Дискурс сместился от космоса-святилища к космосу как театру боевых действий

Сонай Сарак — эксперт по вопросам космической безопасности Немецкого общества аэронавтики и космонавтики. Он получил степень магистра в области исследований проблем мира и конфликтов в Университете Гете во Франкфурте (Германия) со специализацией в области космической безопасности и космической политики. В интервью для сайта РСМД эксперт рассказал об особенностях космического оружия, рисках милитаризации космоса, террористических угрозах, оценил перспективы дипломатических инициатив в области контроля над вооружениями в космосе.

Беседовала Татьяна Канунникова

Сонай Сарак — эксперт по вопросам космической безопасности Немецкого общества аэронавтики и космонавтики. Он получил степень магистра в области исследований проблем мира и конфликтов в Университете Гете во Франкфурте (Германия) со специализацией в области космической безопасности и космической политики. В интервью для сайта РСМД эксперт рассказал об особенностях космического оружия, рисках милитаризации космоса, террористических угрозах, оценил перспективы дипломатических инициатив в области контроля над вооружениями в космосе.

Беседовала Татьяна Канунникова

В чем преимущества космического оружия и какую опасность оно несет?

Александр Ермаков:
«Новый космос» США. Занятие плацдармов на поле боя будущего

Единственное преимущество, которое я вижу в космическом оружии, — это его потенциал сдерживания для предотвращения упреждающей атаки на собственные спутники или, в случае безуспешности сдерживания, для защиты критически важных космических объектов от враждебных действий, особенно во время конфликтов. Однако, учитывая ряд факторов, речь идет лишь об ограниченных и краткосрочных преимуществах. Во-первых, психологическое воздействие будет огромным и может создать враждебную среду в космосе, потому что, как только государство запустит оружие в космос, геополитические противники будут также вынуждены инвестировать в космическое оружие и развертывать его. Я сомневаюсь, что подобный сценарий может реализоваться в короткие сроки, но он возможен в среднесрочной и долгосрочной перспективах.

Помимо политических осложнений, применение разрушающего оружия в космосе приведет к пагубным последствиям из-за образования космического мусора, а безвозвратная утеря многих коммерческих спутников будет иметь серьезные последствия для мировой экономики. В отличие от разрушающего космического оружия, преимущество неразрушающего оружия заключается в том, что оно временно нарушает, блокирует или ухудшает работу космических систем, в результате чего практически не образуется космический мусор. Поэтому оно представляет интерес со стратегической точки зрения. Электронное, лазерное и кибероружие попадает в эту категорию и уже применяется.

Между тем сложность идентификации источника атаки с использованием такого оружия — что также известно как проблема атрибуции — может подорвать доверие между государствами, отношения которых и без того натянуты. Учитывая это, государственные и негосударственные субъекты могут рассматривать такие ситуации, как возможность проводить операции «под ложным флагом». Другой вопрос, может ли такая кампания быть эффективной в космосе.

Проект Договора о предотвращении размещения оружия в космическом пространстве (ДПРОК) направлен на сохранение космического пространства свободным от оружия. В чем суть аргументов против этого проекта договора? В частности, почему нужно включать в перечень космического оружия системы вооружений наземного базирования?

Я не считаю дипломатические инициативы вроде ДПРОК эффективными в нынешней политической среде. Я бы обозначил три причины. Во-первых, политические интересы и взгляды на контроль над вооружениями в космосе слишком расходятся у США, с одной стороны, и Китая и России, с другой. Соединенные Штаты решительно выступают за статус-кво, который заключается в не имеющей обязательной силы и расплывчатой правовой основе, потому что это позволяет США интерпретировать нормы в соответствии с интересами их национальной безопасности. Для понимания поведения Соединенных Штатов нужно понять их сильную космическую зависимость и чувство небезопасности в этой области.

В отличие от США, Китай и Россия стремятся установить обязательную правовую основу, вероятно, для достижения баланса сил с США. Но в то же время они проводят свои собственные стратегии подстраховки от рисков, чтобы быть готовыми ко всем возможным вариантам, в случае если все усилия в области контроля над вооружением потерпят неудачу. Это могло бы объяснить парадоксальное поведение Китая, почему он испытал противоспутниковое оружие в 2007 году, хотя решительно выступает за сохранение космического пространства свободным от оружия. Недавнее испытание противоспутникового оружия Индией демонстрирует аналогичное поведение. С точки зрения национальной безопасности это тоже можно понять, но в то же время существует риск того, что другие заинтересованные стороны могут интерпретировать эту двойственную деятельность как лицемерную. Это, в свою очередь, может подорвать любые усилия типа ДПРОК.

Во-вторых, я считаю, что мы живем в условиях геополитической напряженности и в данном контексте я не считаю перспективными такие дипломатические усилия, как ДПРОК, хоть я и поддерживаю их с идеалистической точки зрения. В-третьих, и это приводит к последней части данного вопроса, ДПРОК пытается выработать понятие, которое, с моей точки зрения, не может быть должным образом определено, либо из-за различия во мнениях, либо по техническим причинам — термин «космическое оружие». Системы вооружений наземного базирования должны быть включены в список космического оружия, если они способны эффективно поражать цели в космосе. Но как насчет новых коммерческих технологий, таких как маневренные системы активного удаления мусора и обслуживания на орбите, применение которых зависит от намерений оператора?

Алексей Чихачев:
«Звездные войны» по-французски?

Является ли это космическим оружием, когда союзник разрабатывает и поддерживает работу спутника, который был специально создан для деятельности в непосредственной близости от других объектов, для их удаления или дозаправки? Является ли это космическим оружием, когда противник использует те же коммерческие технологии для удаления космического мусора? Эти технологии практически невозможно отнести к категории космического оружия из-за гибкости интерпретации. Подводя итог, я не думаю, что ДПРОК сам по себе отвечает текущим потребностям ведущих космических держав в области безопасности. Чтобы такая работа по контролю над вооружениями увенчалась успехом, необходимо параллельно использовать возможности глобальной космической ситуационной осведомленности.

Какие еще меры могут помочь предотвратить развертывание оружия в космическом пространстве?

Я рассматриваю концепцию космической ситуационной осведомленности (SSA) как единственный реалистичный подход для выхода из тупика в переговорах по контролю над вооружениями в космосе. Техническая способность обнаруживать, идентифицировать, отслеживать и каталогизировать космические объекты, а также события, может помочь смягчить так называемую «проблему чужих умов» в среде двойного назначения, такой как космос, когда сложно правильно интерпретировать намерения оппонентов применительно к конкретному космическому объекту или деятельности.

Эта психологическая проблема усугубляется появлением маневренных технологий, таких как системы активного удаления мусора и системы обслуживания на орбите, поскольку в зависимости от геополитического контекста эти объекты могут восприниматься и интерпретироваться как эффективные средства уменьшения объема космического мусора и проверки спутников или же как потенциальное космическое оружие. В последнем случае такие технологии двойного назначения могут создать проблемы в области безопасности или усугубить уже существующие из-за присущей им двусмысленности. Обеспечивая большую прозрачность, глобальная инфраструктура SSA может устранить такую двусмысленность и создать стимулы для более тесного сотрудничества посредством обмена данными между государствами.

В целом, я полагаю, что мы должны стремиться контролировать поведение субъектов в космосе, а не технологические аспекты объектов. Такая система космической безопасности станет лучшей отправной точкой для успешных переговоров по контролю над вооружениями, в сравнении с текущей ситуацией.

В 2019 году были созданы Космические силы США как независимое военное подразделение. Каковы положительные и/или отрицательные стороны его создания?

Я не много могу сказать об организационных аспектах этого подразделения, но замечу, что конфликты начинают распространяться и на космос, а Космические силы США являются лишь продуктом этой меняющейся космической среды. Это действительно обоснованно, потому что создание нового космического подразделения привлекает должное внимание к космосу как стратегической области, что уже давно назрело. Однако при одном только военном подходе нельзя решить сложные проблемы безопасности в космосе. Также важно вовлечь Россию и Китай на дипломатическом уровне, чтобы создать хотя бы минимум взаимного доверия. А насущные вопросы, связанные с растущим объемом космического мусора, могут стать основой для такого сотрудничества, поскольку они в равной степени затрагивают все космические державы.

С точки зрения национальной безопасности имеет смысл проанализировать статус-кво военных возможностей в контексте изменившейся обстановки в области безопасности и ответить на это новыми доктринами, технологиями и бюджетом. Между тем шумиха вокруг Космических сил США также привела к ответной реакции на политическом уровне, особенно в Китае и России, что может вызвать опасную ситуацию в сфере безопасности, способную подорвать политические отношения. В целом, я рассматриваю учреждение Космических сил США и создание аналогичных подразделений в других странах как необходимость, с которой участникам космической деятельности придется сталкиваться все чаще и чаще. Но также важно создать международные механизмы, которые могут надлежащим образом урегулировать конфликты.

Ранее в этом году президент Трамп подписал указ, устанавливающий политику США в области эксплуатации ресурсов, находящихся за пределами Земли. Как это повлияет на космическую безопасность?

Алексей Фененко, Василий Веселов:
Перспективы военной космонавтики

В космосе существует сильная взаимосвязь между гражданско-коммерческой деятельностью и безопасностью: в одних случаях она слабо выражена, а в других — политически окрашена и, следовательно, очевидна. Например, экспериментальные испытания, проводимые Россией с маневренными спутниками вблизи американских спутников, не всегда могут иметь вредительские намерения, но их можно интерпретировать как таковые, что опасно по очевидным причинам — особенно когда такие испытания проводятся вблизи военных спутников. Полемика, связанная с Указом № 13914 «О поощрении международной поддержки восстановления и использования космических ресурсов», показывает внутренний конфликтный потенциал нынешней деятельности по коммерциализации космоса из-за правовой неопределенности, различий в интерпретации или даже оспаривания существующих норм в новой политической и экономической обстановке.

Говоря о правовой неопределенности, я имею в виду неоднозначную правовую основу с ограничениями, особенно в отношении коммерческого использования пространства. Эта расплывчатость, в свою очередь, приводит к различным интерпретациям среди государств относительно использования космоса в коммерческих целях, таких как космическая добыча полезных ископаемых. Тогда как США выступают против международных обязывающих правил и идеи космоса как всеобщего достояния, Россия придерживается противоположной позиции. Россия, со своей стороны, воспринимает инициативу США как односторонний акт, в то время как США рассматривает ее как практический шаг. Таким образом, мы наблюдаем процесс разногласий, движимый разными представлениями о том, как решать проблемы, связанные с коммерциализацией в космосе и как сформировать основу для этого.

На мой взгляд, эта ситуация может повлиять на космическую безопасность в той мере, в какой она способна подорвать установленные нормы, такие как принцип всеобщего достояния, или даже усилить их. С подписанием Указа № 13914 США сумели включить этот принцип в международную повестку дня в связи с Договором о Луне в качестве предмета обсуждения. Во-первых, это хорошо, потому что в условиях политических и экономических потрясений даже фундаментальные нормы должны обсуждаться и при необходимости адаптироваться. Но в тот момент, когда амбиции участника процесса воспринимаются большинством как односторонние действия или дипломатические уловки, затрагиваемая норма может быть укреплена.

В целом, эти процессы и последствия на дипломатическом уровне могут повлиять на сотрудничество, и в этом случае российско-американское партнерство в области пилотируемых космических полетов ставится под вопрос не только подписанием Указа, но и отсутствием России в соглашении НАСА по «Артемиде». Там, где нехватка сотрудничества, растет недоверие — и это особенно касается космического пространства, где исчезает грань между военной и коммерческой деятельностью. Это увеличивает риск неправильного толкования и острой политической реакции.

Должны ли ответственные лица серьезно относиться к риску космического терроризма? Какие механизмы помогут эффективно защитить спутники от космического терроризма?

Эта тема интересна тем, что в случае с космосом она недостаточно изучена, имеет ограниченную эмпирическую основу и охватывает множество возможных сценариев. После окончания холодной войны ситуация в космосе радикально изменилась. Сегодня космос стал более доступным для многих государственных и негосударственных субъектов, и именно по этой причине глобальная космическая деятельность постоянно увеличивается. Эта демократизация космоса повышает качество жизни в целом для многих стран по всему миру благодаря глобальным навигационным спутниковым системам (ГНСС), системам связи и спутникам наблюдения Земли. В то же время, особенно сильно зависящие от космоса страны, такие как США, Россия или Китай, все чаще сталкиваются с нарушениями порядка в этой области. Такая асимметрия и уязвимость могут обеспечить стратегическое преимущество негосударственным и государственным террористическим организациям за счет атак на космические и наземные комплексы, а также на радиочастоты.

Хотя я сомневаюсь, что в нынешней ситуации террористические группировки способны использовать сложные противоспутниковые системы и баллистические ракеты для кинетического уничтожения спутников, я не исключаю этого в будущем. Что я считаю более вероятным, так это приобретение и использование недорогих технологий, таких как радиочастотные глушители для временного или постоянного нарушения или ухудшения работы спутников. Наземные космические комплексы легко доступны и поэтому уязвимы для физических атак. Технически более сложным, но не невозможным является использование ложных сигналов ГНСС с целью манипуляции сигналами определения местоположения. Кроме того, случаи захвата и осуществления кибератак на космические объекты или наземные станции со стороны террористических негосударственных субъектов уже частично эмпирически доказаны.

Наглядным примером является случай захвата спутника Intelsat-12 на геостационарной орбите шри-ланкийской военизированной организацией под названием «Тигры освобождения Тамила». Поскольку менее защищенные (чем военные) коммерческие спутники все чаще используются и в военных целях тоже, они также представляют собой потенциальную цель. Хорошая новость заключается в том, что усиление защиты системы делает сегодняшние спутники более устойчивыми к помехам и киберугрозам, а криптографические методы могут помочь уменьшить эти пробелы в обеспечении безопасности. На мой взгляд, космический терроризм — это скорее угроза будущего, тем не менее, лица, принимающие политические решения, должны учитывать этот сценарий при разработке космической стратегии.

На Ваш взгляд, может ли космос стать полем битвы будущего?

Эмиль Сайфуллин:
Колонизация космического пространства и международное право

Да, и мы уже двигаемся в этом направлении. В результате технологических инноваций пространственная сфера влияния человечества неуклонно расширялась на протяжении последних столетий — как в гражданском, так и в военном плане. Такие области, как море и воздушное пространство, стали частью геополитических процессов развития. Как логическое следствие, в результате освоения новых областей конфликты и войны также переносятся в них. В космическом пространстве мы переживаем аналогичный процесс трансформации, и тому есть много причин, помимо создания Космических сил США и другой деятельности в космосе крупных космических держав.

С 2019 года Франция концентрирует свое внимание непосредственно на наступательных и оборонительных элементах противокосмической деятельности. Индийские испытания противоспутниковой ракеты в марте 2019 года являются еще одним свидетельством того, что космическое пространство все чаще рассматривается в качестве следующего поля битвы. Изменение космической политики Японии от строго невоенного использования космоса в соответствии с ее мирной конституцией в сторону его военного использования в оборонительных целях — это знаковый сдвиг. Все эти тенденции нашли свое отражение и в решении НАТО признать космос пятым театром военных действий, помимо воздушного, наземного, морского пространств и киберпространства.

Одновременно с этим в последние годы дискурс сместился от космоса как святилища к космосу как театру боевых действий, что ускоряет описанный процесс трансформации путем изменения политической реальности. Хотя такое развитие событий и вызывает беспокойство, в нем нет ничего удивительного, принимая во внимание тот факт, что национальная безопасность и экономика государств становятся все более зависимыми от важнейших космических инфраструктур. Это, в свою очередь, увеличивает их уязвимость в космосе, что является причиной того, что государства стремятся к большей безопасности при помощи военно-космических доктрин и увеличения объема инвестиций. Нынешняя проблема заключается в том, что заинтересованные стороны интерпретируют обоюдные усилия по обеспечению безопасности как потенциально опасные, и поэтому некоторые из них сталкиваются с проблемами безопасности, в то время как другие движутся к этому.

Принимая во внимание эти предположения, космос неизбежно превратится в арену конфликтов. Однако международное космическое сообщество может эффективно контролировать этот процесс, создавая стимулы для большего сотрудничества, общения, прозрачности и доверия. Инфраструктура глобальной космической ситуационной осведомленности является таким стимулом, потому что, как только она будет создана, международное сообщество сможет сузить возможности для неверного толкования, смягчить чрезмерную политическую реакцию и разрешить дилеммы безопасности. Это также создало бы более надежную основу для переговоров по контролю над вооружениями.