Мафия — это не просто индустрия, это форма социальной интеграции общества

6 февраля в Коммерсанте вышла статья Елены Чирковой «Успехи правящей мафии. Как криминал подменяет государство». Программный менеджер РСМД Елена Алексеенкова прокомментировала основные тезисы автора.

Статья весьма информативная, однако, есть тонкости...
Дело в том, что работа Гамбетты, безусловно, фундаментальная и много объясняющая в сути этого непростого явления, трактует мафию исключительно в экономических категориях. Это, в общем-то объяснимо, поскольку в тот период, когда работа писалась, мафия действительно стала уже формой бизнеса, плотно сросшейся с коррупцией. Поэтому термин «industria della protezione privata» вполне справедлив для этого периода.

Однако если заглянуть глубже в историю возникновения этого явления и посмотреть работы других авторов-современников или даже почитать более поздние мемуары бывших мафиози, то становится совершенно очевидно, что мафия — это не просто индустрия, не просто замещение монополии на насилие, которым не обладало государство, но это форма социальной интеграции общества.

Во-первых, в мафиозном сообществе очень большую роль играет кровное родство, во-вторых, в ней формируется свой язык, свои механизмы обеспечения доверия, своя жесткая иерархия, свои правила, которые регулируют в том числе личную жизнь всех членов семьи мафиози. То есть это абсолютно полноценное сообщество, в котором существуют четкие нормы регулирования социальной жизни. Там сформулированы даже понятия справедливости, многие нормы поведения апеллируют к религии. Подробнее обо всем этом я писала в свое время тут: http://ecsocman.hse.ru/…/12…/Politeia_Alexeenkova-2009-1.pdf

Поэтому изначально мафия — это гораздо более сложное социальное явление, чем просто индустрия защиты. И причины ее возникновения кроются не только в том, что центральное римское правительство после объединения Италии было не состоянии обеспечить выполнение контрактов и защиту собственников на юге страны, в частности, на Сицилии, а в том, что сицилийское общество еще задолго до этого было интегрировано по-другому, нежели чем северные части страны. На Сицилии практически никогда не было своей «родной», легитимно сформированной власти — остров регулярно переходил во владение разных европейских династий, арабов и т.д. Поэтому в отличие от остальных провинций страны, никакое правительство на Сицилии не считалось «своим», а люди, как известно, существа социальные и какие-то формы интеграции неминуемо должны были возникнуть. Так вот эти формы интеграции и возникали на основании самых примитивных, но надежных «механизмов» — на основе кровного родства, больших семей и авторитете местного «capo», который гораздо ближе и решит любой вопрос гораздо быстрее, нежели чем какое-то чужое, инородное правительство. И тут ключевым моментом было ДОВЕРИЕ — потому что доверие к местному «capo» распространялось по всей большой семье и передавалось, можно сказать, по наследству. Это было доверие к «своим» в противовес «чужим».

В России были некоторые попытки сравнения итальянского опыта с российским 90-х гг. ХХ века. Известный социолог Вадим Волков писал о монополизации криминальными группами и ОПГ права на насилие в России, опираясь в том числе на работы Диего Гамбетты. Однако главное отличие российского случая от итальянского как раз в том, что у российской, скажем так, «мафии» нет такой глубокой, исторически сложившейся социальной интеграции, как на Сицилии. Поэтому на Сицилии мафия действительно подменила собой государство, а в России это был just business...