Блог Научного Студенческого Общества МГИМО

Почему арабские армии всегда проигрывают?

3 августа 2020
Распечатать
Авторы:
А.Седелев – студент 4-го курса МГИМО МИД России, председатель Ближневосточного клуба МГИМО;
Д.Иормарк – студент 2-го курса факультета социальных наук Карлова университета (Прага)

В начале 2019 г. была опубликована новая книга американского политолога и военного эксперта Кеннета Поллака «Армии песка: прошлое, настоящее и будущее эффективности арабских армий» («Armies of Sand: The Past, Present, and Future of Arab Military Effectiveness»). Эта работа стала очередной в серии книг Поллака об армиях арабских стран1.

В англоязычном научном сообществе работа вызвала множество положительных откликов. Действительно, К.Поллак смог найти ответ на ранее, казалось бы, неразрешимый вопрос: почему армии арабских стран после Второй мировой войны не смогли выиграть ни одной войны (против неарабских стран), даже если обладали значительным преимуществом в технике, вооружении, численности войск. В данной рецензии мы приведем описание концепции К.Поллака, а также предложим несколько способов ее расширения.

Используя кейс-метод К.Поллак, последовательно рассматривает четыре ранее выдвигавшиеся в литературе версии о причинах низкой боевой эффективности армий арабских стран. К каждой из гипотез он подбирает наиболее репрезентативные примеры в Арабском мире, призванные доказать или опровергнуть ее. Для лучшего обоснования выводов автор также рассматривает насколько эффективны были армии неарабских стран, предположительно сталкивавшиеся с теми же проблемами.

Фото: infoglitz.com

Арабские армии и советская военная доктрина

Одной из распространенных в англоязычной литературе гипотез относительно причин низкой боевой эффективности арабских армий является использование ими советской военной доктрины. Практически сразу К.Поллак отбрасывает эту версию, указывая, что, во-первых, далеко не все арабские армии, имевшие опыт неудачных боевых действий, использовали советские военные методы (например, армия Иордании в Шестидневной войне, армия Египта в боевых действиях 1991 г. против Ирака). Во-вторых, даже в случае если армии арабских стран и пытались ее применять (Египет и Сирия в Войне Судного дня, Ливия в Чадско-ливийском конфликте, Сирия в ходе интервенции в Ливан), основные положения советской доктрины слабо реализовывались на практике. Наконец, армии неарабских стран, также опиравшиеся на советские методы ведения войны (армия КНДР в Корейской войне, армия Кубы в войне за Огаден и войне в Анголе), были довольно успешны.

Арабские армии и политизация

Второй версией, анализируемой в книге, является политизация армий. Как отмечает автор, политизация может реализовываться в трех вариантах: участие армии в политике, включая военные перевороты («преторианство»); чрезмерное участие гражданского руководства страны в управлении армией («комиссарианизм»); использование армии не для борьбы против внешней угрозы, а для обеспечения стабильности режима внутри страны, когда цель армии - борьба с внутренними угрозами («дворцовая стража»). При этом форма политизации может со временем изменяться: так, после военного переворота новое руководство страны расставляет на ключевые посты в армии лояльных ему офицеров. К.Поллак считает, что в научной литературе влияние политизации преувеличено: данное явление затрагивает в основном высшие эшелоны командования. В то же время, по мнению исследователя, ключевые проблемы арабских армий сосредоточены на тактическом уровне, а именно в действиях младших офицеров: отсутствие инициативы, изобретательности; действие строго в рамках приказа даже в случае, если обстоятельства на поле боя кардинально изменились; передача командованию ложной информации о несуществующих успехах подразделений; бездействие полевой разведки. К.Поллак указывает, что другие политизированные армии, такие, как например, армия Южного Вьетнама в Войне во Вьетнаме и армия Аргентины в Фолклендской войне, не имели тех же проблем, что и армии арабских стран.

Арабские армии и низкий уровень развития

Третьей гипотезой, анализируемой автором, является низкий уровень развития арабских стран. Низкий уровень социально-экономического развития связан в первую очередь с неграмотностью населения (то есть большинство военнослужащих не может понять письменные приказы, прочитать устав, карту, захваченные документы противника), малым опытом взаимодействия с техникой (военнослужащие не понимают принципов работы военной техники и вооружения, из-за чего не могут их правильно применять, хранить, устранять неполадки), другим отношением к времени (в современном общевойсковом бою действия подразделений расписаны с точностью до минут и секунд).

Как отмечает автор, этот фактор сыграл определенную роль, однако решающего влияния на эффективность арабских армий он не оказал. Так, уровень социально-экономического развития Сирии значительно вырос с конца 1940-х гг. до начала 1980-х гг. Однако в ходе Первой арабо-израильской войны 1948-1949 гг. и Ливанской войны 1982 г. сирийская армия страдала, по сути, от одних и тех же проблем, лежавших не в технической сфере, а в области эффективности командования на тактическом уровне.

В то же время, например, племена Чада, использовавшие стрелковое оружие и оборудованные пулеметами пикапы, смогли разгромить армию значительно более экономически развитой Ливии. Китайские добровольцы вели успешные боевые действия против войск ООН в ходе Корейской войны, при том что в то время Китай был одной из наиболее экономически отсталых стран в мире, а войска ООН были представлены в первую очередь ВС США.

Арабские армии и арабская культура

Наконец, четвертой гипотезой, которую рассматривает автор, является арабская культура. В ходе всего повествования К.Поллак несколько раз недвусмысленно дает понять, что именно в ней он видит решающую причину низкой боевой эффективности армий арабских стран. Автор использует термин «культура» «в антропологическом смысле выученных и разделяемых членами общества ценностей и моделей поведения, развитых сообществом (community – прим. авторов) на протяжении его истории2». Культура усваивается в процессе социализации – в первую очередь в семье и в школе. В армии, одном из общественных институтов, она проявляется.

К.Поллак отмечает, что арабская культура - разная в каждой арабской стране, однако, опираясь на работы антропологов и специалистов по арабским странам, а также доклады международных организаций он выделяет черты «доминирующей арабской культуры», свойственной всем арабским обществам. Далеко не все эти черты влияют на военную эффективность (например, гостеприимство), однако есть набор черт, оказывающих значительное влияние:

  • конформизм;
  • большая роль авторитета/вышестоящей фигуры, особенно отца в семье;
  • почтительное отношение к власти и пассивность;
  • лояльность внутренней группе;
  • манипуляция информацией (грех – это всегда публичный грех, он возможен лишь тогда, когда о совершенном знают окружающие);
  • атомизация знания;
  • презрительное отношение к ручному труду

На основе опыта своих многочисленных командировок на Ближний Восток и общения с западными военными инструкторами К. Поллак указывает, что управление армейскими подразделениями и процесс тренировки военнослужащих в арабских армиях строится по схеме, используемой в школе: непререкаемый авторитет учителя, выполнение действий строго в соответствии с инструкцией, зубрежка. Точно так же происходит процесс социализации в семье, где детям необходимо всегда делать то, что говорят старшие, действовать так, как действуют другие, не задавая вопросов. В результате арабские военнослужащие еще со школы несклонны проявлять личную инициативу и действовать в отрыве от прописанных инструкций. В то же время современная война, где обстоятельства меняются очень быстро, требует от командиров тактического уровня именно инициативности и умения самостоятельно принимать решения.

К. Поллак приводит в пример действия египетской армии в ходе Войны Судного дня: египетский генштаб разработал подробные инструкции о том, какое подразделение, что и когда именно делает. На специально построенных макетах военнослужащие доводили до автоматизма определенные действия, выполнение которых от них требовала их роль в плане. В результате в первые дни войны египетская армия смогла успешно форсировать Суэцкий канал и продвинуться на 10-15 километров вглубь Синайского полуострова. Однако через два-три дня после начала боевых действия подробно прописанные инструкции закончились и подразделениям пришлось действовать в условиях постоянно меняющейся обстановки. Таким образом, оправившись от первых ударов, ЦАХАЛ смог переломить ход боевых действий.

Как отмечает автор, именно культура оказывает решающее влияние на эффективность подразделений тактического уровня. Именно в культуре кроется основная проблема армий арабских стран. Влияние различных факторов на военнослужащих различных званий наглядно показано на диаграмме, взятой из книги автора.

Несмотря на всю убедительность аргументов К.Поллака, мы бы хотели указать на некоторые проблемы в аргументации автора.

Проблемы концептуализации и методологии

У авторов рецензии вызывает определенные сомнения то, насколько продуктивным является использованием К. Поллаком понятия «культура» для объяснения причин неэффективности арабских армий. Во-первых, концепт «культуры» весьма ограничен в способности быть операционализированным для последующего использования в количественных исследованиях, что негативно сказывается на количестве научных проблем, которые можно решить с его помощью (а именно то, насколько тот или иной концепт способен послужить отправной точкой для других исследований или концептов определяет его качество). Только исследовательский проект World Value Survey Р.Инглхарта может быть приведен в качестве успешного количественного исследования культур. Однако К. Поллак не пытается интерпретировать данные этого исследования, чтобы провести связь между найденными в нем закономерностями, характерными для арабской культуры и тем, как они проявляются непосредственно в ходе военных действий. Нет также у автора и ссылок на работы Г.Хофстеде, предложившего типологию культурных измерений на основе шести параметров.

Во-вторых, сомнительным является то, что К. Поллак пытается использовать антропологическое понятие («культура»), предназначенное для работы на микроуровне3 для объяснения причин неэффективного функционирования таких крупных структур как социальные институты в нескольких странах. Подобная несоразмерность исследовательского инструмента и задачи ограничивают возможность исследователя к объяснению найденных фактов, что привело к обеднению выводов.

Так, в частности, авторский подход, основанный на культурном редукционизме, не способен объяснить, причины успешных действий НОАК в войне с Гоминьданом, а впоследствии и в Корейской войне. И это при том, что китайская культура была не менее традиционной, чем арабская. Как писал крупный американский политический философ Ф. Фукуяма4 конформизм, пассивность, повиновение авторитетам и страх потери лица были свойственны для китайской культуры не в меньшей степени. Российский востоковед К.В.Асмолов также отмечает эти особенности конфуцианской культуры: строгая иерархичность, где младший должен слушаться старшего, превалирование общества над личностью, построение государства по модели семьи5. Н.В.Морозова отмечает, что «в отличие от Запада, где распространена идея индивидуализма, в Китае очень сильна принадлежность каждого человека к семье, клану»6.

Конечно, коммунистическая идеология повлияла на сознание китайцев, однако при этом, как отмечает российский китаист Д.Е.Мартынов, «все современные доктрины, включая и … маоизм … всецело соответствуют ценностным установкам традиционной китайской государственности, морально-этическим системам7.

Ошибка выжившего

Указанные К.Поллаком черты «доминирующей арабской культуры» во многом схожи с чертами, характеризующими типичное традиционное общество, со свойственной ему патерналистской политической культурой. В этой связи стоит отметить, что конформизм, ориентация на вышестоящее лицо, лояльность своей группе, почтительное отношение к власти свойственны во многом и китайской, корейской, японской культуре, культуре стран Юго-Восточной Азии. Соответственно, указанные автором проблемы на тактическом уровне могут быть свойственны и армиям этих стран.

К.Поллак указывает на успешные действия китайских добровольцев в ходе Корейской войны, однако во многом это может объясняться наличием у них значительного опыта гражданской войны и присутствием советских военных советников (более подробно об этом будет сказано далее).

Оценить эффективность армий Японии, КНДР, РК значительно труднее ввиду отсутствия значительных военных конфликтов с участием этих стран после Второй мировой войны (за исключением Корейской войны). Опыт применения армий стран Юго-Восточной Азии сводится в основном к ведению асимметричной войны против сепаратистских движений, что также не позволяет справедливо оценить их эффективность.

В данном случае мы приходим к заключению о наличии в научном сообществе так называемой «ошибки выжившего» - логической ошибке при анализе данных, заключающейся в том, что исследователь ищет общие черты лишь среди группы объектов, по которым существует много данных («выжившие»), и упускает из вида другую группу объектов, по которой данных значительно меньше либо не существует.

Таким образом, возможно, проблема арабских армий заключается не в том, что они «арабские», а в том, что общество с традиционными чертами не приспособлено к ведению модерной войны? Проблемы на тактическом уровне могут присутствовать и в филиппинской армии, безуспешно пытающейся подавить восстание радикальных группировок на юге страны; и в армии Таиланда, Индонезии, борющимися с сепаратистскими движениями. Авторы рецензии не могут точно ответить на поставленный вопрос и лишь предлагают его в качестве области дальнейших исследований.

Таким образом, если бы во второй половине XX в. На Ближнем Востоке не было такого числа войн, и их исход не был бы так печален для армий арабских стран, возможно, проблеме их эффективности не уделялось такое внимание в научном сообществе. Равным образом этого бы не произошло, если бы в Арабском мире был вечный мир, а основные и, что не менее важно, часто освещаемые в СМИ войны велись бы в другом регионе с такими же неэффективными армиями. Тогда про армии арабских стран никто бы не знал, а плохими считались армии какого-либо другого региона.

Естественный отбор, институты и социальная структура

Как было указано выше, исследовательская оптика К. Поллака нуждается в дополнении, в первую очередь со стороны макротеорий. Мы считаем, что в качестве дополнительной объясняющей модели здесь будет уместно задействовать военно-налоговую теорию государства и права американского исторического социолога Ч. Тилли, которую он изложил в своей работе «Принуждение, капитал и европейское государства. 990-1992». В ней он задается вопросом о том, почему из огромного многообразия форм политической жизни средневековой Европы к 1992 году осталась только одна: национальное государство. Для ответа на этот вопрос он разрабатывает модель, где различные политические образования борются за выживание и процветание. В их распоряжении есть два взаимно конвертируемых ресурса: капитал и принуждение, которые они аккумулируют на своей территории и стремятся сконцентрировать в своих руках.

Деятельность государств по Тилли сводится к двум модусам: война и подготовка к войне. По результатам войн выяснилось, какие государства были способны более эффективно собирать капитал, конвертировать его в принуждение и эффективно использовать последнее. По итогам мирного же времени становилось понятно, какие государства были способны конвертировать принуждение (которое помогало получать территории, контрибуции, налоговые льготы для торговли и т.д.) в капитал, который использовался для последующей конвертации в принуждение. В течение этого процесса наиболее эффективные стратегии, тактики, практики, законы и институты получали распространение и институционализировались, в то время как наименее эффективные вытеснялись. Аналогичное правило распространялось и на государства: наиболее успешные получали новые территории, в то время как наименее успешные их теряли (наиболее известным примером нововременного failed state, пожалуй, может послужить Польша XVIII века). Таким образом все европейские государства (равно как и стратегии, тактики, практики, законы и институты) на этапе их формирования испытывали существенное давление естественного отбора. В результате отбора сформировались национальные государства с рационализированным бюрократическим аппаратом и гражданским контролем над армией.

Как было отмечено, основным критерием для выявления эффективности формирующихся европейских государств была война (и подготовка к ней), в результате которой оно могло исчезнуть (как по причине проигрыша, так и из-за перенапряжения сил, что, например, произошло с Богемией). Однако условия формирования и развития (модернизации) европейских государств коренным образом отличаются от условий формирования, функционирования и модернизации арабских государств. Все они развивались в эпоху со значительно меньшей интенсивностью военных конфликтов. Согласно Уставу ООН, подписанному в 1945 г., государства должны воздерживаться от силы и угрозы силой и разрешать споры мирными средствами. Кроме того, в Уставе была обозначен принцип «суверенного равенства государств». Таким образом, сама послевоенная система закрепила государствоцентричную модель международных отношений, при которой в случае, если государство стало членом ООН, – оно не может перестать существовать, как это могло произойти в Европе Нового времени. Таким образом, арабские страны, получая независимость от колонизаторов и становясь членами ООН, фактически гарантировали себе сохранение государственности и относительную стабильность границ (изменение которых в новой, послевоенной системе международных отношений допускается лишь по взаимному согласию государств).

В связи с этим, те конфликты, которые имели место быть, не могли окончиться уничтожением государства, как это бывало в нововременной Европе (не известно ни одного примера полной и окончательной утраты арабской страной государственности после Второй мировой войны8). Более того, как показывает случай с оккупацией Кувейта Ираком в 1990 году, залогом суверенитета была не столько армия, сколько решение ООН и умение этого решения добиться. В связи с этим на государства (бюрократические структуры) в целом и на армию в частности налагались значительно более низкие требования, что в свою снижало давление отбора в сторону формирования более эффективных структур и институтов. Взглянем теперь на другую традиционную культуру - китайскую. В то время, когда формировались современные арабские государства, КНР формировалась при совершенно других условиях. Для КПК вопрос создания и эффективного применения армии был, как и для европейских государств, Нового времени вопросом экзистенциальным, что обеспечивало аналогичное Европе давление естественного отбора. В течение более двух десятков лет военных действий с различными противниками, в НОАК происходил интенсивный отбор стратегий, тактик, практик, способов обеспечения армии и ее применения. Не меньший отбор давил и на командную структуру, в результате чего, наиболее эффективные командующие продвигались наверх, а наименее эффективные наоборот теряли должности. В результате такое давление отбора ожидаемо вылилось в сравнительно высокую эффективность действий НОАК во время Корейской войны, а также Китайско-вьетнамской войны.

Традиционная культура безусловно может повлиять на процесс модернизации (построение меритократических и рационально-бюрократических институтов, распространение ценностей секуляризма и самовыражения), замедляя его, однако как следует из изложенного выше, культура, являясь значимым фактором, должна быть включена в объяснение. Однако оно не должно сводиться к ней одной.

Что может предложить микроуровень?

Что делать исследователю, если он хочет остаться в русле микромира? В таком случае можно предложить обратить внимание на механизмы социальной мобильности военнослужащих, которые можно изучать при помощи микросоциологии, теории рационального выбора и теории игр. Можно предположить, что пассивность арабских военных была связана не столько с культурой, сколько с отсутствием мотивации. В бюрократических, рациональных структурах продвижение по службе происходит по меритократическому принципу. Как ни парадоксально, тот же принцип действует в ситуации экзистенциальной опасности для структуры, когда результаты неэффективных действий чувствительны и есть большой спрос на успешные действия. В такой ситуации часто находятся полевые командиры повстанцев, так как в случае неудачных действий они могут проиграть или умереть. В случае успеха они, наоборот, получают ресурсы, престиж и возможность удачного исхода восстания. Но самое главное, что если полевой командир будет пассивен, то есть риск, что его активный сосед после удачной операции получит ресурсы, престиж и власть, которые не достанутся более пассивному лидеру. Стоит упомянуть также этнографический метод (полевые исследования). Он позволить ученому собрать большое количество данных относительно мотивации, повседневной жизни, привычках, ритуалах, социальных практиках военнослужащих арабских армий, понять, что представляет из себя арабская армия «in action»9. Однако данная область еще ждет своих исследователей.

Примечания и использованная литература

1 – К арабским странам К.Поллак относит следующие: Алжир, Бахрейн, Египет, Ирак, Иорданию, Йемен, Катар, Кувейт, Ливан, Ливию, Марокко, ОАЭ, Оман, Палестину, Саудовскую Аравию, Сирию, Судан и Тунис.

2 – Pollack, K. Armies of sand: the past, present, and future of Arab military effectiveness, Oxford University Press, 2019. P. 355.

3 – Культурная и социальная антропология изучают процессы, протекающие на уровни межличностной коммуникации и взаимодействий в небольших группах (социальные группы и сообщества/общины (communities)). В это же время макро социологические теории рассматривают более крупные объекты: революции, общественные движения, институты, структуры.

4 – Fukuyama F. Confucianism and democracy //Journal of Democracy. – 1995. – Т. 6. – №. 2. – С. 20-33.

5 – Асмолов К.В. Азиатские ценности как дорога к прогрессу // Россия в глобальной политике [Электронный ресурс] Режим доступа: https://globalaffairs.ru/articles/aziatskie-czennosti-kak-doroga-k-progressu/

6 – Морозова Н. Специфика" государства-нации" в китайской модели развития //Вестник РГГУ. Серия: Политология. История. Международные отношения. – 2018. – №. 2 (12).

7 – Мартынов Д.Е. Конфуцианское учение в политической теории и практике КНР: 60-90-е гг. XX в.: дис. … канд. ист. наук. Казанский государственный университет им. В.И.Ульянова-Ленина, Казань, 2004.

8 – Палестина не была государством de facto, поэтому ее обстоятельства будет более корректно охарактеризовать как потерю (причем возможно временную) шанса на государственность, нежели как потерю государственности как таковую.

9 – Отсылка к книге французского социолога Бруно Латура «Наука в действии» (Science in action). Latour B. Science in action: How to follow scientists and engineers through society. – Harvard university press, 1987.

Поделиться статьей

Прошедший опрос

  1. Какие угрозы для окружающей среды, на ваш взгляд, являются наиболее важными для России сегодня? Отметьте не более трех пунктов
    Увеличение количества мусора  
     228 (66.67%)
    Вырубка лесов  
     214 (62.57%)
    Загрязнение воды  
     186 (54.39%)
    Загрязнение воздуха  
     153 (44.74%)
    Проблема захоронения ядерных отходов  
     106 (30.99%)
    Истощение полезных ископаемых  
     90 (26.32%)
    Глобальное потепление  
     83 (24.27%)
    Сокращение биоразнообразия  
     77 (22.51%)
    Звуковое загрязнение  
     25 (7.31%)
Бизнесу
Исследователям
Учащимся