Новый глобальный порядок: между транснационализацией нищеты и социализацией хозяйства

К вопросу места России в будущем мировом порядке. Статья в ответ на статью Ивана Тимофеева «Новая анархия? Сценарии динамики мирового порядка».

Автор: Иван Фокин, независимый исследователь.

«Возникает “спираль страха” и “парадокс безопасности”, когда, стремясь обеспечить свою безопасность, государства всё более агрессивно наращивают свои потенциалы. В конечном итоге это оборачивается военным столкновением».

Мне тоже хотелось бы верить в «спираль страха» и «парадокс безопасности», но это, скорее всего, умозрительные феномены, которые хоть и пытаются объяснить психологию исторических изменений, наступающих в результате «война — продолжение дипломатии», но не объясняющие первопричины противостояния.

Для многих либеральных мыслителей парадоксом является то, что США становятся разрушителями «либерального порядка», в то время, как оплот «коммунизма» Китай становится на защите этого самого «либерального порядка», правда, уже в своей оболочке.

Я бы не стал строить громадных теорий из сферы идеализма и реализма в современных международных отношениях, а просто обратился бы к анализу мировой экономики, а точнее, к политэкономическому анализу ситуации.

В этом смысле осознать современные вызовы современности нам помогают работы начала и середины XX века. Речь идет, во-первых, о новой фазе империалистических противоречий, но уже на совсем ином уровне взаимной экономической интегрированности; во-вторых, источниках империалистического противостояния между мировыми державами.

Фото: REUTERS/Sergei Karpukhin

Первый вопрос. О эскалации империалистического противостояния

Первый вопрос был отлично отражен в работе В.И. Ленина «Империализм как высшая стадия капитализма». Исходя из этой работы, вывоз капитала, стремление повысить норму прибыли и соперничество ведущих держав за повышение этой самой нормы прибыли приводит нас к нарастанию нового клубка противоречий. Которые, пока что, удается решать дипломатическими путями или путями торговых войн. Сюда входят и финансовые войны, и таможенные, и информационные (борьба авторских прав), борьба с монополиями и т.д. Ситуация на сегодняшний день складывается таким образом, что повышение нормы прибыли возможно только за счет вовлечения на глобальную экономику все менее развитых человеческих сообществ. Так как таких сообществ становится все меньше, да и аппетиты простых африканцев в информационную эпоху тоже увеличиваются, то остается иной способ: искусственное занижение жизненного уровня уже более или менее развитых сообществ.

Иначе говоря, вопрос в большей степени ставится не «кто будет верховодить в XXI веке», а «кого опустить», чтобы за его счет наживаться и дальше. Естественно, никто особо не желает жертвовать жизненным уровнем своих обществ, так как любой политический режим, который пойдет по пути намеренного уровня жизни своего народа, будет сметен народной яростью. И тут явно осуществляются попытки создать этакий элитарный интернационал, который совместными усилиями намерен конструировать такой миропорядок, что мировое сообщество будет разделено не по принципу «богатые народы — бедные народы», а по принципу «глобальный средний класс» и «глобальный люмпен-пролетариат». А для этого нужно разрушить государства. В этом плане либерализм выступает в качестве рабочей идеологии, которой обводится вокруг пальца простой народ.

Иван Тимофеев в своей работе одной из оппозиций, возникающей в современном обществе, называет дихотомию «государственность — демократия». Но демократия в политической науке и есть формой государственности! Разрушая демократию, мы разрушаем и государство. Разрушая государство, мы разрушаем и механизмы демократии. И это не мои досужие фантазии марксиста. Эта проблема прекрасно была поднята в ряде исследований, посвященных деградации демократических институтов в скандинавских странах. И деградация эта обуславливается как раз развитием либерального порядка в мире. Вот исследования:

— Power and Democracy in Denmark: Still a Viable Democracy;

— Power and Democracy in Norway: The Transformation of Norwegian Politics;

— Democracy and Power in Sweden.

Авторы исследований сходятся в том, что размывание национального суверенитета вследствие транснационализации экономических процессов напрямую приводит и к кризису демократических институтов, начиная от беспомощности органов местного самоуправления до управленческой импотенции национальных правительств.

Поэтому дихотомию «государственность — демократия» я считаю несостоятельной и подменяющей истинное состояние дел!

Второй вопрос. О национальных источниках империалистической политики: вчера и сегодня

Второй вопрос: источник империалистического противостояния. Критикуя позицию уважаемого Иван Тимофеева в отношении оппозиции «государственности — демократии», мы обращаем свой взор теперь к национальным сообществам.

В свое время либеральный до мозга костей немецкий финансист и экономист Яльмар Шахт прямо указывал на то, что значительную роль в возрастании империалистических аппетитов наций является их потребность в обеспечении людей рабочими местами. Вот, что Яльмар Шахт, дважды руководящий Рейхсбанка (при Веймарской республике и в Третьем Рейхе), писал в своих воспоминаниях об этом в отношении своей родной Германии:

«Вопрос торговой политики, которым надлежит решить, коренится в проблеме демографической политики. Нам нужно обеспечить работой миллионы немецких рабочих, которые живут на немецкой земле и непрерывно рождаются из чрева матери-Родины. Сегодня эти массы людей больше нельзя содержать выращиванием зерна или производством полуфабрикатов. Единственный способ обеспечить их работой заключается в вовлечении их в мелкие предприятия интенсивного сельскохозяйственного производства, с одной стороны, и в перерабатывающие отрасли промышленности – с другой. В нашем распоряжении лишь один безграничный ресурс: интеллектуальный и ручной труд людей. Следует стремиться развивать этот ресурс таким образом, чтобы опередить другие страны, которые обладают мировыми рынками».

В свойственной либеральным мыслителям и деятелям манере Яльмар Шахт полагал, что капиталистическое развитие для каждой страны имеет стадиальный характер. То есть, если народ ныне находится на уровне феодальных отношений, то он обязательно пройдет те же самые фазы хозяйственного развития, что и уже развитые общества. Так, будучи в Хорватии, он отмечал, что она обязательно пройдет такое же стадиальное развитие, что и Германия, но чуть позже. В такой свойственной мессианской манере он указывал и на то, что развитые страны обязательно в этом помогут. А самое главное, он указывал на то, что хозяйственное развитие Хорватии и других, на тот момент, слабо развитых народов ни коем образом не угрожает позициям развитых стран.

Быть рыночными — не значит быть либеральными и демократическими: сосуществование субстанции и функции

Социальная и политическая мысль довольно далеко ушла от прогрессистского понимания глобального развития либеральных мыслителей. Например, критикуя прокапиталистический и прорыночный оптимизм своих западных коллег в отношении краха «социалистического блока» отечественный обществовед Андрей Фурсов в своей работе «Колокола истории» развил формационную теорию формаций своего учителя Владимира Крылова. Он указывает на то, что капитализм существует в различных формах и имеет две основополагающих своих воплощения: субстанция — то есть создание капитала и функция — то есть то, посредством чего организуется общество для создания капитала. В рамках теории Фурсова, «социалистическая система» являлась частью капиталистической системы, в которой функция заняла первенствующее положение относительно субстанции, то есть капитала. Важнейшим инструментом функции являлось бюрократическое государство, которое и осуществляло сценарий альтернативной модели развития капитализма. Фурсов отмечает, что для равновесного существования капитализма тому вовсе не нужно, чтобы везде существовала либеральная демократия, либеральный порядок и так далее. По большому счету, если рабовладение рыночно ориентировано, то оно уже является частью либерального порядка, рыночного порядка.

У Советского Союза была возможность стать системой антикапитализма, если бы были реализованы инновационные проекты в технической сфере и сферах управления народным хозяйством. Но подобные инновации угрожали господствующему положению правящей группы (или класса) — государственной бюрократии и партийной номенклатуры. То же самое произошло и на Западе: попытки наших ученых предложить новые информационно-сетевые технологии управления капиталистическим хозяйством западной элите также потерпели крах, так как представляли угрозу посредническому положению корпоратократии.

Разрушив «социалистический лагерь», западный глобализм, с одной стороны, открыл для себя новый бассейн дешевой рабочей силы, интеллектуального капитала, природных ресурсов. С другой же стороны, включение постсоветского пространства в глобальный рыночный частновладельческий капиталистический (либеральный) порядок, привело в скором времени к исчерпанию ресурсов роста.

После Советов: от народов-люмпенов к транснационализации люмпена

Мировая элита, разрушив свое альтер-эго в виде советского лагеря, вновь становится перед проблемой дальнейшего развития.

Та ситуация, которую Шахт описывал применительно немецкого народа в начале ХХ века, никуда не делась. Просто теперь эта ситуация стала ситуацией китайского, индийского народов. А на подходе и народы Африки, экваториальной и субтропической ее частей.

Современный мир в такой ситуации оказывается перед лицом нескольких важных проблем.

Во-первых, усиление борьбы мировых элит на повышение нормы прибыли, либо за счет вовлечения в сферу своего влияния новых территорий (проще говоря, усиление империалистической борьбы).

Во-вторых, усиление борьбы мировых элит с населением собственных стран за люмпенизацию его населения и тут, с одной стороны, усиливается тенденция к консолидации либеральных глобалистов, а, с другой стороны, подъем волны т.н. «нового популизма» — народам не нравится беднеть в угоду интересов своих частновладельческих капиталистических элит.

Происходит транснационализация элит и транснационализация нищеты! Будущий мировой порядок будет определяться тем, насколько мировые элиты и «мировой народ» (то есть, широкие массы, не желающие люмпенизироваться) сумеют договориться и найдут баланс интересов.

Вторая половина ХХ века стала эпохой триумфа англосаксонской системы организации мирового хозяйства, основанного на принципах глобального разделения труда, глобального перераспределения финансовых, людских и прочих ресурсов от «отсталых» стран в пользу «развитых». Надо сказать, что данный порядок оказался победителем в результате «Большой мировой войны», «новой тридцатилетней войны», которая, по мнению, Андрея Фурсова, охватила мир с 1914 по 1945 г.

По большому счету, с крахом сталинской экономики, в эту систему был втянут и Советский Союз, в котором элита была развращена вкусом «больших капиталов» и возможностями «мирового рынка». Постсоветская элита, являющаяся наследницей «развращенной» советской корпоратократии, и в имущественном отношении, и в отношении глобалистских ожиданий, больше склоняется к тому, чтобы стать частью мировой элиты. Естественно, ей ближе и «транснационализация нищеты», нежели социализация (= национализация; = гуманитаризация; = «хрематистизация») хозяйственной жизни общества. Наша элита, выйдя из «шинели» советской функции капитала, решила заняться сугубо субстанциальным вопросом капитализма. Высшим проявлением глобалистских ожиданий и претензий нашей элиты стала концепция либерального империализма, отцом которого явился «демиург» частновладельческого капитализма в России Анатолий Чубайс. Основой либеральной империи, в отличие от империи обычной, лежит не военная сила и принуждение, а привлекательность, образ источника мира и справедливости, прочные экономические связи.

Но Анатолий Чубайс забыл о том, что его теория применительно утверждения принципов внешней политики России изначально исходит из ложных посылок. Самая главная ложность заключается в том, что в мире уже давно идет война либеральных империй: США и Китая. Борьба эта разгорелась как раз в 2000-е гг., когда США и его западноевропейские партнеры исчерпали ресурсы для роста за счет обирания постсоветского пространства и вступили в очередной кризис, который безуспешно пытались разрешить главные североатлантические «ястребы» Джордж Буш и Тони Блэр в ходе «миротворческих акций» в Афганистане, Ираке. Ни Бараку Обаме, ни Гордону Брауну, ни Дэвиду Кэмерону также не удалось разрешить проблему источников дальнейшего роста. Либеральный порядок уперся в проблему экономического роста экономики, которая перестала кормить сами «свободоносные» народы США и Соединенного Королевства. Кризис либерального порядка вполне четко отразил Фрэнсис Фукуяма, тот самый Фукуяма, который еще в 1989 г. писал о «конце истории» и испытывал крайнюю степень оптимизма в отношении либерального порядка. А уже в марте 2006 г. выходит его книга «Америка на распутье», в котором американский ученый озадачивается уже не вопросом распространения либерального порядка в мире, а вопросами того, как защитить американские интересы в мире.

Ревизионизм Фукуямы и консерватизм Чубайса: либерализм — товар «на экспорт»?

По большому счету, в 2006 г. именно Фрэнсис Фукуяма предсказал приход правых в западную политику. В своем интервью Джорджу Итону в октябре 2018 г. Фукуяма заявил следующее: «На данном этапе мне кажется, что некоторые вещи, о которых говорил Карл Маркс, оказываются правдой. Он говорил о кризисе перепроизводства... о том, что рабочие обнищают, а спрос будет недостаточным» (в журнале «New Statesman»)

Учитывая то, что разница между рождением концепции «либерального империализма» Анатолия Чубайса и алармистскими заявлениями Фрнэсиса Фукуямы составляет около двух лет, остается удивляться проницательности апологета американского либерализма и доктринированности проводника этого самого либерализма в России. Хотя, быть может это как раз все и объясняет? Может быть, либерализм хорош как экспортный продукт, а не как продукт для внутреннего употребления. Ведь, еще и Яльмар Шахт, и другой немецкий экономист Вернер Дайтц, автор термина «евросоциализм» были категорически против свободной торговли, которая лишает рабочих мест немцев! У нас же установка была прямо противоположная установке немецкого либерала: кто безработный — тот не вписался в рынок! Вот и получается так: что хорошо рабочему в Америке, то плохо рабочему в России.

Пожалуй, сознание именно этого фактора и отвратило значительные массы американского и западноевропейского населения от либеральных идей, а не «российская пропаганда», как то пытаются представить современные пропагандисты либерализма на Западе и у нас в России.

Хотя бы по этой причине, ожидания части российской элиты на привлекательность «либерального империализма» в российском исполнении в самом лучшем случае обречены на крах. Не стоит повторять ошибки неоконсерваторов из США и Западной Европы. Во-первых, если даже крах своих ожиданий терпят заматеревшие в продвижении либеральных идей англичане и американцы, то уж куда нам соваться с идеями, которые даже близко не соответствуют внутриполитическому содержанию России? Во-вторых, «либеральный империализм» глубоко противоречит интересам трудовой занятости, повышению уровня жизни в самой России. А между тем, это является целью национальных проектов. Если же пытаться отказаться от поставленных задач, то сама российская государственность при последовательной реализации «либерального сценария» оказывается под вопросом: какой смысл беднеющему народонаселению страны поддерживать государство, проводящее такую политику? Либеральный империализм во внутреннем применении ведет только к одному: сомализации страны.

От либеральной экономики к экономике Аристотеля[1]: российская альтернатива будущего

Тут мы подходим к ответам на три важнейших вопроса.

Первый. Если выбирать из четырех сценариев будущего мирового порядка, предлагаемых Иваном Тимофеевым, то какой из них более всего соответствует интересам России?

Второй. Какое место Россия может занять в новом порядке?

Третий. Какой Россия может занять место в новом порядке?

Реализация доктрины «либерального империализма» в отношении России, так или иначе, ведет к распаду российской государственности. Даже если Россия сохранится как территориальное образование, то либеральный порядок приведет к транснационализации ее элиты, что, в конечном счете, ведет к потере политической субъектности и во внутренней жизни, и во внешней. Россия превратится в подобие нынешней Украины, в которой под видом антикоррупционной борьбы будет полностью зачищен крупный национальный капитал, бюрократия, силовые структуры и национально ориентированная интеллигенция. Тут помощниками транснационального капитала будут и космополитически настроенный плебс крупных мегаполисов, и националистически настроенные когорты населения в этнических регионах страны и уголовный элемент, который получит безмерные возможности для разворовывания того, что не представляет интерес международного капиталу.

Естественно, в такой ситуации говорить о том, что Россия будет играть мало-мальски важную роль в глобальном развитии вообще не приходится! Кроме того, состояние территорий страны будет напрямую зависеть от решений, принятых вне страны и вне народа. Будет потерян всякий народный суверенитет.

Наша элита может забыть о любом «империализме», так любой ее «империализм», любое стремление играть существенную роль в присвоении мировой прибавочной стоимости в цепочках ее производства, будет сведено на нет! О «Газпроме», «Роснефти», «Лукойле», «Аэрофлоте» и так далее можно будет забыть. Место россиян будет в стартапах. Не более того.

Соответственно, для того, чтобы занять существенное место в новом мировом порядке, наша элита должна консолидироваться сама, очиститься от деструктивных элементов, которые играют дестабилизирующую роль и консолидировать вокруг себя народ.

В свою же очередь, консолидация народа вокруг элиты требует одного: чтобы народ чувствовал народный характер этой самой элиты. Народ должен ощущать заботу элиты о себе. Разумеется, это невозможно реализовать вне поступательного повышения уровня жизни, развития институтов гражданского участия, развития механизмов «социальной мобильности».

Повышение уровня жизни населения невозможно без реализации всесторонней программы развития национальной промышленности, интеллектуальной сферы, информационных технологий, так как именно в этих сферах в современном мире и создается большая часть рабочих мест. Таким образом, одной из движущих сил общественной модернизации является идеология не просто технологической трансформации, а новой индустриализации в соответствии с научно-технологическим укладом ведущих стран мира, основная цель которой — формирование социально ориентированной экономики.

Наша задача в XXI веке — обеспечить достойный жизненный уровень современного человека и обустроить неизмеримые пространства России. Наш опыт, наше стремление, наши ценности, наши результаты и должны стать основой «мягкого» российского империализма. Будут результаты, осязаемые и обозреваемые всеми народами мира — будет иметь мировое значение и наша элита, и наше хозяйство, и слово русское будет в числе ведущих в мире!

03.08.2019, г. Одесса, Украина.

[1] Другое наименование — хрематистика. Роль экономики Аристотель видел в удовлетворении насущных потребностей и в создании средств, необходимых для поддержания хозяйства.