До конца нынешнего года планируется визит Президента России Владимира Путина в Индию, в рамках формата регулярных встреч на высшем уровне. Между тем, региональный контекст Южной Азии меняется. После поспешного ухода США из Афганистана, геополитическая конфигурация в регионе сталкивается с новыми вызовами и потенциально драматическими изменениями.

Запрещенное в России движение «Талибан» установило контроль фактически над всей территорией Афганистана. На днях, исламисты сформировали правительство, в которое вошли только лидеры движения. Наращивает свое присутствие в стране и запрещенная в России группировка ИГ. Наконец, как напоминает российский МИД, «еще одним результатом военного присутствия США и НАТО стал 20-кратный рост объемов производства наркотиков…».

Пока что, запрещенный в России «Талибан» добился наибольших успехов на поле боя. Способны ли муллы построить в Афганистане полноценное государство, этот вопрос остается открытым. До ухода войск западной коалиции, запрещенные в РФ талибы контролировали преимущественно сельские районы страны. Теперь они захватили все крупные города, население которых предыдущие двадцать лет выступало главной опорой прежних официальных властей. Наконец, запрещенный в России талибан уже более двадцати лет находится под жесткими санкциями СБ ООН.

Международное сообщество, включая Россию, выступает за формирование «инклюзивного руководства» Афганистана. При этом не следует забывать, что в ходе формальных переговоров между запрещенными в РФ талибами и прежним правительством, за полгода «не удалось утвердить даже повестку». И сегодня многие сторонники радикалов не приемлют саму идею переговоров с представителями или союзниками бывших властей Кабуле, которых считают «марионетками» американцев.

По мнению российских экспертов, текущий расклад сил в Афганистане, как и общий региональный геополитический контекст, едва ли позволяют говорить о перспективах стабилизации ситуации в стране даже после полного вывода американских и западных войск. Более вероятен возврат к хаосу и внутреннему противостоянию 1990-х. Хотя бы «относительная стабильность» в Афганистане, по мнению реалистов, «возможна исключительно при наличии прочной президентской или королевской власти».[i]

Однако и нынешняя смена власти в Кабуле, уже в силу географического положения Афганистана, становится важным элементом сложносочиненного «паззла» региональных отношений. Ситуацию определяют, прежде всего, нарастающее соперничество во всей Большой Азии крупнейших держав региона, а также их усилия по выстраиванию коалиций с игроками среднего уровня.

Среди последних, Пакистан может оказаться одним из ключевых выгодоприобретателей происходящего в Афганистане и вдоль его границ. К Исламабаду апеллируют и Вашингтон, и Москва, и Пекин, и Тегеран. Пытается сохранить каналы связи и Нью-Дели. Пакистан способен сыграть важную роль в динамике регионального геополитического расклада сил, оказать существенное влияние на реализацию долгосрочных планов мировых и региональных держав.

Стратегические интересы самого Исламабада в Афганистане остаются неизменными: недопущение консолидации и стабилизации соседней страны под началом какой-либо внешней силы. А также максимальное ослабление индийского влияния. На заре появления запрещенного в России Талибана, Пакистан называли его создателем и ближайшим союзником. В дальнейшем, отношения сторон приобретали всё более противоречивый характер. Пакистанская армия регулярно вела ожесточенные бои с ответвлением Талибан на своей территории. Пакистанский Вазиристан остается очагом пуштунского сеператизма и поддержки талибов. Исторически, между двумя странами не урегулирован вопрос границы.

Тем не менее, в ходе подавления талибами (запрещены в РФ) остававшихся очагов сопротивления, «многочисленные источники утверждают», что с воздуха талибов поддерживали пакистанские ВВС, а в их рядах сражались бойцы пакистанского спецназа, указывает известный специалист по региону Аркадий Дубнов. Такое развитие событий не вызывает удивления, поскольку, избранный Америкой курс на ускоренный вывод войск объективно подталкивал Пакистан к более решительным действиям в соседней стране. Более чем двусмысленная политика Исламабада привела к росту напряжения в двусторонних отношениях. Вашингтон лишил пакистанцев финансовой и военной помощи, что еще больше укрепило тех представителей местной элиты, которые выступает за дальнейшее развитие стратегических связей с КНР. А также наиболее последовательных сторонников сохранения конфронтации с Индией.

Нью-Дели, за годы пребывания на территории Афганистана войск западной коалиции, существенно укрепил свои позиции в этой стране. Объем индийской помощи прежним властям в Кабуле являлся вторым, после США. Первоочередная цель Нью-Дели на афганском направлении - не допустить укрепления позиций Исламабада. А также противодействовать появлению на территории Афганистана очагов поддержки мусульманских радикалов в Кашмире. В начале сентября, ряд представителей талибов открыто выразили поддержку кашмирским сепаратистам.

Кроме того, с индийской точки зрения, афганская проблема «является ключом, открывающим доступ к стратегическим ресурсам Центральной Азии и путь к рынкам». Экономические коридоры через территорию Пакистана -прямые конкуренты для транспортных коридоров под эгидой СААРК (Южно-Азиатская ассоциация регионального сотрудничества), которые продвигает Индия. Активную роль в их развитии принимают стратегические соперники Нью-Дели.

Исламабад также реализует долгосрочный План развития «Пакистан 2025: одна нация – одно видение», активное строительство в рамках которого авто- и железнодорожной инфраструктуры, а также порта Гвадар, позволило бы Пакистану претендовать на роль «транспортного и торгового транзитера» для стран ШОС. Афганистан имеет в ШОС статус государства-наблюдателя. Россия и другие ведущие члены ШОС при прежнем руководстве в Кабуле заложили предпосылки «экономического развития для афганского государства». Поступательно развивалось взаимодействие, в том числе, военное, между Кабулом и рядом крупнейших государств-членов ШОС.[ii]

В середине апреля, министр иностранных дел Индии сделал аккуратный реверанс в сторону Исламабада, «намекая, что ради общего дела можно закрыть глаза на некоторые непреодолимые противоречия».[iii] Вместе с тем, среди всех стран, граничащих с Афганистаном, Нью-Дели занял едва ли не самую жесткую позицию в отношении талибов (запрещены в РФ). В начале сентября, Индия поддержала проект резолюции, подготовленной США, Великобританией и Францией, содержавший жесткие требования в отношении талибов.

Наибольшее беспокойство соседей Афганистана вызывает угроза укрепления исламизма и его распространения на север, восток или юг. Иное дело, если Афганистан двинется в сторону превращения в буферную территорию, отделяющую «зоны влияния/ответственности сильных игроков» и снижающую, таким образом, «риск их столкновения». Другие вероятные направления геополитической эволюции страны – возвращение к роли арены «традиционного соперничества великих держав». Либо усиление самостоятельности, пусть и под радикальными лозунгами, вплоть до обретения положения «ещё одной грани полицентричного мира…».[iv]

Смена власти и общая динамика ситуации в Афганистане неизбежно отразится «на позициях Китая в Пакистане и Южной Азии вообще». Уход войск западной коалиции приведет и к кардинальному пересмотру ряда положений в стратегии Индии. Развитие обстановки на этих направлениях «не менее важно, чем непосредственные тактические сюжеты, которыми все сейчас озабочены.»[v]

К примеру, Индия, которая в последние двадцать лет сталкивается с нарастающими вызовами стратегического характера, в рамках политики балансирования, динамично и последовательно расширяет почву для сближение с ведущими западными странами, в первую очередь, с США. В ходе предвыборной кампании, Байден посылал Нью-Дели противоречивые сигналы. Весьма жестко критиковал внутреннюю политику Индии. В первую очередь, ликвидацию автономии Кашмира, которую осудили, в свое время, в Исламабаде и Пекине. С другой стороны, Байден назвал Индию «естественным партнером» США и пообещал, в случае избрания, сделать политику дальнейшего развития двусторонних отношений одним из важнейших приоритетов.

Вместе с тем, большинство нынешних форматов индийско-американского сотрудничества тяготеют к решению задач военно-стратегического характера. А экономические связи по-прежнему полны противоречий. Индии нельзя также сбрасывать со счетов возможность быстрого разворота политики США в отношении Пакистана на 180 градусов. В последние годы, Пакистан, Афганистан и Индия получают из Вашингтона импульсы в стиле политики «кнута и пряника», в разных пропорциях для каждой из сторон. В прошлом, контрагенты Америки уже не раз становились заложниками подобной линии. Руководству всех стран региона необходимо понимать, что для США они в первую очередь выступают в роли «фигур», которые должны всемерно ослаблять друг друга.

Существует точка зрения, что изменения в Афганистане станут ещё одним фактором, влияющим на взаимоотношения Индии и России. Что обеим странам приходится адаптироваться «к меняющейся динамике в их отношениях» с другими ведущими державами, активно действующими в Азии. «И эта новая геополитическая динамика сильно отличается от той политики великих держав, которая когда-то в прошлом сблизила Индию и Россию.»[vi]

Между тем, российско-индийские отношения развиваются поступательно. 24 августа состоялся телефонный разговор Владимира Путина и Нарендры Моди, в ходе которого Москва и Нью-Дели подтвердили, что разделяют озабоченность развитием ситуации в Афганистане. 8 сентября Секретарь Совета безопасности Николай Патрушев был принят премьер-министром Индии. По сообщению РИА «Новости», «состоялся обмен мнениями по военно-политической и социально-экономической обстановке в Афганистане». Были рассмотрены и «перспективы российско-индийского сотрудничества для запуска процесса мирного урегулирования на основе межафганского диалога».

9 сентября, Владимир Путин, в ходе онлайн саммита БРИКС, подчеркнул заинтересованность Москвы в развитии Афганистана в стабильное государство, безопасное как для своих граждан, так и для соседних стран.[vii]

Представители запрещенного в России «Талибан» делают все новые заявления о своем твердом намерении сконцентрироваться исключительно на внутреннем развитии Афганистана. Тем не менее, искренность обещаний отказаться от внешней экспансии, как и способность их выполнить, вызывает сомнения у многих наблюдателей. В случае провала попыток быстрой стабилизации внутренней ситуации, новые афганские власти вполне могут решить, что экспорт радикализма является наилучшим способом как канализировать недовольство населения, так и приглушить существующие разногласия между полевыми командирами.

Если же новые власти в Кабуле сумеют продемонстрировать значительную самостоятельность в проведении как внутренней, так и внешней политики, соседним странам – для успешного продвижения своих интересов, придется, по всей видимости, «лавировать…, полагаясь на весь спектр искусства дипломатии». В обозримом будущем, не приходится ожидать, что Афганистан перестанет быть регионом стратегического соперничества заинтересованных держав. Даже несмотря на отдельные эпизоды их тактического сотрудничества.

Впервые опубликовано на: https://interaffairs.ru/news/show/31673

clear="all" />