Артём Лукин: Экономическая взаимозависимость – палка о двух концах?

Недавно довелось пообщаться с японским коллегой, который хорошо знает настроения в бизнес-кругах своей страны. На мой вопрос, может ли повлиять на японо-китайские экономические отношения обострение спора вокруг островов Сенкаку/Дяоюйдао в Восточно-Китайском море, он ответил: «Однозначно да. И уже влияет».

По словам моего собеседника, в Японии принято стратегическое решение взять курс на снижение инвестиций в Китай, постепенно переориентируя их на другие регионы, прежде всего в страны Юго-Восточной Азии. Прокатившиеся по КНР антияпонские погромы убедили японцев в том, что не стоит держать слишком много яиц в китайской корзине. Тем более что в 2011 году Япония уже пострадала от введенного Китаем запрета на вывоз из страны редкоземельных металлов, которые широко применяются в современной промышленности. И это тоже заставило японцев задуматься об издержках зависимости от Китая.

Еще один пример: в октябре Токио решил не продлевать соглашение с Сеулом о взаимном резервировании валют, которое было заключено в 2008 году для поддержания финансовой устойчивости в период глобального кризиса. Японское правительство дало понять, что это решение стало ответом на визит президента Ли Менбака на спорные острова Докдо/Такесима[1].

Все это – иллюстрации того, что экономическое сотрудничество, каким бы прибыльным оно не было, далеко не всегда может противостоять логике национальной безопасности и эмоциям национализма.

Существуют теории, что экономическая взаимозависимость уменьшает вероятность конфликтов и войн между государствами. Считается, что современные государства ведут себя рационально: в условиях взаимных торговых и финансовых потоков серьезный конфликт обошелся бы им запретительно дорого.  Многие надеются, что именно этот экономический прагматизм поможет Азиатско-Тихоокеанскому региону избежать конфронтации между ведущими державами.

Но до сих пор нет сколько-нибудь убедительных доказательств таких воззрений. Ряд исследований показывают, что на самом деле не существует четко выраженной корреляции между объемом взаимной торговли и вероятностью возникновения войн.[2] Более того, экономическая взаимозависимость может провоцировать конфликты. Показательный пример – Япония. Встав в конце 19-го века на путь модернизации и капитализма, до той поры находившаяся в почти полной самоизоляции Япония активно включилась в мирохозяйственные связи. В результате, степень ее зависимости от внешней торговли резко возросла. Но разразившаяся в конце 1920-х – начале 30-х годов глобальная депрессия и сопутствовавшая ей волна протекционизма поставили экономику Японию в труднейшее положение. В отличие от западных держав, Японская империя не имела сколько-нибудь значительной сферы влияния с гарантированными рынками экспорта готовых изделий и импорта сырья. Попытка создать такую сферу в Восточной Азии натолкнулась на жесткое сопротивление США, видевших в Японии угрозу своему господству на Тихом океане. В ответ на экспансию Японии в Китае и Индокитае Вашингтон фактически заморозил торговлю с ней. В  условиях американского эмбарго на поставку нефти и других стратегических материалов у Токио фактически не было иного выбора кроме как нанести Америке первый удар, чтобы выиграть время и получить доступ к источникам сырья в Юго-Восточной Азии. Таким образом, двойная экономическая зависимость Японии – от внешней торговли и от импорта сырья – фактически толкнула ее на путь войны.

Вопреки оптимизму сторонников теории «торгового мира», экономическая взаимозависимость не так уж устойчива и вполне обратима, в случае если значительно меняется политическая ситуация. Вспомним развал Советского Союза. Казалось бы, республики СССР представляли собой единый и неделимый хозяйственный организм, ни одна часть которого не могла функционировать отдельно от других частей. Однако после того как разрушились политические скрепы, довольно быстро перестала существовать и единая экономика. Да, это в ряде случаев повлекло за собой существенные материальные потери для новых независимых государств. Но они сочли эти экономические издержки менее важными по сравнению с задачей по завоеванию и сохранению политического суверенитета.

Аналогичным образом, если одно государство начинает воспринимать другую страну в качестве угрозы, то оно неизбежно задумается об уменьшении экономической зависимости от своего потенциального противника, каким бы важным торговым партнером он сегодня не был. Совершенно верно, что Япония сейчас очень сильно зависит от торговли с Китаем, на который приходится 20% ее экспорта и импорта. Но верно и то, что Япония может отказаться от экономического партнерства с Китаем, если сочтет, что этого требуют высшие  интересы нации – например, чтобы избежать попадания страны в сферу китайского влияния. Хотя материальные потери от свертывания торгово-экономического сотрудничества наверняка будут велики, но в принципе экономика Японии вполне может существовать автономно от экономики Китая. Для японского бизнеса заменой, пусть на первых порах и не вполне равноценной, может служить Юго-Восточная и Южная Азия с их дешевой рабочей силой. Точно так же и Китай может выжить без Японии, хотя, конечно, и он пострадает от утраты доступа к японскому рынку, инвестициям и ноу-хау.

Если экономическая взаимозависимость носит асимметричный характер, то есть один партнер гораздо больше зависит от другого, это может создать соблазн для более сильной стороны использовать свое преобладающее положение в экономике, чтобы диктовать политическую волю. И это может создавать крайне опасные ситуации. Выше уже приводился пример с японо-американской войной, в значительной мере спровоцированной торговыми санкциями Вашингтона в отношении Токио. Некоторые аналитики полагают, что нечто подобное может повториться и с Китаем, отношения которого с США начинают все больше напоминать американо-японское соперничество первой половины 20 века[3].

С точки зрения геоэкономики, между США и Китаем существует асимметричная взаимозависимость. Да, Америка привыкла к относительно дешевым китайским товарам, от которых ей будет трудно отказаться. Еще труднее американцам будет отказаться от финансовой подпитки  со стороны Китая. Но по большому счету США, стиснув зубы, могут обойтись и без китайского ширпотреба, и без кредитования китайцами американской финансовой системы. А вот китайцам придется гораздо труднее, если они потеряют доступ к американским технологиям и рынку сбыта. Китайские товары не уникальны – они могут производиться и в других развивающихся странах, где есть дешевая рабсила. А вот Америка по-прежнему обладает уникальными технологиями и непревзойденным (в смысле своей колоссальной емкости) рынком.

Но самое главное – Америка контролирует поставки ключевых сырьевых товаров в Китай. Во-первых, американцы господствуют в ряде стран и регионов, которые являются источниками нефти, руды и других критических ресурсов для Китая (прежде всего – Ближний Восток). Во-вторых, флот США может легко заблокировать морские поставки в Китай даже из тех мест, которые Вашингтон напрямую не контролируют.

С одной стороны, такая геоэкономическая уязвимость Китая перед США вынуждает Пекин быть более сговорчивым и осторожным. С другой - она порождает подспудную напряженность, которая рано или поздно может выйти на поверхность и создать кризисную ситуацию.

Экономическое взаимодействие, каким бы оно ни было глубоким и интенсивным, необязательно ведет к миру. У него есть и оборотные стороны. Чтобы экономическая взаимозависимость работала как умиротворяющая сила, она должна дополняться, по крайней мере, двумя другими факторами: общие объединяющие ценности и сильные международные институты (организации). К сожалению, в АТР экономическое сотрудничество пока не подкреплено ни тем, ни другим.

Автор: Артём Лукин, к.полит.н., доцент кафедры международных отношений, заместитель директора по науке, Школа региональных и международных исследований ДВФУ, artlukin@mail.ru