Дискуссионный клуб

Трансформация и крах институтов местного самоуправления в городе-метрополии: опыт Одессы 1905-1920 гг.

16 октября 2019
Распечатать

Трансформация и крах институтов местного самоуправления в городе-метрополии: опыт Одессы 1905-1920 гг.

Автор: Иван Фокин, историк, политолог, независимый исследователь

«Южная Пальмира» — так часто именуют Одессу, подчеркивая ее роль как морских ворот страны. До конца 18-го столетия на этом месте находился морской форпост Османской империи в Северном Причерноморье — небольшая крепость Хаджибей с увядающей торговлей. После успешной экспансии Российской империи в этом регионе, османский Хаджибей в 1794 г. превратился в Одессу. Этот момент стал определяющим в дальнейшем развитии этой точки на мировой карте. Одесса довольно быстро превратилась во второй по значению порт Российской империи, после ее столицы — Санкт-Петербурга. У Одессы был двойной функционал: торговые морские ворота и военно-политический форпост империи на юго-западе.

Одесса на протяжении 19-го века быстро стала не только одной из частей глобальной торговой сети городов. По мнению мексиканского философа Мануэля Де Ланда эти города можно именовать «метрополиями» («мегаполисами»). Вслед за своей коллегой Анной Куариен, Де Ланда выделяет два типа городов, которые получили распространение за последнюю тысячу лет: «столицы» и «метрополии».

4e6837e5cec7.jpg

Источник: liveinternet.ru

Метрополия является, своего рода, «мембраной», которая обеспечивает связь между двумя или более средами, в то время как «столица» выступает в качестве «ядра», вокруг которого строго организовано окружающая среда. По своему функционалу, «метрополии» сродни «городским воротам», а сам город — это «столица» В период формирования национального государства, роль городских ворота стали играть целые города, расположившиеся вдоль морских и речных побережий, где происходила торговля. Де Ланда отмечает, что иногда функция столицы и метрополии объединяется в одном городе. Примером такого случая стал Лондон.[1] Если же говорить о Российской империи, то «метрополией» являлся и Санкт-Петербург — столица государства.

Одесса же — это классический пример «метрополии». Возвышение города пришлось развитие рыночного частновладельческого капитализма на пространстве Российской империи. Именно через Одессу и Санкт-Петербург Россия пришла в мир как активный участник мирового товаро- и финансового оборота. Значительная активизация это роста произошла после реформ Александра II Романова, который отменой крепостничества освободил для капиталистического развития страны огромные человеческие ресурсы. От этого, в первую очередь, выиграли крупные города, в том числе, и Одесса. Вторую половину 19 — нач. 20-го века в развитии Одессы исследователи описывают следующим образом:

«Это был период активного освоение региона, а потом и его бурного экономического развития, который проявился не только во внедрении новой техники, но и определил и коренные изменения в социальной структуре общества, приводил к все большему распространению ценностей, характерных буржуазному строю. Постепенно утверждались в нашем крае рыночные отношения. Экономическая заинтересованность в результатах собственного труда делали людей инициативными, упорными, пробуждала чувство человеческого и национального достоинства».[2]

Вместе с этим, утверждение нового хозяйственно-культурного типа хозяйствования в Российской империи, в целом, и в Одессе, в частности, приводило к возрастанию социальных противоречий. Особенно, эти противоречия активизировались во время кризисных явлений в мировой экономике, неотъемлемой частью которой была и экономика империи.

Одесский историк, мой научный руководитель в свое время, Федор Самойлов, писал: «Первые годы нового столетия были тяжелыми — мировой экономический кризис 1900-1903 гг., затронул и Одессу. Потерпели крах немало предприятий, безработица выталкивала на улицы тысячи рабочих. Особенно пострадали банки, рабочие-строители, портовики. Начался отток из города иностранцев. Нарастала социальная и политическая напряженность, что неминуемо отразилось на общественно-политической жизни города, привело в движение политические силы, борьба между правыми и левыми приобретала особенно острые формы».[3]

Владимир Ленин писал, что «политика есть самое концентрированное выражение экономики».[4] Не удивительно, что попытки преодолеть последствия мирового экономического кризиса привели Российскую империю к империалистического столкновения с Японией на Дальнем Востоке. В свою очередь, эта война не только углубила кризисные явления, но и значительно политизировала общественную жизнь в самой империи. Не была в стороне и Одесса, которая была не просто морскими воротами страны, а и важнейшим пунктом, через который осуществлялось военное и продовольственное снабжения для ведения войны против Японии. Тут же происходил и активный информационный обмен относительно ситуации на фронте. Не всегда информация эта была позитивной.

«Война затронула Одессу непосредственно: судами Добровольного флота шли поставки военных и гражданских грузов для Порт-Артура. С началом военных действий некоторые корабли были захвачены японцами, но Дальневосточная линия продолжала действовать, и одесситы имели возможность, общаясь с моряками, которые возвращались с Дальнего Востока, узнавать про те или иные события из первых рук». [5]

Современник писал о влиянии русско-японской войны на общественные настроения в Одессе следующим образом: «Одесса продолжает находиться в горячечном состоянии. Все взгляды в мыслях обращены на далекую российскую окраину. В трактирах, на площадях и в других местах скопления народа, можно наблюдать целые толпы, которые читали телеграммы про войну».[6]

Общество в Одессе было «наэлектризовано» еще во время военных событий русско-японской войны. Когда в январе 1905 г. в Санкт-Петербурге произошло Кровавое воскресенье, то и Одессу накрыло волной гражданских протестов, социальной активности. Несколько волн протеста прошли за 1905 г., которые захватили практически все слои населения города. Чего только стоит июньское восстание на броненосце «Князь Потемкин-Таврический».

Социальное беспокойство не мог не волновать хозяйственную, интеллектуальную элиту города. Революционный подъем привел к стихийной политизации органов местного самоуправления, что повлияло и на ход, результат выборов в Одесскую городускую думу и на само содержание думских дискуссий. Эпоха мировой экономической и политической турбулентности стало непосредственно касаться и политической жизни Одессы.

Важнейшую роль в институционализации публичных дискуссий и превращении их в элемент публичной политики сыграло принятие императором Николаем II двух манифестов: от 6 августа — про выборы в Государственную думу и от 17 октября — про «усовершенствование государственного порядка». Высочайший манифест про усовершенствование государственного порядка провозглашал права и свободы совести, слова, собраний, союзов, неприкосновенности личности.

Если Земская реформа 1864 г. и реформа городского самоуправлений 1870 г. открыли путь к строительству автономных от государства институтов городского самоуправления, то два Манифеста 1905 г. открыли путь к политизации государственного управления. Был открыт путь к институционализации открытых механизмов борьбы за власть, пока что, еще совещательную и местного уровня, но все-таки, борьба за власть перемещалась в публичную сферу. Думы становились местами для дискуссий.

Принятие Манифестов от августа и октября 1905 г., через призму политической теории, стали законодательной основой для формирования в Российской империи поля так называемой «публичной политики» и ее институтов. С этого времени органы местного самоуправления становятся не просто инструментами государственного управления, а институтами публичной политики.

В нашем понимании категории публичной политики я исхожу из субъектно-акторного подхода школы публичной политики Нины Беляевой, подход которой, развивает подход немецкого философа Юргена Хабермаса, который понимает эту сферу как «форум публичного дискурса по поводу социально-политических проблем жизни и развития общества».[7]Согласно подхода Н.Ю.Беляевой и ее единомышленников, в том числе, и меня, ее ученика, публичная политика начинается с интересов индивидов и групп, накопление которых не может быть решено в частной сфере. Ученый выделяет такое понятие как «акторы» публичной политики, то есть тех субъектов, которые сумели публично артикулировать свои интересы. В этом контексте, содержание публичной политики определяется именно набором артикулированных тем.

Применительно к исследованию органов местного самоуправления в Одессе в 1905 и до окончательного установления советской власти в городе в 1920-м г., в моем понимании, изучение публичной политики сводится к изучению трех аспектов:

— Какие проблемы артикулировались в работе органов местного самоуправления Одессы;

— Кто именно артикулировал существование этих проблем;

— Какие механизмы использовались в артикуляции проблем и с помощью каких механизмов их разрешали.

Как уже выше утверждалось, Одесса была морскими воротами Российской империи, ее метрополией в этом мире, что не могло не повлиять и на структурирование институционального дизайна властных отношений в городе, так как тут соединялись интересы не только национальной элиты, а и международного капитала.

«Наличие дешевой рабочей силы и сырья привлекало в город иностранный капитал, прежде всего, бельгийский, французский и английский. Так в 1899 г. из 27 акционерных обществ, которые действовали в Одессе, 19 были российскими с основным капиталом более 14,7 млн.руб., а 8 — иностранным. Основной капитал последних был инвестированный в большие предприятия города и составлял около 13,4 млн.руб.», — сообщают одесские краеведы.[8]

Мы видим, что Одесса по наличию иностранного капитала была местом международных торговых и финансовых интересов. Банковский капитал Одессы был практически полностью иностранным. В городе действовало отделение «Лионского кредита». В России иностранных капиталистов привлекала высокая скорость оборота капитала, высокая норма прибыли, низкие затраты на рабочую силу. В среднем, прибыль на вложенный в России капитал достигал 6–8%, в то же время, как во Франции этот показатель достигал 2-3%.[9]

Представители национального (в том числе, компрадорского) и иностранного капитала полностью осознавали свои групповые интересы, как в конкуренции между собой, так и в общей борьбе с волнениями среди трудящихся. В октябре 1906 г. был создано «Общество для защиты и развития одесской промышленности», которое потом превратилеось в «Общество фабрикантов и заводчиков». Наличие больших денег давало им возможность держать «руку на пульсе» не только в экономике, но и в общественно-политической жизни. Ярким примером этого является то же самое городское самоуправление. Городская дума формировалась избирателями. Для того, чтобы иметь активное и пассивное избирательное право необходимо было иметь определенный капитал: либо недвижимость стоимостью не менее 1500 руб. или ежемесячный доход не менее 100 руб. С одной стороны, конец 19-го в. Характеризовался активной интеграцией торговых людей и мещан в управление городами, регионами и, даже, государство. С другой же стороны, вне институционализированного политического процесса оказывались широкие слои трудящихся, за счет которых и формировалось благополучие экономической и управленческой элиты страны.

Обострение общественных противоречий во время Первой мировой войны привело к революционному процессу, который начался с Февральской революции 1917 г. и закончился окончательной победой большевиков в начале 1922 г. Революционный процесс, который начался с прихода к верховной власти представителей крупного капитала, сопровождался конкуренцией проектов как территориально-административного обустройства постимперской России, так и проектов социального обустройства.

Национально-демократические проекты крупного и среднего капитала, выдвинутые в «национальных окраинах» бывшей империи и их активное обсуждение и, даже, вооруженное соперничество между ними, не только не могли закрепить и развить рожденные революцией 1905 г. демократические институты самоуправления, а и полностью разрушили их. Разрушение это произошло из неспособности разрешить долго накапливавшиеся проблемы, которые вызревали не просто с 1900–1903 гг., а с 1860-х гг.

В таких условиях большевистский проект территориально-административного и социального обустройства постимперской России оказался наиболее реалистичным и жизнеспособным, отвечающим глубинным основам бытия в ту эпоху.

Эту ситуации, на мой взгляд, удачно охарактеризовал Владимир Винниченко, один из лидеров украинского революционно-освободительного движения:

«Эта была война влияний: не большевики, не мы (Центральная Рада) не имели регулярного дисциплинированного войска, которым можно было бы распоряжаться по воле руководящего центра, несмотря на то, что и как себе там чувствовало то войско.

Наше влияние было меньшим. Он был настолько малым, что мы с большими трудностями могли составлять какие-то небольшие более-менее дисциплинированные части и высылать их против большевиков. Большевики, правда, тоже не имели больших дисциплинированных частей, но их преимущество было в том, что все наши широкие массы солдатства не оказывали им никакого сопротивления, или, вообще, переходили на их сторону; что практически все рабочие каждого города ставали за ними; что в селах сельские парни явно были большевистские. Словом, огромное большинство самого украинского населения было против нас».

Не удивительно, что в таких условиях, очень сложная ситуация сложилась именно в Одессе, метрополии Российской империи: в городе, где пересекались интересы национального российского, украинского и иностранного капитала, рабочего класса, больших землевладельцев юга Украины. Органы местного самоуправлении к 1917 г. стали репрезентатором интересов практически всех этих групп капиталистов. Несмотря на идеологические расхождения, тем не менее, они были едины в одном: сохранении своей собственности. Если сохранению этой собственности могли способствовать немецкие, английские или французские оккупанты/интервенты, то городское самоуправление принимало и их.

В разделе «Истории Одессы», посвященному годам революции и гражданской войны в Одессе Михаил Раковский и Игорь Шкляев констатировали, что в историографическом поле существуют серьезные идеологические, теоретико-методологические разночтения в исследовании истории той эпохи. Авторы указывают на то, что ни один из представленных подходов не может претендовать на истину в последней инстанции. Основным же источников для понимания того времени являются газеты, официальные документы, документы личного происхождения (мемуары, дневники etc), относящиеся к тем годам:

«Пожелтевшие от времени страницы газет и архивные страницы дают возможность почувствовать бурное дыхание жизни города, существенные взаимовлияния центру империи и их регионов и, одновременно, осознать своеобразие развития Одессы».[10]

По мнению одесского исследователя украинского революционного национально-освободительного движения на юге Украине Тараса Винцковского: «Традиционная парадигма в осмыслении революционного времени, связана, прежде всего, с политической историей, вместе с этим разделяет фокус исследовательского интереса на разные категории. Если к первым из них можно отнести ценность управления политическими процессам, то другие выстраиваются вокруг общественного противостояния нижнего уровня. А история революции на периферии, которая иногда формировала субцентры принятия решений, уже давно стала предметом особенного внимания исследователей…».[11]

Внимание именно к политическим аспектам хода революции вновь таки возвращает нас из романтики революционных дней к проблеме длительности общественно-политических процессов. Возникает существенная необходимость в исследовании развития институциональной среды, сферы той самой публичной политики или ее прообраза, которая находила себе место в границах уже существующих институтов общественного согласования и принятия управленческих решений.

Исследование публичной политики в исторической ретроспективе в городах-метрополиях, то есть в городах-воротах национального государства или имперского государства, является важным шагом в переосмыслении не только событий прошедших дней, а и перспектив в днях грядущих!

***

Дополнение к статье: теоретико-методологическая литература.

  1. DeLanda M. A thousand years of nonlinear history. — Out of print, 2000. — 336 p.
  2. Peters B.G., Pierre J., King D.S. The politics of path dependency: political conflict in historical institutionalism // The Journal of Politics. — 2005. — V.67, N.4. — C. 1275-1300.
  3. Steinmo S. What is historical institutionalism? // Approaches in the social sciences / D.Della Porta, M.Keating. — Cambridge, UK: Cambridge univ. Press, 2008. — P.150-178.
  4. The world system. Five hundread years or five thousand? / Ed. By Andre G.Frank, Barry K.Gills. — N.-Y.City: Routledge, 1996. — http://abuss.narod.ru/Biblio/WS/ws-5000_intro.htm
  5. Белькова А.А. Исторический институционализм — новое направление в исторических исследованиях // Вестник Бурятского государственного университета. Педагогика. Филология. Философия. — 2014. — С.117-121.
  6. Беляева Н.Ю. “Публичная политика” как термин, понятие и научная категория // Публичная политика. Сборник статей. / Под ред. М.Б.Горного и А.Ю.Сунгурова — СПб.: Норма, 2006. — С. 14-20.
  7. Беляева Н.Ю. Развитие концепта публичной политики: внимание “движущим силам” и управляющим субъектам // Полис. Политические исследования. — 2011. — №3. — С.72-87.
  8. Гринин Л.Е. История глобализации: мир-системный анализ // Век глобализации. — 2011. — Вып.1(7). — С.80-95.
  9. Ледяев В.Г. Власть: концептуальный анализ. — М.: РОССПЭН, 2001. — 384 с. — http://grachev62.narod.ru/led/content.htm
  10. Мирошниченко И.В. Публичная политика как зонтичная концепция политической науки // Государственное управление. Электронный вестник. — 2014. —
  11. Нуреев Р. М. Институционализм: вчера, сегодня, завтра // Олейник А.Н. Институциональная экономика. — М.: Инфра-М, 2002. — С.4-18.
  12. Пивоваров Ю.С., Фурсов А.И. Некоторые проблемы методологии социально-исторического анализа // Теория и практика общественно-научной информации. — 2000. — №16. — С.3-9.
  13. Савельева И. М., Полетаев А. В. История и время: В поисках утраченного. М.: Языки русской культуры, 1997. — 800 с.
  14. Савельева И.М., Полетаев А.В. Становление исторического метода: Ранке, Маркс, Дройзен // Диалог со временем. Вып.18. — М.: URSS: Изд.-во ЛКИ, 2007. — С.68-96.
  15. Сунгуров А.Ю. Публичная политика как поле взаимодействия и как процесс принятия решений // Публичная политика / Под ред. М.Б.Горный, А.Ю.Сунгуров. — СПб.: Норма, 2006. — С.7-15.
  16. Сунгуров А.Ю. Публичная политика. // Структурные трансформации и развитие отечественных школ в политологии: научное издание. / Под ред. О.В.Гаман-Голутвиной. — М.: Аспект-пресс, 2015. — С. 143-157.
  17. Фурсов А.И. Октябрь 1917 — момент истины русской смутореволюции // Наш современник. — 2017. — №№10-11.
  18. Фурсов А.И. “По-над пропастью, по самому по краю”. Февральский переворот в русской и мировой истории // Наш современник. — 2017. — №№1-2.


1 De Landa M. A thousand years of nonlinear history. - Out of print, 2000. – P.50.

2 Бачинська О.А., Вегерчук С.М., Самойлов Ф.О. Історія Одеси й Одещини (кінець XVIII ст. – 1914 р.): історико-краєзнавчий нарис. - Одеса: Астропринт, 2013. – С.3.

3 Там же. – С.287.

4 Ленин В.И. Полное собрание сочинений. В 55 томах. Том. 42. – М.: Изд.-во политической литературы, 1970. – С.216.

5 Бачинська О.А., Вегерчук С.М., Самойлов Ф.О. Історія Одеси й Одещини … - С.289.

6 Там же. – С.290.

7 Беляева Н.Ю. “Публичная политика” как термин, понятие и научная категория // Публичная политика. Сборник статей. / Под ред. М.Б.Горного и А.Ю.Сунгурова – СПб.: Норма, 2006. - С. 19.

8 Історія Одеси / Колектив авторів. Гол.ред. В.Н.Станко. - Одеса: Друк, 2002. – С.205.

9 Там же. – с.205.

10 Історія Одеси. … - С. 275.

11 Українські губернські з’їзди в Одесі у 1917 році: документи і матеріали / Упор. і автор передмови Т.Вінцковський. - Одеса: Бондаренко М.О., 2017. – С.6.

Поделиться статьей

Прошедший опрос

  1. Какие угрозы для окружающей среды, на ваш взгляд, являются наиболее важными для России сегодня? Отметьте не более трех пунктов
    Увеличение количества мусора  
     228 (66.67%)
    Вырубка лесов  
     214 (62.57%)
    Загрязнение воды  
     186 (54.39%)
    Загрязнение воздуха  
     153 (44.74%)
    Проблема захоронения ядерных отходов  
     106 (30.99%)
    Истощение полезных ископаемых  
     90 (26.32%)
    Глобальное потепление  
     83 (24.27%)
    Сокращение биоразнообразия  
     77 (22.51%)
    Звуковое загрязнение  
     25 (7.31%)
Бизнесу
Исследователям
Учащимся