Артём Лукин: География мира или география войны?

В 1999 году видный американский геополитик и специалист по проблемам безопасности в Восточной Азии Роберт Росс опубликовал статью «География мира»[1].

По мнению Росса, в АТР сложилась биполярная система, два основных полюса которой, США и Китай, рассматривают друг друга в качестве соперников. Но это соперничество необязательно должно вести к жесткой конфронтации и тем более военному столкновению. Для этого есть две предпосылки. Во-первых, Росс относится к числу тех последователей реализма, кто полагает, что биполярность более склонна к стабильности, чем многополярные системы (с тремя и более центрами силы)[2].

 Вторая и, по мнению Росса, самая важная причина заключается в том, что географическая структура биполярности в АТР способствует смягчению противостояния Америки и Китая. Регион геополитически делится на континентальную и морскую зоны. В континентальной части Восточной Азии господствует сухопутная держава – Китай, а океанические пространства контролируют США. Ни та, ни другая держава не обладают, и в обозримом будущем не будут обладать, возможностями бросить реальный вызов сопернику в его сфере влияния. Даже если Китай добьется полной гегемонии в материковой части Восточной Азии, это не поколеблет верховенство США на просторах Тихого океана, которое зиждется на мощи американского флота и наличии морских союзных стран, таких как Япония или Филиппины.

Более того, Росс утверждает, что в геополитическом отношении Корейский полуостров и Тайвань не представляют жизненно важного интереса для США. Даже если Китай поставит эти территории под свой контроль, господство Америки в морской зоне Восточной Азии не будет ослаблено.

Тем самым география, что называется, «разводит» двух потенциальных противников, значительно уменьшая риск того, что они «сцепятся» в схватке. Этим биполярность в АТР, с точки зрения Росса, принципиально отличается от гораздо более конфликтного и нестабильного биполярного баланса, который существовал в отношениях между СССР и США, когда основным военно-стратегическом театром их противостояния были  европейские равнины, где соперники не были отделены друг от друга естественными преградами, а боязнь натовцев по поводу превосходства обычных сил Варшавского договора заставляла их делать ставку на опасную ядерную эскалацию.

Хотя с 1999 года многое изменилось, Росс не отказался от своей геополитической концепции для АТР. В одной из своих недавних работ он подвергает жесткой критике доктрину «тихоокеанского разворота» Обамы, полагая, что она без нужды провоцирует Китай тем, что США вовлекаются в его территориальные споры с соседями и увеличивают свое военное присутствие у китайских границ[3]. Как считает Росс, господству США на море по-прежнему ничего не угрожает и биполярный баланс сил в АТР остается стабильным. Поэтому Вашингтону следовало бы воздержаться от усиления военного присутствия в непосредственной близости от Китая –  в районах, которые имеют критическое значение для Пекина, но не играют жизненно важной геополитической роли для Вашингтона.

Теория Росса о том, что географическая структура АТР, разделенная на теллурокатический (сухопутный) и талассократический (морской) домены, способствует устойчивой биполярности и уменьшает вероятность конфликта, не лишена рационального зерна. Действительно, трудно представить, чтобы США инициировали крупномасштабную континентальную войну с Китаем с высадкой войск где-нибудь в Шаньдуне или Фуцзяне. Точно так же невозможно вообразить китайскую эскадру, атакующую Гавайи. Но все же геополитические основы биполярности в АТР могут оказаться не столь умиротворяющими как это представляется Россу. На то есть несколько причин.

Во-первых, Китай уже не удовлетворяется статусом исключительно сухопутной державы, а активно демонстрирует свои морские амбиции. Показательно, что в мае 2007 года в ходе переговоров с американской  делегацией китайцы предложили поделить Тихий океан на сферы влияния: США отводилась часть Тихого океана к востоку от Гавайских островов, а Китаю – тихоокеанские районы к западу[4]. Тогда это прозвучало скорее как шутка. Но уже в июне 2013 года на саммите с Бараком Обамой председатель КНР Си Цзиньпин заявил, что «огромный Тихий океан достаточно велик для двух таких крупных держав как США и Китай»[5]. Как воспринимать это многозначительное утверждение? Как успокоительный сигнал Вашингтону, что Пекин признает интересы США в Тихом океане? Или как выражение решимости Китая добиваться равного с Америкой статуса  морской силы в Пацифике?

Какой бы ни была риторика Китая, его действия говорят о том, что Пекин наращивает свою военно-морскую мощь. Некоторые аналитики предсказывают, что Китай неизбежно превратится в морскую державу и в качестве первого ключевого шага в океанической экспансии Пекин попытается взять под контроль Южно-Китайское море[6].

Во-вторых, стратегические отношения Китая и США все больше фокусируются на море как на главном потенциальном театре военных действий. Китай активно создает средства, которые призваны закрыть доступ противнику в его прибрежные воды, либо серьезно затруднить действия американских ВМС (Anti-Access/Area Denial). Пекин, в частности, разрабатывает ракеты - «убийцы авианосцев» и увеличивает свой подводный флот. Судя по всему, Китай преследует цель добиться стратегического превосходства в морях, находящихся в пределах так называемой «первой  островной цепи», – Желтом, Восточно-Китайском и Южно-Китайском.

В ответ американцы заявляют о своей решимости удерживать «решающее военное превосходство» в регионе, прежде всего за счет внедрения новых технологий и боевых платформ[7]. Кроме того, американские стратеги создали доктрину «воздушно-морской войны» (AirSea Battle), которая должна нейтрализовать противника, если он попытается заблокировать доступ американского флота в воды западной части Тихого океана[8]. Примечательно, что во многих отношениях AirSea Battle является переизданием доктрины AirLand Battle времен Рональда Рейгана, которая была призвана повысить боевой потенциал сил НАТО на европейском театре в их противостоянии Варшавскому договору[9].

 В-третьих, тревогу вызывает возрастающая интенсивность споров из-за островов и акваторий между Китаем и другими государствами – прежде всего в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях. Подавляющее большинство территориальных споров в Восточной Азии сегодня сосредоточены не на суше (где большинство из них уже урегулированы), а на море. Если несколько столетий назад «никому не было дела до необитаемых скал в просторах океана, кроме рыбаков, которые боялись разбиться о них»[10], то сейчас они стали одним из главных яблок раздора в Восточной Азии. Ситуация усугубляется тем, что  некоторые участники споров с Китаем (Япония и Филиппины) имеют договоры с США, в соответствии с которыми Вашингтон должен прийти им на помощь, создавая тем самым угрозу американо-китайского военного столкновения.

 Напряженность порождается и разночтениями в трактовке правового статуса исключительных экономических зон. Китай настаивает на недопустимости деятельности военного и разведывательного характера в его ИЭЗ. США, которые активно занимаются такой деятельностью в двухсотмильной зоне КНР, отвергают эти требования как противоречащие «свободе мореплавания», что уже не раз приводило к серьезным инцидентам на море и в воздухе[11].

Росс безусловно прав в том, что США являются самой мощной морской державой, а Китай остается преимущественно сухопутной силой. Однако тенденции последних лет – наращивание морских амбиций и военно-морского потенциала Пекина на фоне обострения споров в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях – увеличивают риски конфликта между двумя сильнейшими государствами АТР.

Главная опасность столкновения концентрируется в прилегающих к Китаю водах западной части Тихого океана. Здесь географические особенности морских пространств несут скорее дестабилизирующий эффект. На воде, в отличие от суши, нельзя прочертить четкие и видимые границы. Суверенитет и правовой статус пространств в морях Восточной Азии зачастую оспаривается. В этом смысле ситуация с границами в современном АТР гораздо более зыбкая и взрывоопасная, чем она была в Центральной Европе времен холодной войны, где геополитические рубежи противостоящих блоков были, по крайней мере, предельно ясно обозначены и признаны обеими сторонами.

Вашингтон вряд ли последует рекомендации Роберта Росса о том, что Америке следует избегать вовлечения в споры Китая с соседями о морских границах. Если Америка откажется от поддержки своих союзников и партнеров (Японии, Филиппин, Вьетнама и других) в их конфликтах с КНР, это существенно подорвет репутацию Вашингтона как главного арбитра и гаранта безопасности в регионе и, возможно, даже разрушит альянсы с теми самыми морскими странами, опора на которые позволяет Америке быть бесспорным гегемоном в Тихом океане.

Если на плотно заселенной суше, например, в Европе или на Корейском полуострове, крупномасштабные военные действия могут привести к колоссальным людским и материальным потерям, вынуждая политиков и военачальников действовать более осторожно, то на безлюдных океанических пространствах подобные риски гораздо слабее. По словам Роберта Каплана, боевые столкновения на море часто рассматриваются как «стерильные и технократические операции, по сути сводя войну к математике»[12]. И это может понизить порог для принятия решения о начале морской войны. 

Главная опасность состоит в том, что, начавшись как локализованное столкновение, конфликт на море может легко подвергнуться эскалации.  Так, уже упоминавшаяся доктрина Air-Sea Battle предусматривает возможность нанесения ударов по наземным целям, если это будет необходимо для лишения противника способности вести морскую войну. Например, американцы могут атаковать пусковые установки китайских ракет на побережье или попытаться вывести из строя китайские станции слежения. Как Пекин отреагирует на удары по своей территории? Китайские высокопоставленные военные уже неоднократно высказывали свое «личное» мнение, что в таком случае КНР может применить ядерные силы сдерживания[13].

Разделяя двух главных антагонистов в АТР, огромный Тихий океан служит взаимным барьером, снижающим вероятность крупной войны между ними на континенте и в океанических зонах. В то же время там, где геополитические сферы влияния Китая и США вступают друг с другом в непосредственное соприкосновение, то есть в прибрежных морях западной Пацифики, риск конфликта сегодня явно растет. В этом заключается противоречивое влияние географии на стратегическую ситуацию в АТР.

Автор: Артём Леонидович Лукин, к.полит.н., доцент кафедры международных отношений, заместитель директора по науке, Школа региональных и международных исследований ДВФУ, artlukin@mail.ru