Германия должна строить более активные отношения с Россией

Интервью

Спустя два месяца после выборов в Бундестаг, Германия близка к формированию нового коалиционного правительства. О том, какой будет его конфигурация и каковы общие направления внешней политики Германии в ближайшие годы, мы спросили Владимира Котенева, посла Российской Федерации в Федеративной Республике Германия в 2004 – 2010 гг.

Интервью

Спустя два месяца после выборов в Бундестаг, Германия близка к формированию нового коалиционного правительства. О том, какой будет его конфигурация и каковы общие направления внешней политики Германии в ближайшие годы, мы спросили Владимира Котенева, Чрезвычайного и Полномочного Посла, посла Российской Федерации в Федеративной Республике Германия в 2004 – 2010 гг.

Владимир Владимирович, какой может быть конфигурация нового коалиционного правительства Германии? Насколько успешной, на Ваш взгляд, будет его деятельность?

Конфигурация уже определилась. Победивший на выборах Христианско-демократический союз и его родственная партия в Баварии – Христианско-социальный союз – из других потенциально возможных партнеров, а именно партии Зеленых и Левой партии, предпочли в качестве участника коалиционного правительства Социал-демократическую партию Германии. Примечательно, что спустя почти двадцать пять лет после объединения Германии демохристиане даже теоретически не рассматривали возможность коалиции с наследницей правящей партии ГДР СЕПГ – Левой партией.

Важную роль сыграли опросы общественного мнения. Они продемонстрировали, что большинство населения выступает за то, чтобы к власти, как и в 2005 г., вернулась «большая коалиция» в составе ХДС/ХСС и социал-демократов. В течение достаточно долгого времени ведутся коалиционные переговоры, участники которых должны согласовать как позицию коалиции по политическим и социальным вопросам, так и персональные решения по конкретным министрам и статс-секретарям. Опыт работы коалиции ХДС/ХСС и свободных демократов показал, что у маленьких партий недостаточно сильных фигур для министерских постов и им трудно отстаивать свои позиции перед старшим партнером. Поэтому от нового правительства здесь ожидают более сильной и слаженной работы.

Фото: Владимир Котенев

Каким образом скандал с прослушкой телефонных разговоров официальных лиц ФРГ, включая Ангелу Меркель, повлиял на отношения Германии и США?

Несомненно, скандал серьезно повлиял на настроения в германском обществе. Речь идет не о временном ухудшении отношений между ФРГ и США, а о том, что вера поколений немцев в американские идеалы, в способность американской модели демократии к самоочищению и непрерывному совершенствованию окончательно подорвана. Однако даже в ходе российско-германской дискуссии, организованной на базе Совета по международным делам, наши немецкие партнеры говорили о том, что возникшие трудности не разрушат трансатлантическую солидарность. Думаю, что и внутри НАТО немцы, французы и другие европейцы, «обиженные» прослушкой со стороны американцев и англичан, не станут пересматривать планы сотрудничества.

Интерес некоторых немецких СМИ, прежде всего, известного своими журналистскими расследованиями журнала «Шпигель», к раскрутке «Сноуденгейта» будет сбиваться мощной американской контрпропагандой, и постепенно западные партнеры перейдут к тому, что по-английски принято называть «business as usual».

Какой может быть политика нового немецкого правительства в отношении России? Возможно ли появление новых экономических или политических проектов?

Я этого не исключаю. Все будет зависеть от конкретных личностей, которые войдут в состав нового правительства. Если вновь обратиться к 2005 г., то известный социал-демократ Франк-Вальтер Штайнмайер, ставший тогда министром иностранных дел, а позднее вице-канцлером, предложил госпоже Меркель новую формулу отношений с Россией – «партнерство ради модернизации». На первоначальном этапе она с этим согласилась. Предпринимались попытки активизировать связи, запустить (как при Герхарде Шредере) ряд крупных совместных проектов, но после ухода СДПГ из правительства в 2009 г. амплитуда этих усилий стала потихоньку угасать.

Мне представляется, что руководство СДПГ стремится диверсифицировать германскую внешнюю политику для придания ей дополнительного веса и возможностей маневра. После Второй мировой войны разделенная Германия была одним из важнейших полей геополитической борьбы великих держав. Чтобы быть в большей степени субъектом, а не объектом мировой политики, она должна строить более активные отношения с Китаем и особенно с Россией.

Какова, на Ваш взгляд, позиция Германии по «Восточному партнерству»? Какие выгоды видит для себя ФРГ в ассоциированном членстве в ЕС Украины, Молдавии и Грузии?

Мне кажется, что немцы, будучи весьма прагматичной нацией, думают, прежде всего, о новых рынках. Германии как ведущей стране ЕС приходится рассматривать в Брюсселе различные геополитические сценарии, в том числе и привносимые извне или вбрасываемые другими участниками Евросоюза.

Как и объявленное ранее «Средиземноморское партнерство», «Восточное партнерство» нацелено на создание вокруг еврообъединения пояса безопасности и постепенную подгонку образующих его стран под стандарты ЕС. Однако никто в Берлине не испытывает тех иллюзий, которые сейчас пробуждаются, например, в украинцах: дескать, уже послезавтра они превратятся из ассоциированных членов в полноправных и начнут полными пригоршнями вычерпывать кассу в Брюсселе.

Кроме того, в отношениях Германии с другими, особенно малыми партнерами внутри ЕС имеются непростые нюансы. Поэтому представления некоторых наблюдателей о том, что ФРГ, несомненно, самая сильная в экономическом и финансовом плане, может в одиночку принимать и внешнеполитические решения, например, по «Восточному партнерству», довольно далеки от действительности.

Мне думается, говоря о ЕС, будет интересно проследить трансформацию соотношения между национальным и наднациональным. Забегая вперед, некоторые германские политики проповедуют новую парадигму: «я не немец, а европеец». Тем не менее их коллеги, особенно из небольших европейских государств, на эту удочку пока не ведутся.