Представители Министерства обороны РФ на пресс-конференции заявили, что незадолго до падения малайзийского Boeing 777 под Донецком рядом с пассажирским лайнером был замечен штурмовик. В ведомстве в очередной раз отвергли обвинения в снабжении сепаратистов оружием и назвали подделкой видеозапись, на которой «Бук» якобы везут в направлении российской границы. Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов, председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, уверен, что Россия больше всех заинтересована в объективном расследовании катастрофы. По его мнению, завтрашнее заседание Совета безопасности может стать решающим для положения России на международной арене.
– В какой системе координат оказалась Россия после падения «Боинга»?
– Россия оказалась под очень сильным психологическим давлением. Пока ничего не понятно, расследование даже не началось, но с точки зрения общественного мнения Запада ответственность уже полностью и неоспоримо возложена на Россию. Сначала ее возлагали на ополченцев, а теперь на Россию напрямую. И ситуация эта для России крайне тяжелая. Это та гирька на чашу весов, которой не хватало политикам в Соединенных Штатах и Европе, выступавшим за серьезные санкции, для того, чтобы эти санкции наконец ввести. В ситуации мощного потока обвинений в адрес Москвы сопротивляться санкциям тем, кто это делал раньше, будет сложнее, если не невозможно.
– Как будет выглядеть новая волна санкций?
– Речь идет фактически об ограничении доступа России к мировым финансовым рынкам, новым технологиям. Работе российских компаний в мире будут создаваться проблемы. Российское взаимодействие с мировой экономикой будут постепенно уменьшать. Это невозможно сделать резко, но, мне кажется, США совершенно серьезно настроены на то, чтобы действовать жестко.
– Каковы шансы на усиление этих санкций в ближайшее время?
– Я бы не стал фантазировать. Завтрашний Совбез, который будет посвящен защите суверенитета и территориальной целостности России, это что-то важное, потому что обычно даже тему Совбеза вот так не объявляют. Я не знаю, будет ли это переломным моментом, но что-то важное там будет происходить.
– Что в этой ситуации может сделать Путин?
– Владимир Путин сейчас находится в самом тяжелом положении с точки зрения позиций в мире за все время своего правления. От него требуются нестандартные действия, потому что просто выжидать в этой ситуации не получится. Россия должна быть заинтересована в независимом и объективном расследовании. Ее и так уже считают виновной, и если это подтвердится, хуже уже не будет, а если не будет найдено четких доказательств, что это сделали ополченцы, тогда это может сбить информационную волну. Но дальше возникает сложный вопрос: как вести себя в отношении Восточной Украины?
– И какой вариант предпочтительнее?
– Тут много факторов. Понятно, что дальнейшая поддержка ополченцев будет ставить Россию под постоянную информационную и политическую атаку со стороны Запада и усугублять ее изоляцию. А чтобы взять и дистанцироваться, должны быть серьезные аргументы для российского общественного мнения. У нас с подачи того же Владимира Путина распространилась идея, что там наши, а своих не бросают. Ситуация настолько серьезная, что нужны какие-то неожиданные шаги, на которые Путин в принципе способен. Бывает, что он интуитивно делает шаги, которые оказываются правильными.
– Как вести себя Путину внутри России?
– Внутри России пока делать ничего не надо – надо очень четко смотреть, имеет ли смысл и перспективы поддержание такого накала эмоций вокруг этих событий. Потому что чем дольше сохраняется этот накал, тем в случае необходимости сложнее будет отойти от этой позиции, даже если это будет политически целесообразно.
– Российское Министерство обороны сегодня объявило, что рядом с малайзийским «Боингом» летел штурмовик, но доказательств не предоставило. С чем это может быть связано?
– Это вообще довольно странная ситуация. Резонно предположить, что и у России, и у США, которые обладают очень продвинутыми возможностями для слежения и контроля, есть доказательства, которые они могут предъявить. Но ни те, ни другие этого не делают. Они говорят: мы знаем, что произошло, у нас есть основания. Но то ли нет ничего суперубедительного, то ли идет странная игра, чтобы выбросить эти доказательства в определенный момент, а не раньше.
Источник: Slon
