Коронакризис или коронавозможности: убытки и дивиденды для ОДКБ

В 2020 г. Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) исполнилось 18 лет. За эти годы ОДКБ состоялась как полноценная организация региональной безопасности, имеющая развитую нормативно-правовую базу и механизмы кризисного реагирования. На ее долю выпало и немало испытаний. В преддверии своего совершеннолетия ОДКБ была вынуждена снова пройти тест на стрессоустойчивость — на этот раз возникновение трудностей было вызвано распространением новой коронавирусной инфекции COVID-19.

Этот вызов для ОДКБ в самом деле оказался необычным и серьезным. Опыт других стран и военно-политических блоков заставляет задуматься о пагубном влиянии коронавируса на военную сферу. Заболевание распространилось среди военнослужащих, некоторым военным пришлось заниматься не своими прямыми обязанностями, а контролировать соблюдение ограничений гражданскими лицами. Сократились объемы, масштабы и количество военных операций, многие из которых ранее были направлены на поддержание мира и отработку инструментов обеспечения безопасности. Военно-политические структуры перешли на удаленный режим работы. Были отменены загранкомандировки.

Функционирование военно-политической организации в таких условиях, конечно, усложнилось, при этом обстановка в зоне ответственности военно-политического блока не характеризуется абсолютной безопасностью и стабильностью. В данном контексте, тестирует военно-политические способности ОДКБ в условиях распространения коронавируса ситуация в Центральной Азии и Афганистане.

Алексей Никольский/пресс-служба президента РФ/ТАСС

Удар по межафганскому диалогу

Афганистану не первый год приходится быть пороховой бочкой «центральноазиатских Балкан», однако пандемия COVID-19 может стать дополнительным фактором обострения ситуации в республике. Поначалу казалось, что распространение коронавируса спровоцирует прогресс межафганского процесса — переговоров между правительством Афганистана и представителями движения «Талибан» (организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ — прим. автора), начало которым было положено 29 февраля 2020 г. Угроза увеличения числа заболевших COVID-19 стала восприниматься куда более серьезно, чем террористическая. Стороны провели серию переговоров, запустили процесс обмена военнопленными, сделали заявку на активную борьбу против коронавируса, что дало повод надеяться на будущую совместную работу Кабула и талибов на данном направлении и расширение перспектив сотрудничества в целях мирного урегулирования.

Однако текущая социально-экономическая ситуация в Афганистане заставляет усомниться в таких перспективах. Количество заболевших в стране начинает снова расти. Еще в марте 2020 г. министр здравоохранения Афганистана Ферозуддин Фероз заявил, что эпидемия коронавируса в Республике может продлиться до конца 2020 г. В страну по-прежнему возвращаются афганцы из Ирана, которые распространяют по стране «иранский вирус», сохраняется нехватка медикаментов, продолжаются теракты и нападения на представителей структур национальной безопасности в Афганистане. Более того, отсутствие значимых успехов официального Кабула в борьбе с коронакризисом и его неспособность обеспечить безопасность в Республике могут помешать достижению консенсуса между двумя политическими силами. Этому могут воспрепятствовать и достигнутые 17 мая 2020 г. договоренности между администрацией президента Афганистана Ашрафа Гани и доктором Абдуллой Абдуллой, которые поставили точку в урегулировании споров по итогам президентских выборов 2019 г. В соответствии с примирительным соглашением, стороны определили сферы своей компетенции в рамках государственного управления: руководство страной было сохранено за А. Гани, однако координация Высшего совета национального примирения и проведение переговоров с Талибаном были отнесены к сфере ответственности А. Абдуллы, под контроль которого были отданы и некоторые министерства и ведомства Афганистана.

По мнению талибов, такое распределение обязанностей лишь приведет к двоевластию в стране. Своеобразным символом талибанского неприятия сложившейся ситуации стал теракт, совершенный возле военной базы в афганской провинции Газни 18 мая 2020 г. Особые опасения вызывает и продолжающаяся активность ИГ (организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ-прим. авт.), которое может воспользоваться коронавирусной повесткой и неспособностью властей сдержать распространение COVID-19 для вербовки новых боевиков и расширения своей деятельности в Южной и Центральной Азии.

Военно-политическая дестабилизация в Афганистане сулит повторение ситуации 1990-х гг. — повышение конфликтного потенциала в Центральной Азии, непосредственной зоне ответственности ОДКБ. Рано или поздно это и так имело все шансы произойти в условиях, когда США постепенно сокращают финансовую и военную помощь Афганистану, что, в свою очередь, обуславливает риски многократного расширения потоков наркотрафика в регионе. Более того, новая американская стратегия в отношении Центральной Азии, принятая 5 февраля 2020 г., фактически предполагает интегрирование Афганистана в Центральную Азию.

Стратегия утверждает, что в современных реалиях главной проблемой для Центральной Азии является терроризм и в ближайшем будущем регион будет сталкиваться с угрозами экстремизма, незаконного оборота наркотиков и т.д.[1] Тем не менее развитие стабильной и безопасной Центральной Азии внесет вклад в усилия США по борьбе с терроризмом и гарантирует стабильность и процветание не только Центрально-Азиатского региона, но и территорий за его пределами [2]. Это связано с тем, что «стабильные и безопасные» центральноазиатские республики смогут поддерживать международные усилия по стабилизации ситуации в Афганистане, безопасность и стабильность которого провозглашается стратегией в качестве главного приоритета для правительств государств Центральной Азии [3]. По мнению США, «центральноазиатская пятерка» должна играть роль в поддержке мирного процесса в Афганистане [4]. Продвигая тесные контакты между Центральной Азией и Афганистаном, США, среди всего прочего, фактически превращают страну в «шестую» центральноазиатскую республику. При этом вывод американских войск из Афганистана может привести к ослаблению правительства Ашрафа Гани, которое утратит гаранта своей устойчивости. А это в свою очередь лишь создаст условия для повышения конфликтного потенциала в зоне ответственности ОДКБ.

Угрозы усиления террористической активности и распространения экстремизма в Центрально-Азиатском регионе в связи с афганским фактором всегда были достаточно высоки. Но в контексте пандемии коронавируса обстановка усугубляется еще и вызовами в санитарно-эпидемиологической сфере. Как отметил узбекистанский аналитик Бахтиер Эргашев, в Афганистане «нет такого понятия, как карантин, абсолютно непонятно для них [афганцев] слово самоизоляция». Наибольшую опасность недостаточность мер по сдерживанию COVID-19 в Афганистане может представлять для Таджикистана, однако Центрально-Азиатский регион в целом находится не в самом благоприятном окружении с точки зрения распространения коронавируса. Санитарно-эпидемиологическая ситуация в центральноазиатских республиках, входящих (за исключением Туркмении и Узбекистана) в состав ОДКБ, находится под влиянием обстановки в Китае и Иране, где масштабы эпидемии остаются значительными.

ОДКБ в условиях пандемии

Деятельность ОДКБ, связанная с распространением COVID-2019, как правило, сводится, если судить по публикациям на сайте организации, к повседневному мониторингу эпидемиологической обстановки в зоне ответственности при плотном взаимодействии с профильными органами государственной власти государств-членов военно-политического блока. Также своевременно в качестве противовирусных мер были отменены зарубежные служебные командировки военнослужащих, был организован удаленный режим работы, проведены консультации руководителей военно-медицинских служб по профилактике и борьбе с коронавирусной инфекцией.

С учетом складывающейся военно-политической и геополитической ситуацией в регионе такие меры представляются, безусловно, крайне важными, но не совсем достаточными. Если судить по заявлениям нынешнего генерального секретаря ОДКБ С.Н. Зася, в рядах организации бытует мнение, что пандемия – не в полной мере в компетенции организации, которая является, прежде всего, военно-политическим блоком. Однако Стратегия коллективной безопасности ОДКБ, принятая в 2016 г. на период 2025 г., дает основание сделать вывод о том, что система коллективной безопасности в рамках ОДКБ зиждется на таких сферах совместных усилий, как политическая, сфера военного сотрудничества и сфера противодействия вызовам и угрозам. Совместная борьба против COVID-2019, который имеет все шансы обострить региональную безопасность в Центральной Азии, отлично вписывается во все три обозначенные сферы.

Кажется неслучайным то, что в ходе заседания Совета министров иностранных дел ОДКБ (СМИД ОДКБ), которое состоялось 26 мая 2020 г. в онлайн-режиме, министр иностранных дел Таджикистана Сироджиддин Мухриддин наконец затронул вопрос о необходимости активизации борьбы с международным терроризмом, экстремизмом, наркотрафиком и незаконным оборотом оружия. Он отметил, что ОДКБ нуждается в «принятии действенных мер по усилению защиты южных рубежей Организации». Такое заявление – своеобразный сигнал, призванный активизировать работу ОДКБ и перейти к мобилизации своего потенциала.

По итогам майского СМИД ОДКБ стороны приняли несколько важных документов и заявлений, среди которых было и заявление о коллективной безопасности, солидарности и взаимопомощи в борьбе с коронавирусной инфекцией. Документ включал в себя лишь общие фразы о «востребованности совместной работы и координации глобальных действия для реагирования на возникшую угрозу на основе открытости, взаимовыручки и гуманизма». Хорошие и правильные слова, на первый взгляд. Но недостаточно комплексные и практичные, если речь идет о достигнувшей совершеннолетия организации, перед которой коронакризис открывает окно новых возможностей.

Прежде всего, распространение коронавируса и сложная обстановка по периметру зоны ответственности ОДКБ позволяют апробировать миротворческую концепцию организации, соответствующие контингенты которой еще не были задействованы в миротворческих операциях. Среди всего прочего на миротворческие силы ОДКБ могут возлагаться такие задачи, как оказание медицинской помощи гражданскому населению и обеспечение беспрепятственных поставок гуманитарной помощи. В целом, они соответствуют коронавирусной повестке и могут быть реализованы в рамках миротворческой операции ОДКБ. К тому же, в ходе заседания СМИД ОДКБ 26 мая 2020 г. глава российского МИД С.В. Лавров отметил, что перед организацией стоит задача наращивания миротворческого потенциала ОДКБ, в целях реализации которой продолжатся обсуждения путей решения организационных вопросов и совершенствования правовой базы миротворчестве ОДКБ.

На фоне коронакризиса представляется целесообразной гуманитарная акция ОДКБ в Таджикистане с ее последующим расширением на Афганистан, который как раз в апреле 2020 г. обратился к Российской Федерации за помощью в борьбе с коронавирусом (2 июня 2020 г. в Афганистан была оказана российская гуманитарная помощь — отправлены тесты-системы для диагностики коронавируса. Отправка гуманитарного груза по линии ОДКБ была бы очень символичной и конструктивной в текущих условиях, когда коронавирус повышает значимость расширения производственной кооперации). Такая гуманитарная акция могла бы подтвердить дееспособности миротворческих сил ОДКБ на практике и создала бы прецедент использования контингентов ОДКБ за пределами прямой зоны ответственности организации, что способствовало бы подтверждению ее статуса региональной организации, обладающей потенциалом обеспечения безопасности, среди других стран евразийского континента.

Как следствие, активное сотрудничество по линии ОДКБ с Афганистаном на основе коронавирусной повестки стало бы инструментом расширения зоны влияния организации. В целях развития внешних связей в ноябре 2018 г. ОДКБ утвердила ряд документов о правовом оформлении таких статусов, как партнер и наблюдатель. И те, и другие могут сотрудничать с ОДКБ по широкому кругу вопросов, среди которых как раз борьба с терроризмом и экстремизмом, миротворчество, кризисное реагирование, внешнеполитическая координация по международным и региональным проблемам безопасности.

В дополнение к этому успешная миротворческая операция ОДКБ в условиях, когда прекращены военные учения, могла бы укрепить единство внутри организации. На фоне коронавируса ОДКБ рискует столкнуться с несколькими дезинтегрирующими факторами. Так, принципы борьбы против распространения COVID-2019 стали предметом разногласий между Россией и Белоруссией, отношения между которыми и так ухудшаются в связи с нефтяным конфликтом весны 2020 года. В дополнение к этому, велика опасность снижения заинтересованности Таджикистана в участии в данном военно-политическом блоке – в случае дестабилизации ситуации в Афганистане, которая затронет и Таджикистан, последний может разочароваться в ОДКБ и оценить ее в качестве неэффективного механизма кризисного реагирования, который не сумел предотвратить обострения обстановки (подобная ситуация возникла в начале 2010-х гг., когда Узбекистан вышел из ОДКБ, оценив ее по итогам «дынной революции» в Киргизии как организацию, неспособную обеспечить региональную безопасность). Не следует упускать из внимания и пограничный конфликт между Киргизией и Таджикистаном. 26 мая 2020 г. С.В. Лавров предложил посредничество России в целях урегулирования спора, что было с негативом воспринято обеими сторонами. Более активная совместная антикоронавирусная повестка могла бы стать фактором сближения, который создал бы благоприятный фон для решения прочих спорных вопросов.

Наконец, коронавирус, помимо инструмента совершенствования гуманитарной и миротворческой составляющей ОДКБ, — это возможность для расширения сферы влияния организации и дальнейшего развития ее функционала. В ходе заседания СМИД ОДКБ С.В. Лавров предложил государствам-членам ОДКБ перейти к рассмотрению взаимодействия в сфере биологической безопасности «для реагирования на такого рода угрозы в интересах обеспечения здоровья и благополучия граждан наших стран». Пандемия COVID-2019 позволяет добиться формирования общего эпидемиологического пространства, а также прогресса в сфере военной медицины, значение которой в будущем на фоне прогнозов повторения эпидемий будет только возрастать. «Биологизация» деятельности ОДКБ заложила бы предпосылки закрытия американских биолабораторий в Армении, Казахстане и Таджикистане подобно тому, как в результате «цветных революций» и жесткой позиции ШОС в 2005 г. началось постепенное свертывание американского военного присутствия в регионе. В целом, биологическая повестка ОДКБ могла бы укрепить конвенцию по запрещению биологического и токсинного оружия, режим которой подвергается нападкам со стороны США в рамках их общего тренда на обеспечение свободы рук и достижения распада системы контроля над вооружениями.

***

За 18 лет своего существования ОДКБ действительно удалось разработать правовой механизм кризисного реагирования и повысить потенциал коллективной безопасности, которые по-прежнему остаются в большей мере всего лишь на бумаге. Распространение коронавируса — период новых вызовов для организации, но и время уникальных возможностей, которыми ОДКБ нужно активно воспользоваться, чтобы продемонстрировать свою эффективность, самореализованность, разносторонность и самостоятельность в рамках уже совсем «взрослой жизни».

Успешная антикоронавирусная деятельность в афганском и центральноазиатском направлениях могла бы привести к повышению привлекательности ОДКБ и привлечению в ее ряды других евразийских государств. В свою очередь, расширение зоны влияния организации и распространение ее гарантий безопасности на новые страны позволили бы обеспечить стабильность в рамках геополитического проекта «Большой Евразии» и закрепить за ОДКБ, в целом, и Россией, в частности, статус экспортера безопасности на большом евразийском пространстве. Последнее усилило бы идеологическую составляющую российской внешнеполитической стратегии.

1. United States Strategy for Central Asia 2019-2025: Advancing Sovereignty and Economic Prosperity. P. 3

2. Ibid. P. 2

3. Ibid. P. 4

4. Ibid.