Затянувшееся соперничество на постсоветском пространстве

Подходит к концу очередной год, а значит, наступило время подвести итоги. Несмотря на то, что сотрудничество России и Европейского союза (ЕС) длится уже более двадцати лет (с момента подписания в 1994 г. Соглашения о Партнерстве и Сотрудничестве, СПС[1]), взаимоотношения между партнерами на данном этапе претерпевают определенно самый худший этап за все время. Необоснованно высокий уровень соперничества между Россией и ЕС на постсоветском пространстве стал тем самым гордиевым узлом, разрубить который придется теперь с неимоверной политической волей. В рамках данной публикации попробуем проанализировать основную содержательную линию сложившейся ситуации.

Как все начиналось

В декабре 1997 г. вступает в силу подписанное тремя годами ранее СПС, заложившее основу нормативно-правого сотрудничества России и ЕС. Первоначально договор был подписан на 10 лет, с 2007 г. его действие ежегодно продлевается в силу неспособности сторон выработать на основе взаимного компромисса новое соглашение, отвечающее требованиям настоящего времени. Тем не менее, прежний договор охватил большое количество сфер для развития сотрудничества сторон, а также придал взаимоотношениям России и ЕС постоянный характер - форму регулярных консультаций представителей (на президентском и парламентском уровнях).

 

Дальнейший диалог развивался в форме ежегодных саммитов Россия – ЕС. В 1999 г. ЕС принимает Общую Стратегию в отношении России^[2], спустя год уже РФ разрабатывает подобный документ – Среднесрочную стратегию на период 2000-2010 гг. Следующим важным этапом стало принятие в мае 2003 г. (вступившее в силу в 2004 г.) на очередном саммите Россия-ЕС (Санкт-Петербург) Соглашения о создании четырех общих пространств^[3] в рамках СПС, а именно:

• общее экономическое пространство, в качестве масштабной цели было заявлено о стремлении создать интегрированный рынок двух партнеров;
• общее пространство свободы, безопасности и правосудия;
• общее пространство внешней безопасности;
• общее пространство для научных исследований и образования, включая культурное сотрудничество.

Стоит отметить, что ЕС через принятие нормативных документов, закладывающих основу взаимоотношений с Россией, всячески старался способствовать так называемой европеизации партнера. Иными словами, ЕС через процесс распространения и институционализации присущих самому себе правил, норм, методу осуществления политической власти стремился, в конечном счете, видеть Россию как надежного, стабильного, а главное предсказуемого внешнеполитического партнера. Однако позиция России по данному вопросу была и остается далекой от той, которую ожидал встретить Евросоюз.

 

С образованием Содружества Независимых Государств (СНГ) ЕС принял программу, в рамках которой Евросоюз предоставлял финансовую помощь странам постсоветского пространства для форсированных экономических реформ в связи с начавшимися там процессами перехода от планово-административной экономики к методу рыночного регулирования. В рамках данной программы (ТАСИС, TACIS) именно Россия получила наибольший объем финансирования – с 1991 г. в 58 российских регионах было осуществлено более 1500 проект на общую сумму свыше 2,7 миллиардов евро.[4]

 

С другими государствами постсоветского пространства взаимоотношения строились по аналогичной схеме– принятие СПС было документом, закладывающим фундамент для взаимного диалога сторон. Однако, пожалуй, ни к кому из стран бывшего Советского Союза, кроме России, ЕС не вырабатывал исключительно индивидуальной программной политики. Страны были объединены в группы по географическому признаку для выработки коллективного подхода. Так, в отношении стран Центральной Азии политика ЕС определяется контекстом программной стратегии[5], принятой в 2007 г. Дополняя принятые СПС отдельно с каждым участником, Стратегия предполагает реализацию программ инвестирования Евросоюзом различных региональных проектов.

 

Таким образом, с самого момента установления официальных контактов с ЕС в 1990-х гг. Россия стремилась позиционировать себя, прежде всего, как равного партнера. Приветствуя расширение сотрудничества с Евросоюзом и провозглашая «стратегическое партнерство» в программном документе 1999 г.^[6], Россия признала только формат двустороннего взаимодействия. Тем самым Россия отклонила возможность «ассоциации» с ЕС, позиционируя себя как «мировую державу, расположенную на двух континентах»^[7], поскольку для российской стороны неприемлемо слепое следование принципам и ценностям Евросоюза, а также согласие с его стремлением содействовать трансформации внутриполитического режима РФ.

 

В результате, несмотря на первоначальную обоюдную готовность сотрудничать по широкому кругу вопросов, в дальнейшем степень интенсификации политического диалога сторон постепенно снижалась – Россия, отказываясь себя признавать «младшим партнером» ЕС, пыталась установить границы дозволенного проникновения европейских норм и практик. Возрастающий уровень недопонимания, способствовавший постепенному дистанцированию сторон, активно дополнялся все менее дружелюбной риторикой по отношению друг к другу. Поляризация мнений России и ЕС относительно того, как должен строиться внутриполитический процесс вылилась и в формирование различных внешнеполитических стратегий. Несмотря на то, что стороны объективно необходимы друг для друга, каких-либо существенных качественных  трансформаций со знаком плюс наблюдать не приходится.

Переломные моменты

Наблюдая за хронологией взаимоотношений ЕС и России, можно выделить, по крайней мере, два важных события в развитии самого Евросоюза, последствия которых оказали существенное и скорее негативное влияние на развитие двусторонних отношений.

 

Первым таким событием стало присоединение в 2004 г. к ЕС стран Центральной и Восточной Европы, стран Прибалтики. В данном случае расширение ЕС было воспринято Россией достаточно сдержанно, хотя, безусловно, российская сторона осознавала теперь появление ряда трудностей в осуществлении внешнеторговых операций с неприсоединившимися ранее странами. Так, после вступления в ЕС российский импорт теперь облагался пошлинами по ставкам Общего внешнего тарифа ЕС (в т.ч. и на природный газ); новым членам необходимо было  отменить все квоты на импорт, в т.ч. из России (это коснулось, прежде всего, товаров российской тяжелой промышленности) и принять положения антидемпинговой политики Евросоюза; ярко проявились трудности в связи с различиями технических стандартов (так, построенные блоки АЭС в ЦВЕ и странах Прибалтики по советским/российским стандартам по правилам ЕС подлежали остановке или существенной модернизации); присоединение стран ЦВЕ и Прибалтики к энергетической политике ЕС означало заметную либерализацию рынка топлива и снижение зависимости от российского импорта минерального сырья (поставки из одного источники не должны были превышать 30%). Негативную реакцию России также могло вызвать расширение Шенгенской зоны и происшедшее почти одновременно с этим вступление некоторых тех же самых стран в НАТО. Напряжение подогревалось ярко выраженным негативным отношением стран Прибалтики к России (ущемление прав русскоязычного населения, обвинение в насильственном присоединении к Советскому союзу, заявления о возможной военной угрозе от России[8]).

 

Вторым вызовом отношений ЕС и России стало принятие в рамках Европейской политики соседства (ЕПС) в 2009 г. в Праге[9] декларации о создании Восточного партнерства для более тесного политико-экономического сотрудничества с Арменией, Азербайджаном, Беларусью, Грузией, Молдовой и Украиной. Формируемый одновременно Таможенный союз, в котором Россия ожидала увидеть в качестве участника Украину, прежде всего, стал вовсе не дополняющей возможностью вышеназванных стран для развития внешнеторговых связей, а, наоборот, альтернативой инициативе ЕС. Учитывая политическую составляющую обоих проектов, стоит отметить, что выбор стран должен быть однозначным, несмотря на то, что формально провозглашалась совместимость двух проектов. Исход противостояния сторон на примере Украины, к сожалению, хорошо известен. Однако по-прежнему неизбежно напрашивается вопрос – чем обусловлено соперничество ЕС и России на постсоветском пространстве?

 

Попробуем выделить кратко основные моменты.

 

Различные ценности, нормы, правила, типы политических культур. Наиболее отчетливо это проявляется в разности подходов осуществления политической власти и формировании политического процесса. ЕС высказывает свои сомнения относительно честности и прозрачности избирательного процесса в России, независимости ветвей власти. В свою очередь, Россия никоим образом не приемлет новшества европейских государств касательно традиционного понятия семьи, подходов к воспитанию детей и т.д.

 

Предписывающий характер политики европеизации. Под политикой европеизации стоит понимать процесс возникновения, распространения и институционализации формальных и неформальных правил, процедур, политических парадигм и стилей, разделяемых убеждений и норм, которые сначала определяются и консолидируются на уровне политического процесса ЕС, а затем инкорпорируются в политику на национальном уровне.[10] При помощи инструментов данного механизма ЕС на самом деле занимает достаточно жесткую позицию, согласно которой партнер должен либо принять предлагаемые нормы (пусть и не весь их спектр), либо процесс «сближения» будет происходить с видимыми препятствиями. Российская позиция по данному вопросу была уже обозначена ранее.

 

Негативное отношение некоторых стран - членов ЕС по отношению к России. Прежде всего, речь идет о странах Прибалтики, Польше, с которыми у России наиболее сложные взаимоотношения на современном этапе. Отсутствие конструктивного диалога между политическими элитами обеих сторон не способствует выработке более рациональной и прагматичной политики и видения относительно перспектив будущего взаимодействия.

 

Позиция самих государств постсоветского пространства. Речь идет о «торге» ряда государств бывшего Советского союза (кто предложит более выгодные условия – Россия или Евросоюз), либо открыто выраженной воинственной риторике по отношению к российскому руководству (в частности, речь идет о предыдущей администрации Грузии и нынешнем правительстве Украины, которые, в силу своих личных антипатий, пытались (и пытаются) «подлить масла в огонь»).

 

В целом, несмотря на вышеназванные факторы, наиболее очевидным препятствием взаимовыгодному сотрудничеству России и ЕС считаем столкновение экономических, политических интересов сторон, а также неспособность политических элит договориться о возможном «разделении обязанностей», сотрудничая с государствами постсоветского пространства.

 

ЕС, поставив амбициозную цель превращения своей экономики в наиболее конкурентоспособную к 2020 г., объективно нуждается в таком выгодном рынке сбыта, каким выступают экономики стран бывшего Советского союза. Более того, Евросоюз заинтересован в появлении дружественных (лояльных) себе режимов с «понятной» политико-правовой системой. Россия, в свою очередь, считает страны постсоветского пространства зоной своего влияния в силу многолетнего опыта «сожительства» в рамках СССР, где именно российское государство выступало донором экономического развития остальных республик. На данный момент, как в рамках евразийской интеграции, так и в целом России объективно нужны союзники и партнеры. Все это дополняется значительно возросшим за последние годы уровнем недоверия и недопонимания, а здесь уже работает хорошо известный принцип, высказанный однажды Г. Киссинджером, - когда одно государство рассматривает внутренние представления о справедливости, существующие в другом суверенном государстве как угрозу для своего выживания, почвы для переговоров не существует.

Что будет дальше

В этой связи, каким мы видим будущее отношений России и ЕС? Безусловно, по правилу, необходимо выделить позитивный и негативный сценарии. В первом случае это будет означать, что стороны смогли преодолеть собственные мотивы и прийти к компромиссу относительно участия на постсоветском пространстве, а также всерьез задумались о сближении интеграционных проектов (европейской и евразийской интеграции) для построения в долгосрочной перспективе единого правового поля и пространства для развития человеческого потенциала. Однако на данный момент подобные ожидания выглядят, мягко говоря, наивно. 

 

Вместо этого стоит предвидеть, по всей видимости, в кратко- и среднесрочной перспективе сохранения статуса-кво не свидетельствующими о какой-либо тенденции изменениями в лучшую или худшую сторону в зависимости от области сотрудничества. Так, во внешней политике стороны, скорее всего, смогут выработать схожие позиции и выступать едино по тем или иным вопросам глобальной политики. Однако, касаясь вновь вопроса обеспечения прав человека, здесь вряд ли можно говорить о скором консенсусе сторон.

 

В качестве заключения хотелось бы отметить интересный факт – человечество настолько продвинулось в своем развитии, покоряя космос, создавая новые технологии, преодолевая тяжелые болезни. Но при этом самым сложным по-прежнему остается невозможность порой людей услышать друг друга и попытаться понять. Что ждет Россию и ЕС? Этот ответ стоит связывать не столько с обстоятельствами и нынешней средой, сколько с людьми, имеющими непосредственно ресурсы для изменения сложившейся ситуации.