Андрей Губин: Военно-морское соперничество в АТР - аналогии к столетию начала Первой мировой

Так ли плоха «гонка вооружений»?

Согласно классической теории «гонки вооружений» Л. Ричардсона, военные приготовления одной стороны прямо пропорциональны военному потенциалу соперника и обратно пропорциональны уже накопленным собственным возможностям. Учитывается сопротивление общественности дополнительным расходам, исторические обиды или недовольство контрагентом, степень опасности друг для друга. Вместе с тем дифференциальные уравнения, разработанные Ричардсоном в ходе Первой мировой войны, не оставляют места для политического выбора – математически существуют либо «гонка вооружений», либо двустороннее разоружение, либо паритет.

В сфере военно-политической безопасности достаточно популярна и концепция «дилеммы узника», пришедшая из теории игр. Повышение обороноспособности одной стороны также автоматически воспринимается соседними государствами как угроза и инициирует их военные приготовления, что выливается в региональную «гонку вооружений». Эта модель основывается скорее на бихевиористской традиции и не учитывает объемы уже накопленных потенциалов и отношения сторон друг к другу.

Вместе с тем, единого объяснения, почему какое-либо государство или группа государств принимают решения наращивать вооружения именно в конкретный период, обернется ли это агрессией с их стороны, есть ли иные пути для снижения конфликтности, кроме ответного наращивания вооружений, в научной традиции не существует до сих пор.

Дж. Фирон считает, что существуют некие «пороговые уровни» количества и качества вооружений, а также величины оборонных расходов, которые государства могут переступить и начать конфликт или остановиться на них для взаимного сдерживания. В любом случае «гонка вооружений» не происходит per se, а зависит от политической воли государства, более того совершенно необязательно она приведет к конфликту. Напротив, вероятен сценарий, когда стороны, дойдя до определенной точки, пересмотрят свои намерения. При этом важную роль имеет обладание определенными решающими военными технологиями, которые сделают прямое столкновение слишком дорогостоящим и бессмысленным в военном отношении, поэтому политического решения о конфликте не последует, даже несмотря на демонстративную агрессивность того или иного государства.

Англо-германское морское соперничество

Перед началом Первой мировой войны великие державы большое внимание уделяли своим Военно-морским силам, шла реализация масштабных морских программ. Поэтому, когда началась война, ведущие страны обладали многочисленными и мощными флотами, которые сыграли значительную роль в боевых действиях и предопределили как технологический путь развития, так и тактический. Особенно упорное соперничество в наращивании военно-морской мощи шло между Великобританией и Германией. Британцы в тот период обладали самыми мощными ВМС и торговым флотом, что позволяло контролировать стратегические коммуникации в Мировом океане, связывать воедино многочисленные колонии и доминионы. Немалую роль в ускорении темпов строительства сыграло британское вторжение в Трансвааль, что напрямую касалось экономических интересов Берлина.

В преддверие Первой мировой войны гонка военно-морских вооружений между Великобританией и Германией обострилась на новой элементной базе – появился качественно иной тип линейного корабля, названного по имени «первенца» - британского «Дредноута». Новые корабли превосходили традиционные на то время броненосцы  по мощи залпа в 3-4 раза, имели большую скорость, что позволяло им эффективно действовать в любой точке океана для нарушения коммуникаций и уничтожения корабельных соединений.

К началу Первой мировой войны почти все ведущие мировые державы обзавелись «дредноутами». Так, Великобритания в 1914 году обладала 29 линейными кораблями и линейными крейсерами на принципе all-big-gun; Германия – 19, Италия – четырьмя, Франция и Австро-Венгрия – тремя каждая. Россия уже в ходе войны ввела в строй семь линейных кораблей. США вступили в Первую мировую войну с 11 «дредноутами». Япония, понявшая важность превосходства на море в русско-японскую войну, активно занялась строительством высокотехнологичных «капитальных кораблей» и к началу Первой мировой, а также в ее ходе построила семь линкоров и линейных крейсеров. В ходе Первой мировой войны и спустя незначительное время после ее окончания линкоры появились у Испании, Бразилии, Чили, Аргентины, постройку начали или пытались начать Турция, Греция, Голландия.

При этом крайне интересно появление в преддверие первой мировой асимметричной стратегии военного соперничества. В 1912 году германский канцлер Бетман-Гольвег принял решение отказаться от количественного наращивания морских вооружений. Рост русского могущества на суше заставлял Германию уделять больше внимания наземным войскам, ассигнований на флот не хватало. В итоге, военно-политическое руководство Германии сделало ставку на массовое строительство подводных лодок – дешевого и эффективного оружия. В период военных действий флот принял 341 субмарину, еще 138 остались недостроенными. Неограниченная подводная война, объявленная рейхсмарине 1 февраля 1917 года, привела к потере англичанами трети всего торгового тоннажа и нескольких десятков боевых кораблей, однако не смогла поставить Альбион на колени.

АТР – регион морского противостояния

Восточная Азия становится регионом наиболее острого «морского противостояния». На то есть географические предпосылки – главные игроки не теснятся на одном континентальном пространстве, а отделены друг от друга морскими просторами, более того основные споры ведутся именно на море, равно как и коммуникации в случае конфликта осуществляются морским путем. И если крупномасштабные военные действия на плотно заселенной суше могут привести к колоссальным людским и материальным потерям, то на океанских пространствах подобные риски слабее, что может понизить порог для принятия политического решения о начале войны. Более того, именно развитие военно-морской техники и отработка наступательной тактики ее применения – один из главных раздражителей региональной обстановки. Если оперировать категорией секьюритизации, предложенной Б. Бузаном и О. Уэвером, именно наращивание ВМС воспринимается большинством стран региона, как наиболее явная угроза и индикатор конфликтности.

В этой связи не утратила своей актуальности концепция «морской мощи», предложенная еще в конце XIX века американским адмиралом А. Мэханом, на основе идей которого был разработан «План Анаконда», который доказал эффективность в борьбе с конфедератами во время Гражданской войны в США. Главный принцип –  экономическая мотивация, военные действия обосновываются непосредственными экономическими интересами страны, а идеология используется в качестве прикрытия. Основной способ действий –  использование экономической блокады. Второй принцип  – уклонение от решительных столкновений с главными силами противника, так как это ведёт к материальным потерям. Основная тяжесть борьбы с вооруженными силами противника по возможности должна быть переложена на союзников. Третий принцип – достижение победы за счёт разрушения экономики и вытеснения из конкурентной борьбы противника и союзников.

Традиционно главным адептом «стратегии анаконды» были США, но по мере усиление фактора регионализма в глобальном политическом процессе, эта стратегия активно перенимается странами АТР, способными создать эффективный океанский военно-морской флот для защиты собственных коммуникаций и блокирования вражеских. Характер развития ВМС Китая, МССО Японии свидетельствует о явном намерении, если не использовать «анаконду», то, по крайней мере, противостоять ей.

«Новые дредноуты»

Своеобразным показателем «военной развитости» государства и «пороговой технологией» (за исключением атомного оружия) сегодня можно считать боевые корабли с многофункциональной системой управления оружием «Иджис». Наибольшая эффективность достигается в составе соединений, которые могут формироваться под конкретную боевую задачу – уничтожение надводных целей, противолодочная оборона, противовоздушная и противоракетная оборона, удары по береговым объектам и обеспечение десантной операции.

Сегодня данной системой оснащено более ста кораблей в составе ВМС США, Южной Кореи, Испании, Норвегии, МССО Японии. Планами по развертыванию данных кораблей обладают Австралия, Тайвань, Канада, Франция, Великобритания. Аналогами «Иджис» располагают Китай и Россия.

Япония намерена использовать свои корабли как элемент противоракетной обороны. Согласно Конституции, страна не может иметь наступательных систем вооружений, но, учитывая усиливающееся движение за отмену «антивоенной» девятой статьи и проведение военной реформы, можно ожидать, что на них могут появиться и крылатые ракеты. С ударным оружием корабли, хорошо защищенные от воздушного, надводного и подводного нападения, в условиях наличия у Японии спутниковой группировки будут чрезвычайно опасны для крупных надводных соединений, военных баз и наземных объектов стран региона.

Китай в ответ осуществляет строительство современных эсминцев проекта с аналогами системы «Иджис», которые также могут выполнять задачи дальней ПВО, ближней ПРО, ударов по наземным целям и корабельным соединениям. Пекин не имеет цели инициировать «новую дредноутную гонку», так как бесспорным лидером по количеству кораблей с системой «Иджис» являются США – на Тихом океане их более 20. Вместе с тем, военное превосходство над региональными игроками у него уже имеется. С учетом ослабления политических связей США с Японией и Ю.Кореей, данные страны склонны самостоятельно обеспечивать свои интересы на море. Это будет заставлять Вашингтон искать новую точку равновесия для недопущения конфликта – формальное численное превосходство не будет давать решающего перевеса в условиях «равновесия технологий» и множества центров силы.

Таким образом, современная ситуация схожа с преддверием Первой мировой войны стремлением стран обладать современными морскими вооружениями и сформировать стратегию их применения как в формате классического сдерживания, так и асимметричных вариантах.

Японская «блокирующая» стратегия

Принятый в 1999 г. закон «О мерах по обеспечению мира и национальной безопасности в условиях чрезвычайной обстановки вокруг Японии» расширил функции ВС Японии. Токио впервые за послевоенный период продемонстрировал готовность к участию в совместных с Вашингтоном военных операциях за пределами национальной территории.

При наступательном развитии военной политики Японии с пересмотром положений Конституции надводный компонент может представлять собой несколько групп в составе легкого авианосца и/или десантного корабля, эсминцев поддержки, которые могут нанести удар по береговым объектам крылатыми ракетами и авиацией, в том числе для подготовки высадки десанта. В целом после 2015 года планируется создать восемь тактических корабельных групп. Соединения будут отличаться мощной противовоздушной и противолодочной обороной, а также иметь противоракетные возможности. Современные подводные лодки способны скрытно действовать против надводных кораблей и субмарин всех классов. Подразделения морской пехоты смогут высаживаться на необорудованное побережье и удерживать его до подхода главных сил.

МССО Японии обладают боевым потенциалом, превосходящим северокорейский в несколько раз, потому сложно оправдать наличие столь мощного флота только угрозой со стороны КНДР. Эскалация вокруг островов Сенкаку/Дьяоюйдао способствует росту наступательности в морской стратегии Токио. Япония полностью взяла под свой контроль пролив Мияко, который полностью простреливается японскими противокорабельными комплексами, размещенными на берегах по обе его стороны. Министерство обороны Японии также изучает вопрос о разработке собственных баллистических ракет дальностью до 500 км - подобное оружие может быть размещено на о. Окинава для сдерживания действий КНР в районе.

Совершенствование потенциала МССО Японии также может быть объяснено ситуацией неопределённости относительно гарантий Вашингтона по поддержке Токио в случае ограниченного локального конфликта, потому стране требуется потенциал, блокирующий действия любого вероятного противника вблизи национальной территории. Вместе с тем, опыт захвата германской колонии Циндао в ходе первой мировой войны и последующее укрепление в Квантуне позволяют говорить о наличии традиций использования сильного флота для достижения японцами политических и экономических целей.

Выход Китая в открытое море

С конца 80-х годов XX в. КНР пытается создать свой «флот открытого моря» – военно-морские силы, способные действовать на океанских просторах. Пекин сегодня делает ставку на асимметричную стратегию ограничения доступа к определенным территориям (anti-access/area denial) при совершенствовании потенциала ВМС НОАК: разрабатываются противокорабельные баллистические ракеты, многоцелевые субмарины, многофункциональные системы боевого управления на принципе C4ISR[1], крылатые ракеты воздушного, морского и берегового базирования, корабельные средства ПВО и ПРО.

По данным Министерства обороны США, для Китая факторами, определяющими направленность развития флота, стали следующие:

1. Территориальные притязания в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях и возможные конфликты с конкурирующими государствами;
2. Недопущение иностранной военной активности в пределах китайской 200-мильной зоны;
3. Защита путей экспорта энергоресурсов;
4. Возможная защита интересов и в случае необходимости эвакуация китайских граждан за рубежом;
5. Снижение американского влияния на Тихом океане.

В условиях углубления мирового кризиса именно военный флот становится особенно важным с точки зрения обеспечения не только военной, но и экономической безопасности, как то: защиты коммерческого судоходства в китайских интересах в любой точке мирового океана, а также охраны зон рыбной ловли и добычи природных ресурсов. Особое значение имеет тезис о соответствии потенциала военно-морского флота совокупной мощи Китая в целях повышения международного авторитета.

Для целей сдерживания Китай уделяет повышенное внимание  морскому компоненту ядерной триады. К 2020 году число ПЛАРБ в составе ВМС НОАК может быть увеличено с двух до восьми. Достижение превосходства на морских пространствах Пекин намерен достичь также путем строительства современных десантных кораблей и авианосцев. Наиболее боеспособная группировка создается Китаем на южном рубеже, что говорит о намерении защитить стратегически важные морские коммуникации и при необходимости противодействовать даже более сильному противнику.

Деятельность китайского флота со временем объективно будет захватывать в сферу своего военного доминирования американских союзников, а затем, возможно, и российский Дальний Восток. На первом этапе Китай планирует обрести военно-морское господство в «ближней зоне» – Желтом, Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях (на острове Хайнань строится база подводных лодок КНР). На втором этапе (к 2020 году) предполагается получить возможность активного противодействия военно-морским силам США в «средней зоне» – Охотском, Японском морях и на пространствах до Марианских и Каролинских островов. На третьем этапе (после 2020 года) Китай намерен получить возможность противостоять флоту США в «дальней зоне» – до Гавайских островов.

Сегодня задачи противодействия силам ВМС США пока носят второстепенный характер, скорее делается акцент на сдерживание региональных конкурентов и постепенный выход в открытые воды. Рост технического уровня  и численности состава флота пока не дает Китаю решающего морского превосходства в регионе, однако неизменно тревожит ключевые государства АТР.

Прямой аналогии между британо-германским противостоянием на море и американо-китайскому соперничеству сегодня нет  - Пекин хотя и имеет масштабные кораблестроительные программы, они продиктованы скорее интересами обеспечения экономического развития, нежели стремлением разгромить врага в морской баталии. Форсированность наращивания обусловлена необходимостью перевооружения на более технологически совершенные образцы. Вместе с тем, опираясь на программные документы и тенденции развития техники, можно отметить, что через 20 лет Китай будет обладать совсем другим флотом, способным держать корабли любой державы в значительном отдалении от собственных берегов и основных коммуникаций. 

Новые участники военно-морского противостояния в АТР

Республика Корея намерена создать группировку эсминцев с системой «Иджис». Помимо задач ПВО и ПРО, корабли будут иметь возможность уничтожать и наземные цели крылатыми ракетами, что никак не может считаться оборонительной мерой и оправдываться только угрозой со стороны КНДР. Сеул строит и современные подводные лодки, при этом перспективные образцы планируется вооружить крылатыми ракетами. Специалисты не исключают, что руководство страны может решиться на постройку или приобретение в лизинг многоцелевых атомных подводных лодок - Республика Корея может стать первой неядерной державой с таким оружием. Развитие Республикой Корея амфибийных сил также не может считаться оборонительной мерой, не исключено появление в РК и авианосца. Приоритетные задачи флота – участие в дальних морских операциях, а также обеспечение адекватных ответных действий на удар со стороны вероятного противника.

Австралия, являясь союзником США, намерена ввести уже в ближайшее время в состав флота ЭМ типа «Хобарт», способные нести как противоракеты, так и крылатые ракеты.

Вьетнам уделяет значительное внимание подводному флоту, закупая в России современные лодки с широкой номенклатурой вооружений, включая сверхзвуковые ПКР. По сути, это оборонительное оружие, способное защитить от потенциального агрессора.

Индия, являясь частью Индо-Тихоокеанского макрорегиона, вероятно, будет более активно участвовать в политических и экономических процессах в Восточной Азии. Наибольшую тревогу у региональных государств, прежде всего Китая, вызывает создание атомной подводной лодки «Арихант» с баллистическими ракетами подводного старта; передача Россией в аренду многоцелевой АПЛ, а также достройка в РФ авианесущего крейсера «Адмирал Горшков» («Викрамадитья»). Индийский флот также осуществляет масштабную программу строительства надводных кораблей и подводных лодок, используя передовой российский и европейский опыт. Негласная, но главная цель – противодействие расширению китайского влияния и достижение решающего превосходства в зоне Индийского океана.

Значительные вопросы вызывает стратегия развития Тихоокеанского флота России. Фактически единственным эффективным инструментом защиты собственных интересов в районе Дальнего Востока является ядерное оружие. Флот способен решать задачи в прибрежной зоне, а также выполнять антипиратские миссии. В планах Москвы перевооружение ТОФ, без которого России трудно будет претендовать на значительную роль в формировании новой системы безопасности в Восточной Азии.