Резолюция по Сирии продемонстрировала высокий профессионализм российских дипломатов

Интервью

В ночь на 28 сентября СБ ООН была принята резолюция по Сирии. Мы побеседовали с главным научным сотрудником Центра арабских и исламских исследований ИВ РАН, профессором МГИМО (У) МИД России Ириной Звягельской о том, насколько данная резолюция отвечает интересам России, каковы перспективы урегулирования сирийского кризиса и каким будет Иран при новом лидере.

Интервью

В ночь на 28 сентября Советом Безопасности ООН была принята резолюция по Сирии. Мы побеседовали с главным научным сотрудником Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН, профессором кафедры востоковедения МГИМО (У) МИД России Ириной Звягельской о том, насколько данная резолюция отвечает интересам России, каковы перспективы урегулирования сирийского кризиса и каким будет Иран при новом лидере.

Ирина Доновна, как Вы оцениваете резолюцию по Сирии, принятую Советом Безопасности ООН? Можно ли считать ее дипломатической победой России?

Резолюция по Сирии, безусловно, продемонстрировала высокий профессионализм российских дипломатов. В то же время она является победой для всех, кто заинтересован в снижении уровня военной опасности. В данном случае Россия и США показали готовность идти на компромиссы, преодолевать разногласия, и это особенно ценно с учетом примеров взаимных обид и непонимания по ряду других проблем. Резолюция даст возможность избавить Сирию от химического оружия, а опыт совместных действий великих держав поможет в дальнейшем при созыве и работе Женевской конференции по урегулированию ситуации в этой стране.

Насколько вероятным Вы считаете разрешение сирийского кризиса в краткосрочной перспективе?

Относительно краткосрочной перспективы особого оптимизма у меня нет. К сожалению, стороны конфликта и, прежде всего, оппозиция не готовы к тому, чтобы сесть за стол переговоров и разрешать конфликт политическими методами. Оппозиция очень фрагментирована, и ее радикальная, экстремистская часть уже заявила, что не собирается ни о чем договариваться. Это означает, что опять возникнет вопрос о том, кто реально представляет сирийскую оппозицию.

Кроме того, сирийский конфликт давно вышел за рамки гражданской войны, приобрел региональное и международное измерение. При этом региональное измерение конфликта весьма сложное. Необходимо привлекать к переговорному процессу Иран, Саудовскую Аравию, другие государства Персидского залива, Турцию, однако их позиции далеки друг от друга, если не сказать полярные. Острота противоречий связана с тем, что региональные игроки склонны рассматривать конфликт в Сирии как экзистенциональный.

Фото: Ирина Звягельская

На международном уровне крупные державы также придерживаются разных подходов к сирийскому конфликту. И хотя всегда говорилось, что самое главное это договоренность между Россией и США, уже сейчас очевидно, что одной этой договоренности будет мало. Она достаточна для того, чтобы запустить процесс урегулирования, но в дальнейшем необходимо будет привлекать к нему других игроков. Да и сам процесс, вероятно, будет довольно хрупким. Исходя из этих соображений, надеяться на скорое разрешение сирийского конфликта, к сожалению, не приходится.

В своем выступлении президент Ирана Хасан Роухани фактически признал Холокост историческим фактом. В то же время премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху назвал заявление иранского лидера «циничным и лицемерным». Означает ли это, что Израиль не заинтересован в улучшении отношений с Ираном? Возможно ли сближение двух стран при новом иранском президенте?

Если говорить о реакции Нетаньяху, то, на мой взгляд, она отразила фобии и недоверие израильтян в отношении Ирана. В Израиле уверены, что заявления нового президента не более чем смена тактики, а стратегический курс Ирана остается прежним. Просто в современных условиях использовать антиизраильскую и антигуманистическую риторику, подобную той, к которой прибегал Махмуд Ахмадинежад, контрпродуктивно и в принципе недостойно руководителя страны.

Израиль видит Иран своим противником и больше всего обеспокоен его ядерной программой. Хотя Роухани заявил, что она носит исключительно мирный характер, по этому поводу есть большие сомнения, причем не только у Израиля. Израильские лидеры не исключают возможности удара по Ирану, если тот слишком близко подойдет к производству ядерного оружия. Тем важнее было бы возобновить переговоры по иранской ядерной программе и посмотреть, насколько Иран будет готов к компромиссам. Второй предмет беспокойства израильтян поддержка Ираном на Ближнем Востоке враждебных Израилю организаций и режимов. Речь идет, прежде всего, об организациях «Хезболла» и «ХАМАС». Связка Ирана с сирийским режимом, который облегчает ему поддержку «Хезболлы», также рассматривается в Израиле как угроза.

С Вашей точки зрения, насколько изменится Иран при Хасане Роухани?

Фото: REUTERS/Feisal Omar
Парад членов террористической группировки
«Аль-Шабаб» в Могадишо, Сомали

Мы очень часто говорим о том, что высшее руководство Ирана не изменилось, но даже при одном и том же руководстве курс может быть разным. Приведу простой пример: правительство большевиков осуществило переход от военного коммунизма к НЭПу. Это был абсолютно другой курс, который проводило то же самое правительство. Мне кажется, что Иран сейчас стремится решить ряд очень важных для себя задач, таких как выход из изоляции, отмена санкций и т.д. В рамках этих задач он может пойти на достаточно серьезные уступки. На мой взгляд, это обстоятельство должно быть использовано мировым сообществом для того, чтобы закрепить движение Ирана в позитивном направлении.

С Вашей точки зрения, какое лицо у современного терроризма? Можно ли говорить о новом витке глобальной террористической активности в контексте нападения исламистов на торговый центр в Кении?

Я считаю, что международный терроризм никуда не уходил. В связи с событиями в Кении можно говорить о том, что связанные с «Аль-Каидой» организации стали вести себя еще более раскованно, ареал их деятельности расширяется. Как известно, они уже давно действуют в Сирии и в других арабских странах, где лишь углубляют нестабильность. Террористический акт в Кении лишний раз привлек внимание к тому, насколько данные организации могут быть опасны и непредсказуемы.

Говоря о современном терроризме, мы должны разделять разные организации. Есть организации, которые имеют исключительно локальную повестку дня, и они в принципе включены в национальное движение. Пример «ХАМАС» или ливанская «Хезболла». Это ни в коем случае не оправдывает использование ими террористических методов, создание постоянных угроз мирному гражданскому населению.

В то же время цели международных террористических организаций выглядят абсолютно деструктивными. Они спонсируют и организовывают террористические атаки в самых разных районах мира, и если в Кении были выдвинуты хотя бы какие-то требования, то очень часто не выдвигается вообще никаких. Идет запугивание мировой общественности, запугивание людей. И хрупкость современной высокотехнологичной цивилизации позволяет это делать. К сожалению, мы не застрахованы от новых нападений: их очень трудно просчитать и предотвратить, и непонятно, откуда придет угроза. На мой взгляд, главной угрозой современности является не война между государствами, а активизация именно таких нетрадиционных негосударственных акторов. Они абсолютно безответственны и используют любые методы для дестабилизации обстановки и создания атмосферы страха и неопределенности.

Беседовал Николай Маркоткин, программный координатор РСМД