раздражало Берлин и тормозило совершенствование ОВПБ.

Своеобразным лозунгом сосуществования соседей по Рейну в рамках одного сообщества была триада: Примирение. Сотрудничество. Интеграция. Если последние два положения можно рассматривать в контексте business as usual, то первое являлось, безусловно, самым трудным. Однако его удалось реализовать путём различных символических жестов, как рукопожатие Гельмута Коля и Франсуа Миттерана на Верденском кладбище, организация интенсивных молодёжных и студенческих обменов, увеличивалось число часов преподавания языка соседа в школах. Своеобразным стимулом держаться вместе была и холодная война, пусть европейцы в своих взглядах на отношения с социалистическим лагерем не были настолько радикальны, как Штаты, вспомним хотя бы разрядку (фр. détente) де Голля или "восточную политику" (нем. Ostpolitik) канцлера Вилли Брандта. В наше время эта первая "опора" двустороннего взаимодействия утратила свою силу. Примирение - это уже нечто состоявшееся и само собой разумеющееся. Поэтому и изучение языка, и программы обменов стремительно сокращаются. А "показуха" на высоком уровне уже не производит впечатления.

Что же, дни этого "брака по расчёту" сочтены? Была ли Франция способна идти плечом к плечу лишь с "хромой", "обрезанной" и полусуверенной Западной Германией? Если на второй вопрос можно в какой-то мере ответить утвердительно, то на первый - никак нет. И причина такому ответу не факты, а благоразумие, которое выражается хотя бы в том, что существование явного гегемона, перестраивающего под себя еэсовские структуры, явно не в интересе сообщества. Франция и Германия являются двумя крупнейшими экономиками ЕС: их суммарный ВВП составляет примерно треть общесоюзного и почти половину валового продукта стран зоны Евро. Т.е. без согласия в подходах Берлина и Парижа (учитывая крайнюю вредность Великобритании) решить насущные проблемы не удастся. Выход таким образом один: найти в себе силы выступать с совместными инициативами по всем ключевым вопросам, будь то оборонная политика или реформа Еврозоны. Мне видится, что на данный момент обе стороны к этому не готовы, в первую очередь, из-за надвигающихся выборов в Бундестаг этой осенью. Для Олланда более желаемым коллегой был бы Пеер Штайнбрюк от социал-демократов. При этом и Меркель при условии переизбрания может стать более сговорчивой.