Египет: постмодернистский переворот

16 июля 2013 года было назначено новое правительство Египта. Бывший президент Мухаммед Мурси, а также многие лидеры «Братьев-мусульман» арестованы и ждут судебного разбирательства. Где совершили ошибку Мурси и его сторонники? В специальном интервью Совету Чрезвычайный и Полномочный Посол России, член РСМД Петр Стегний дает экспертную оценку протестным акциям в Египте и роли военных в управлении страной.

16 июля 2013 года было назначено новое правительство Египта. Бывший президент Мухаммед Мурси, а также многие лидеры «Братьев-мусульман» арестованы и ждут судебного разбирательства. Где совершили ошибку Мурси и его сторонники? В специальном интервью Совету Чрезвычайный и Полномочный Посол России, член РСМД Петр Стегний дает экспертную оценку протестным акциям в Египте и роли военных в управлении страной.

– Петр Владимирович, что произошло в Египте 3 июля 2013 года? Была ли это революция или все-таки военный переворот?

– На этот счет высказываются разные мнения. С одной стороны, 30 июня на улицы Каира и других египетских городов вышло около 17 миллионов человек с требованием отставки президента Мухаммеда Мурси. С другой – от власти он был отстранен военными, которые осуществляют реальную верховную власть (на переходный период), хотя и заявляют о намерении соблюдать нейтралитет и не вмешиваться в политику. По технологии это, безусловно, переворот, отстранение от власти законно избранного президента. Мне кажется, что его можно сравнить с «мягким» отстранением от власти военными в Турции в 1997 г. премьер-министра Неджмеддина Эрбакана, которого считают одним из основателей политического ислама. Он был осуществлен по своеобразной схеме. В феврале 1997 г. военные примерно так же, как и военные в Египте, выступили с манифестом из 18 пунктов, а к июню Эрбакан был вынужден уйти с поста главы правительства, поскольку не мог и не хотел выполнить предъявленные ему требования. Переворот 1997 г. получил в Турции название постмодернистского.

В Египте военные также действовали не по классической схеме. Есть мнение, что поддержав оппонентов исламистов, находившихся у власти, они предотвратили сползание страны к гражданской войне. Тем не менее, Мурси и ряд руководителей «Братьев-мусульман» арестованы, действие конституции приостановлено, распущен парламент, прекращено вещание на Египет катарской «Аль-Джазиры», симпатизировавшей «Братьям». Конечно, действия военных были поддержаны главами мусульманской и христианской конфессий, представителями различных группировок оппозиции, включая вторую по величине исламистскую партию «Ан-Нур» (салафиты). Значительная часть населения приняла и «дорожную карту» мероприятий переходного периода, обнародованную военными. В соответствии с ней и.о. президента Египта, бывший глава Конституционного суда Адли Мансур утвердил назначение временного вице-президента (Мохаммеда Эль-Барадеи, бывшего главы МАГАТЭ, лауреата Нобелевской премии) и премьер-министра правительства национального единства (74-летнего экономиста Хазема аль-Беблави). Первые пятнадцать министров приняли присягу, все они технократы, представляющие светскую оппозицию. Через две недели предусмотрен созыв Конституционной ассамблеи. Выборы в парламент назначены на февраль будущего года. Затем планируется провести выборы президента. Предполагается, что весь переходный период займет около года. Сами видите, что элементы «мягкого» перехода к обновленной модернизированной системе управления вырабатываются и реализуются в густой тени военных, которые управляют этим процессом. Поэтому четко ответить, что происходит сейчас в Египте, пока затруднительно.

Петр Стегний

Главное то, что страна расколота. Более того, 9 июля пролилась кровь, была расстреляна мирная (как они утверждают) манифестация «Братьев-мусульман» (по официальной версии, они пытались освободить из заключения М. Мурси). В результате – 51 погибший, а число раненых и пострадавших в этой и других постоянно проходящих в Египте демонстрациях исчисляется уже сотнями. Оппоненты «Братьев-мусульман», понимая, что исламисты в Египте и арабском мире в целом являются большой силой, заявляют, что не собираются исключать их из политического процесса. Тем не менее столкновения в различных городах Египта продолжаются.

Военные изолировали часть руководства «Братьев», включая одного из их наиболее харизматических лидеров Хайрата аш-Шатера (он должен был, кстати, баллотироваться в 2012 г. на пост президента, но не прошел «фильтр» военных). Однако Мухаммед Бадиа – духовный лидер «Братьев-мусульман» – остается на свободе. «Братья» пока заявляют о том, что они будут выступать за возвращение к власти исключительно мирными методами. Но в их рядах немало радикалов, призывающих, в частности, к развертыванию партизанской борьбы в горах Синайского полуострова.

Существенный момент: вторая по величине исламистская партия Египта «Ан-Нур» сотрудничает с новым режимом и с военными. Ее представители не вошли в правительство (они не входили в него и при Мурси), но участвовали в длительных, вязких переговорах относительно главы временного правительства, в ходе которых воспрепятствовали назначению двух кандидатов от светской оппозиции – Бахаэддина, видного экономиста, технократа, и Эль-Барадеи, кандидатура которого также рассматривалась. Эксперты считают, что таким образом салафиты пытаются сохранить исламский характер конституции, продавленной Мурси в 2012 г.

– На Ваш взгляд, в чем была основная причина недовольства миллионов египтян? Какую роль в этих процессах сыграл тот факт, что Мухаммед Мурси является представителем «Братьев-мусульман»?

– Став президентом, Мурси формально вышел из рядов «Братьев-мусульман». Он баллотировался на пост президента в качестве председателя Партии свободы и справедливости, созданной «Братьями» в апреле 2011 г. Однако духовный лидер «Братьев-мусульман» играл, по всеобщему убеждению, серьезную и, возможно, главную роль в той политике, которая проводилась при Мурси. В результате складывалось впечатление, что в Египте формировалась система, которая могла бы стать симбиозом турецкой и иранской модели. От иранской было взято именно это теневое исламистское руководство, которое из-за кулис дирижирует политическими событиями.

Что касается причин для недовольства внутри страны, то Мурси их дал достаточно. Много совершил он и личных ошибок, поскольку на пост президента, будучи «запасным» кандидатом от «Братьев», попал достаточно случайно. Но, наверное, не это главное. Решающую роль, на мой взгляд, сыграло то, что Мурси не понял, что демократия – это не только выборы. Он решил, что 51% полученных голосов дают ему мандат президента всех египтян. Он не понял, что его главная задача в условиях поляризованного, расколотого общества заключалась в том, чтобы находить национальный консенсус, сплачивать те силы, которые могли бы способствовать решению проблем, стоящих перед страной.

Неправильно, судя по всему, оценил Мурси и логику, которая привела его к власти. Его успех был во многом обусловлен тем, что основным его соперником на втором туре президентских выборов был Ахмед Шафик, бывший премьер-министр при Мубараке. Победу Мурси с незначительным преимуществом принесли, в первую очередь, высокие мобилизационные возможности «Братьев», располагающих целой сетью благотворительных обществ, созданных за десятилетия, когда они находились на нелегальном или полулегальном положении. Сыграл свою роль и эффект протестного голосования.

Но этот мандат доверия надо было оправдывать, а это у Мурси получилось неважно. Он сосредоточился не столько на экономических проблемах, задачах общенационального характера, сколько на вопросах, которые в наибольшей степени отвечали интересам исламистов (в народе этот курс назвали «ихванизацией» страны – от арабского «ихван» «братья»). Продавил конституцию, в которой был фактически узаконен шариат, что вызвало острый конфликт с судейским корпусом и в целом со светской оппозицией, решившей, что «Братья» «украли у народа его революцию». Принял конституционную декларацию, серьезно расширившую его полномочия, что стоило ему обвинений в узурпации власти. А затем на волне эйфории от этих, как ему казалось, побед начал продвигать своих людей на ключевые посты в исполнительной власти. Особое возмущение вызвало назначение на пост губернатора Луксора – туристической жемчужины Египта – представителя исламистской «Гамаа исламийя», которая была причастна к вооруженным столкновениям в Верхнем Египте 15 лет назад.

Мурси серьезно недооценил военных, он не понял, что исламисты им были нужны, чтобы сохранить своеобразный «иммунитет от демократии», оградив таким образом свои корпоративные привилегии. Не принял он во внимание и то обстоятельство, что светская оппозиция начала опасаться сговора исламистов с армией у себя за спиной. Мурси явно успокоился после того, как в новой конституции армия была объявлена «профессиональным и нейтральным институтом», и особенно после того, как в августе ему удалось отстранить от власти министра обороны Тантауи и начальника генерального штаба. Судя по всему, с этих пор Мурси исключал вмешательство военных в политику. Это, наверное, и стало его решающей ошибкой. Мурси проглядел изменившееся отношение светской оппозиции к армии как гаранту необратимости демократических изменений, ставшее главной предпосылкой событий 3 июля. А судя по поступающей информации, координация между ними осуществлялась уже на раннем этапе событий.

В программе, с которой Мурси пришел к власти, главным тезисом был призыв к возрождению Египта, к своеобразному «египетскому ренессансу». Но из 64 предвыборных обязательств он выполнил только 4. По существу, происходило «проедание» ресурсов, которые были накоплены в ходе предыдущего развития страны. Валютные резервы уменьшились за 2,5 года с 36 до 14,9 миллиарда долларов. Главным спонсором Египта при Мурси выступал Катар, который предоставил помощи на 8 миллиардов долларов. Но перспективные переговоры по займу от Международного валютного фонда в размере 4,8 миллиарда долларов шли очень вязко, потому что Мурси и те люди, которые стояли за ним, опасались системных реформ, которые обычно связаны с получением кредитов и займов от МВФ. Мурси проводил, как ему казалось, социально-ориентированную политику, повышая субсидии, но это привело к финансовому истощению страны. Он не предпринял никаких шагов для того, чтобы стимулировать рыночную инициативу и снять те преграды, которые имелись на ее пути. В результате его тщательно выстраивавшийся перед выборами имидж традиционалиста в политике, но либерала, и даже неолиберала в экономике, обернулся серьезным разочарованием электората.

al-monitor.com
Эмир Катара шейх Хамад бин Халифа аль-Тани
Главным спонсором Египта при Мурси
выступал Катар

Очень непросто складывались отношения Мурси со странами Персидского залива. Как представитель «Братьев» Мурси выступал с позиции панисламизма, пытаясь содействовать сплочению арабского мира. Этим он отражал и философию, и политическую программу «Братьев-мусульман», широко представленных по всему арабскому миру. Для него, особенно в самом начале его деятельности, была характерна попытка приглушить или встать над суннитско-шиитскими разногласиями. Первый визит он совершил в Саудовскую Аравию, второй – в Иран. По Сирии предложил создание четырехсторонней комиссии для обсуждения комплекса сирийских проблем в составе Египта, Саудовской Аравии, Турции и Ирана. Наличие в этой комбинации Ирана, конечно, раздражающе подействовало на Саудовскую Аравию и другие страны Залива. Дело в том, что Саудовская Аравия и ряд государств Залива исторически очень настороженно относятся к «Братьям-мусульманам». В Саудовской Аравии, в Эмиратах, в целом ряде других арабских государств их деятельность была запрещена после вторжения американцев в Ирак в 2003 г., когда «Братья» резко осудили «приглашение заливниками» иностранных войск для смены режима в братской арабской стране.

Новый виток этих разногласий был связан с «Арабской весной». Суть их, если говорить кратко, – в неприятии Саудовской Аравией самой идеи соединения ислама и демократии как движения, идущего «снизу» и тем самым несущего потенциальные угрозы монархическим режимам. «Братья-мусульмане» представляют для традиционалистов Залива серьезную опасность в связи, прежде всего, со своими возможностями прямого апеллирования к массам. В общем-то, по этой причине они и были в свое время запрещены. Своеобразие ситуации только подчеркнуло то обстоятельство, что концепции «Братьев», прекрасно чувствующих себя в самой глубине народной стихии, оказались более совместимы с западными стандартами демократии – в отличие от салафитов и ваххабитов, которых поддерживают в Заливе, поскольку те не покушаются на авторитет и власть абсолютного монарха.

Похоже, что и этот потенциальный конфликт Мурси просмотрел. Уже на второй день после переворота, 4 июля, израильский интернет-портал «Дебка-файл» сообщил о том, что египетские военные координировали свои действия с Саудовской Аравией и ОАЭ во время подготовки переворота. Эта информация затем получила подтверждение и в целом ряде арабских источников. Упоминалось, в частности, и то, что глава египетских военных генерал Сисси был в свое время военным атташе в Эр-Рияде. На возможную причастность стран Залива к событиям в Египте косвенно указывает и то, что уже в течение первой недели после переворота они оказали существенную помощь новому режиму. Саудовская Аравия предоставила 5 млрд. долларов, Эмираты – 3, Кувейт – 4 млрд. В весьма любопытном свете в этом контексте предстает и происшедший накануне событий в Египте переворот в Катаре, основным итогом которого стало «подравнивание» диссидентствующего эмирата под коллективную линию ССАГПЗ, вырабатываемую при безусловном лидерстве Саудовской Аравии.

Что касается отношений режима Мурси с Соединенными Штатами и Западом, то они развивались более или менее нормально, в рамках линии американцев на установление взаимодействия с «умеренными исламистами». В этом отношении интересно, что Саудовская Аравия якобы дала накануне переворота заверения Сисси, что в случае, если Соединенные Штаты отменят свою ежегодную военную помощь Египту в размере 1,5 млрд. долл., то саудовцы компенсируют ее.

– Какая была реакция в регионе и в мире на события, произошедшие в Египте?

– Реакция разная. Соединенные Штаты выжидают, колеблются, делают сдерживающие заявления в адрес египетских военных. Не вполне ясно, насколько этот переворот был для них неожиданностью. На этот счет эксперты высказывают разные мнения. Однако в целом вполне очевидно, что администрация Б. Обамы оказалась в непростом положении – свержение законно избранного президента ставит перед ней сложные не только имиджевые, но и юридические вопросы, поскольку законодательство США ограничивает сотрудничество с диктаторскими режимами. Их позиция, как и позиция большинства других стран, зависит от того, в каком направлении будут развиваться события дальше. 16 июля заместитель госсекретаря США Уильям Бернс провел встречи в Египте с главой правительства и новым вице-президентом. Как сообщается, его контакты с «Братьями-мусульманами» не предусмотрены.

Своеобразно отреагировала на события в Египте «Нью-Йорк Таймс». Она опубликовала статью под заглавием «Тахрир: демократы против либералов». Это интересная постановка вопроса. Она показывает, что для американцев не секрет, что в той модели демократии, которую они продвигают на Ближнем Востоке, не только основной вопрос – об отношении к светскому или религи-озному характеру государства, – но и ее неолиберальная часть, связанная со свободой личности, правами женщин, ситуацией с сексуальными меньшинствами, становится серьезным раздражителем. Взгляд на ситуацию под таким углом, на мой взгляд, достаточно любопытен, потому что за этой линией расслоения традиционных обществ в процессе демократических преобразований нам придется следить. Я думаю, что здесь будет еще много неожиданного.

Саудовская Аравия, Эмираты, Кувейт сразу, а обновленный Катар после некоторой паузы тепло, даже сердечно поздравили военных. Складывается впечатление, что, действуя таким образом, страны Залива в качестве перспективной задачи видят возможность скорректировать ход, а возможно, и содержание «Арабской весны». Страхуясь от ее влияния на собственные народы и пытаясь направить происходящие в арабском мире процессы в русло ваххабизма (салафизма), своей официальной идеологии, саудовцы пытаются перефокусировать лозунги «Арабской весны» с «политизации ислама» на борьбу с экстремизмом (терроризмом). И здесь уже намечаются базовые противоречия, поскольку в реальной ситуации, складывающейся на Ближнем Востоке, родственные саудовцам ваххабиты и салафиты активно участвуют в вооруженной борьбе против «диктатур», в частности в Сирии. Каким образом будет совмещено с реальностью то, что саудовцы хотят вложить в головы «своим» исламистам, пока остается открытым вопросом.

Наибольшее беспокойство события в Египте вызвали в Турции. Сразу же после манифеста военных премьер-министр Эрдоган созвал экстренное совещание руководства. Дело здесь в том, что у турок складывались особые отношения с Египтом во времена Мурси. Египетские «Братья-мусульмане» позитивно относились ко многим элементам турецкой модели, даже назвали свою Партию свободы и справедливости почти как эрдогановскую Партию справедливости и развития. Некоторое охлаждение наступило после сентябрьского визита в 2011 г. Эрдогана в Египет, когда он выступил с призывом принять светскую, а не исламскую конституцию. Не остались незамеченными в Египте и события на площади Таксим, показавшие если не Мурси, то светской оппозиции, что исламисты в Турции далеко не всесильны. В целом в контексте надежд, связывавшихся в ходе «Арабской весны» с турецкой моделью, события в Египте стали своеобразным «звоночком» для стран, где государственно-политические системы выстроены с акцентом на стабилизирующую, балансирующую роль военных.

– На Ваш взгляд, как будут дальше развиваться события?

REUTERS / Amr Dalsh
Георгий Мирский:
Нельзя отказываться от диалога с
«Братьями-мусульманами»

– Прогнозировать трудно, но возвращаясь к тому, о чем мы говорили в начале нашей беседы, – о постмодернистском характере переворота – не будем забывать, что в Турции через пять лет после смещения Эрбакана к власти пришла партия Эрдогана, сумевшего соединить принципы демократии с традициями ислама.

Конечно, прямых аналогий проводить нельзя. Основной вопрос заключается в том, как будут себя вести «Братья-мусульмане» в Египте. Инкорпорировать их в диалог переходного периода, по крайней мере на предвидимую перспективу, вряд ли удастся. Но исламисты – это половина населения, они отстранены от власти, но остаются очень мощным игроком. В этом плане те обвинения, которые выдвинуты в последние дни в адрес Мурси (в особенности обвинение в шпионаже) могут подлить масла в огонь внутренних столкновений.

Вполне четко обрисовалась и проблема салафитов как второй по величине и по влиянию исламистской партии в Египте. Главное для них, по крайней мере на этом этапе, – сохранить исламский характер конституции. Возможны ли компромиссы в этом отношении? Это открытый вопрос, но мне думается, что социальное и политическое противостояние будет развиваться по этой линии.

Очень непростая роль у военных на переходном этапе. Пока они не совершают крупных ошибок, но впереди целый ряд испытаний национального консенсуса на прочность. Здесь многое будет зависеть от них.

Если говорить о светской оппозиции, то ее неформальный лидер Барадеи пока брошен на международные дела, но остается наиболее реальным претендентом на пост постоянного президента. Его партия Дустур, как и Фронт национального спасения, пока сотрудничает с объединением «Тамарруд», возглавившим выступления 30-го июня на Тахрире. Но руководство «Тамарруда» заметно моложе, активней и представляет несколько иные социальные слои, чем та традиционная оппозиция, лидером которой является Барадеи. Здесь может проявиться такой возрастной разрыв, могут наслаиваться разногласия несколько другого рода, связанные со сменой поколений в Египте. Пока же проблема во многом заключается в том, что в рядах оппозиции, кроме Барадеи и еще одного-двух человек, нет ярких лидеров. Фактом является и то, что сторонники Мубарака заметно оживились. По последним социальным опросам, около 70% египтян считают, что при Мубараке жилось лучше.

Решение назревших социально-экономических проблем связано с тем, насколько новое правительство будет способно продумать и начать осуществление системных реформ. Это, наверное, ключевая задача. Если будут найдены подходы к ее выполнению, то можно надеяться на лучшее. В этом смысле технократическое правительство – большой плюс.

Египет становится, по крайней мере на год до завершения переходного периода, страной, где проводится эксперимент с «управляемой демократией». Здесь неизбежны коллизии со смотрящими по демократии из Евросоюза и Вашингтона, тем более что для Б. Обамы, строящего свою политику на контрасте с его республиканским предшественником, это болезненный вопрос.

По общерегиональным проблемам, включая ближневосточное урегулирование и Сирию, Египет, скорее всего, вернется в мэйнстрим арабской политики. Зависимость от финансовой помощи монархий Залива, наличие проблем с исламистами внутри страны на первых порах лишает его возможности самостоятельного маневра. Но в перспективе Египет останется самостоятельным центром силы в арабском мире. Более того, судьба «Арабской весны» будет решаться именно в Египте.

Два слова об отношениях Египта с Израилем. Мурси, придя к власти, самоустранился от отношений с Израилем, перепоручив их военным. Сисси, отвечавший одно время, еще до победы Мурси на выборах, за контакты с израильтянами на Синае, нашел с ними общий язык, что наглядно проявилось в период завершения израильской военной операции «Облачный столп» в Газе. Однако во времена Мурси серьезно улучшились отношения между Египтом и движением ХАМАС в Газе, исторически складывавшимся как крыло «Братьев-мусульман». Сейчас ХАМАС лишился спонсоров, египетские военные закрыли границу с Газой и переходы со стороны Египта. Израильтяне с полным основанием опасаются того, что возрастет число экстремистских проявлений.

– Как очередная смена власти, на Ваш взгляд, отразится на позициях Египта в регионе и во всем мире. Как это повлияет на отношения с Россией?

– В мире отношение к Египту будет определяться темпом и содержанием намеченных мероприятий переходного периода. Конечно, чем быстрее армия вернется в казармы, тем лучше. Проблем много, и они наслаиваются одна на другую. Страна расколота, впрочем, как и регион. Но Египет – страна, которая на крутых поворотах истории не раз демонстрировала способность встать над разногласиями общества и остаться на стороне здравого смысла. Будем надеяться, что так же все будет и на этот раз.

В регионе ситуация сложнее. Складывается ощущение, что первая глава «Арабской весны» окончена или близка к завершению. Удастся ли закрепить ее результаты? Думается, что вокруг этого вопроса будет проходить основная линия конфликта интересов. И здесь на передний план, скорее всего, выйдут страны Персидского залива – основной финансовый спонсор молодых арабских демократий. Как известно, кто платит, тот и заказывает музыку. Какая это будет музыка? На настоящем этапе сказать трудно, тем более, что последние события показали, что в исламистской среде активно идет процесс политического расслоения. Хочется верить, что демократические завоевания окажутся необратимыми, но временные откаты, новые витки гражданского противостояния исключить нельзя.

Что касается России, то традиции и наработанный потенциал наших отношений с Египтом – при любом легитимном режиме – позволяет с уверенностью смотреть в будущее.

Беседовал Александр Елисеев, программный координатор РСМД