Распечатать
Оценить статью
(Нет голосов)
 (0 голосов)
Поделиться статьей
Андрей Клепач

Главный экономист ВЭБ.РФ, член РСМД

России нужен экономический рост выше среднемирового. Потенциал для этого есть. Но пора отдавать приказ о том, чтобы в бой за победу вступила, условно говоря, гвардия Наполеона, то есть последний резерв. Это средства Фонда национального благосостояния, считает главный экономист Внешэкономбанка Андрей Клепач. Что еще потребуется сделать Кремлю и правительству для стимулирования роста ВВП Клепач рассказал в интервью «Газете.Ru».
— К очередному президентскому сроку Россия подошла с едва заметным ростом ВВП и отсутствием стратегии экономического развития. Что дальше?

— Я не согласен, что нет стратегии. Может быть, комплексной, полной стратегии и нет, она еще не сформировалась. Но определенные стратегические установки – они есть. И есть не отмененная, а действующая до сих пор концепция долгосрочного социально-экономического развития России до 2020 года. И в принципе есть новые стратегические задачи, которые были поставлены в майском указе президента.
Собственно говоря, правительство должно к осени разработать и внести свои предложения, с новым бюджетным циклом, конкретные планы по развитию инфраструктуры, здравоохранения, науки. И я думаю, что их реализация точно даст дополнительное ускорение роста экономики.

— Рост в полтора процента? Всего-то. А как насчет поручения президента, чтобы экономический рост в России был выше среднемирового, выше 3,5% ВВП? Кстати, на ПМЭФ-2018 первый вице-премьер Антон Силуанов пояснил «Газете.Ru», что экономика России все равно выйдет на этот показатель, но не сразу, а за 6 лет. Реально?

— Рост зависит не только от правительства, а от поведения бизнеса, людей. Поэтому я думаю, что, при сложившихся правилах поведения в нашей экономике, при ограничениях доступа к мировым финансовым рынка, но при достаточно пока благоприятной внешнеэкономической конъюнктуре, рост в этом году будет даже чуть больше, порядка 1,6 - 1,7%.

Потенциал велик, но реал — 1,5

Если бы не санкционные эффекты рост ВВП, может, был бы и около 2%. Цены на нефть очень высокие. Думаю, что это временно, и цены все-таки снизятся, тогда рост замедлится. Но в целом на 2% можно выйти

Потому что есть отложенный спрос, который начнет реализовываться, когда вырастут доходы населения. В принципе, если судить по прибыли, по остаткам на счетах предприятий, то деньги, во всяком случае, у части бизнеса, у экспортеров, они есть. Они просто пока инвестируются в малой степени. Из-за санкций вырос отток капитала. Тем не менее расти мы можем. И я считаю, что потенциал ускорения роста до 4% и выше – он есть у России. Но это нельзя сделать сразу. Но пока да, 2%, или чуть выше.

— Потенциал есть, это понятно. А прогноз все же какой?

— Выйдем ли мы при этом на 4% роста сказать сложно. Это зависит от того, как будет видоизменяться макроэкономическая политика и бюджетная, насколько это все будет состыковано. Но потенциал ускорения роста есть. И я не согласен с позицией, которую иногда ЦБ высказывает, что у нас так называемый потенциальный рост где-то около 1,5%. Потенциальный рост, вообще, зависит от инвестиций. Если вы не инвестируете – у вас потенциальный рост опускается. Если вы начинаете инвестировать и менять качество того же человеческого капитала, технологий, у вас планка потенциального роста повышается.

— А с чего вдруг вырастут инвестиции? Западных инвестиций ждать больше, чем есть, в условиях санкций не приходится. А насчет внутренних инвестиций – здесь тоже уже, по-моему, потолок достигнут. И в ближайшие 6 лет ничего не изменится...

— Не согласен. Конечно, можно исходить из того, что завтрашний день будет такой же, как сегодняшний или вчерашний, то есть, все семь дней недели будет только понедельник. Но я думаю, что это не так.

— Что изменится?

— Например, сбережений у нас в экономике больше, чем инвестиций. Вопрос в том, чтобы они шли в экономику. Но часть этих сбережений мы накапливаем в Фонде национального благосостояния. На этот год там почти 3 трлн рублей. Этот актив, ну, как, гвардию Наполеона можно, конечно, не бросать в бой. Но тогда рискуешь тем, что ты проиграешь всю военную кампанию.

— Я правильно вас понимаю, что вы сторонник идеи задействовать сбережения россиян, пустить их в экономику и с помощью этого рычага простимулировать экономический рост?

— Есть такой рычаг. Это рычаг долговой экономики – он может работать. Но для этого надо ослаблять, ну, или, может быть, делать менее жестким регулирование со стороны ЦБ. Надо снижать процентные ставки. Не просто их фиксировать, как сейчас. Они у нас крайне высокие. Для этого же со стороны государства надо увеличить и бюджетные расходы. Потому что они даже в номинальном выражении в законе о бюджете на этот год сокращаются, и на следующий. Их надо увеличить, а не сокращать. Возможности для этого есть, но для этого надо модифицировать бюджетное правило.

— Поднять планку отчислений в фонд c $40 до $45 за баррель?

Хватит копить, пора инвестировать

— Если правило модифицировать таким образом, как предлагал Алексей Кудрин, это даст на расходы ежегодно 500-600 млрд рублей в зависимости от курса рубля. Если начинать, а это можно делать даже в рамках нынешнего бюджетного правила, то со следующего года можно будет инвестировать в экономику часть денег Фонда национального благосостояния. Это порядка 1—1,5 трлн рублей, которые могли бы дать толчок экономическому росту.

Но на выполнение майских указов президента это не хватило бы. На указы надо 1,2-1,3 трлн каждый год.

— Может быть, Внешэкономбанк тоже считал, сколько потребуется на исполнение майских указов…

— Нет, правительством называлась цифра в 8 трлн рублей. Исходим из нее. Каковы источники финансирования указов — сейчас правительство, я так понимаю, ведет поиск. Уточняют структуру, какие проекты в первую, во вторую очередь будут финансировать. И тогда можно будет оценить макроэффект, и понять последствия способов финансирования указов.

Я исхожу из того, что без модификации бюджетного правила это сделать невозможно. Потому что делать это только за счет налогов – это будет, естественно, иметь негативный эффект. Потому что доходы будут изыматься из экономики. И плюс, это даст и определенный инфляционный эффект. Что, естественно, тоже заботит и Центральный Банк, да и правительство. Поэтому здесь, по-видимому, будет какой-то компромисс.

— Только подняв планку отсечения нефтедолларов в фонд, можно решить проблему и очередных майских указов, и, собственно говоря, найти средства для инфраструктурных инвестиций…

— Нет, это не единственное решение.

— Но другие решения болезненными будут…

— Я здесь ничего болезненного не вижу. Болезненно то, когда мы в номинале сокращаем расходы на строительство дорог, притом, что каждый километр – он дешевле не становится.

— Но почему тогда 5-6 лет уже обсуждается тема инфраструктурных инвестиций и в общем-то все остается пока на уровне проектов?

— У нас все-таки два года в экономике был спад, очередной. Сейчас рост, но он просто слабенький. Понятно, что есть риски, и поэтому решили, как я понимаю, правительство решило увеличить накопления и в Фонде национального благосостояния, и решить те задачи, которые были признаны первоочередными….

— Что имеется в виду?

— В части строительства Крымского моста, чемпионата мира по футболу. А сейчас определенные резервы созданы. Надо решать, либо резервы наращивать дальше, либо все-таки начинать инвестировать, и через инвестиции, с чем все согласны, ускорить экономический рост. Важно при этом, чтобы были проекты, которые позволят работать на экономику, улучшат условия для частного бизнеса.

— Проектов много всяких обсуждалось, но…

— У нас огромный недостаток инфраструктурных проектов. Мы просто в номинале сократили финансирование на строительство дорог, и железнодорожной инфраструктуры.

И поэтому первые шаги должно сделать государство. Тогда под эти проекты пойдет и частный бизнес. Более того, пойдут даже иностранные инвестиции.


По-моему, еще на позапрошлом питерском форуме было объявлено о том, что надо запускать проект строительства высокоскоростных магистралей (ВСМ). Например, по маршруту Москва-Казань. Об этом есть строчка и в президентском указе. Но, по сути дела, этот проект, который обсуждается несколько лет, почти не стартовал. Идут просто некоторые подготовительные работы за счет денег РЖД.

От Крымского моста к Шелковому пути

— Насколько я знаю, проблемы возникли в том числе из-за позиции Китая по этому проекту. Китайцы не изъявили горячего желания участвовать в прокладке этого маршрута, ищут другие варианты. Через Казахстан…

— Нет, это не связано с позицией КНР. Тут, скорее, не они передумали, а мы никак не додумаем. Есть проект «Евразия», который обсуждался и с китайской стороной. Это проект через Казахстан. Общая стоимость проекта тоже обсуждалась и она разная, в зависимости от участков, но примерно 1,2-1,5 трлн рублей.

— Инвестиции немалые, стоит ли вкладываться, учитывая, что отдача от этих проектов – она же непонятно когда будет? Через 15 лет? А ВВП стагнирует здесь и сейчас.

— Нет, отдача от этих проектов будет сразу, когда начнется стройка. А результат от проекта, с точки зрения скоростного движения, естественно, он долгосрочный.

Выигрывают те, кто запускают долгосрочные проекты. И большая часть финансирования этого проекта – это деньги, которые готовы были вложить китайцы.


Но придется вкладывать туда и свои, российские деньги. Это же не китайский проект, а российский, точнее, международный. Но основная отдача от реализации этого проекта, повторяю, будет в России.

— У вас есть объяснение, почему так затянулось принятие этого решения по ВСМ?

— У меня есть объяснение. Но я сейчас не готов его публично высказывать. Но так или иначе, на этот проект потребуется от 300 до 500 млрд вложений российских денег. Я считаю, что это тот проект, который надо запускать. Должно быть и китайское, видимо, участие, потому что они имеют большой опыт, а у нас нет опыта строительства скоростных трасс. Но там будет и наше участие.

И уже о конкретном распределении ролей надо договариваться, точнее, финализировать те переговоры, которые идут, и уже идут не первый год


— Думаете, новый кабинет министров примет решение по ВСМ или это случится после нового президентского срока?

— Я надеюсь, этому составу правительства придется принимать это решение. И значительную часть ВСМ, до той же Казани, можно построить к 2022-2023 году.

— Вернемся к теме болезненных решений после президентских выборов. В этом году истекает мораторий на изменение налоговой нагрузки. Стоит ли опасаться бизнесу и, может быть, гражданам? Налоги вырастут?

— Шло обсуждение различных вариантов повышения налогов. Не исключено, что хотя бы частичное решение об этом будет принято. Я не готов комментировать сейчас эту тему.
Я думаю, что вероятность изменения того же подоходного налога не самая высокая. Хотя на мой взгляд, мой личный взгляд, это было бы тоже правильное решение. Но оно не может быть одно.

Во-первых, оно должно идти в увязке с решением о так называемом минимальном пороге, где налог не берется


Во-вторых, специфика сбора подоходного налога, в том, что это региональный налог. И значительная часть его собирает Москва, Московская область, Питер, в центральном федеральном округе. А дороги надо строить будет, в первую очередь, в регионах. Причем, если повысить необлагаемый минимум, то как раз бедные или даже не очень регионы проиграют.

Поэтому здесь для решения этих задач, а именно, дорожного строительства, этот налог просто мало что дает, или, точнее, вообще, плохо подходит. Поэтому наиболее вероятный вариант изменения налога, с точки зрения федерального ресурса, это все-таки, скорее, изменение НДС. Тем более, что многие европейские страны подняли НДС. Германия, например.

— Ключевая тема форума, состоявшегося в Санкт-Петербурге, — экономика доверия. Мне кажется, что эту тему понимают очень узко: доверяю – инвестирую, не доверяю – не инвестирую.

— Эта тема действительно имеет разные измерения. Например, доверие бизнеса к власти. Бизнес ждет, какие государственные проекты, которые могли бы быть драйверами экономического роста, будут запущены. И бизнес мог бы в них участвовать.

И есть доверие, в целом, к экономике. Возьмите то же бюджетное правило, Как считает глава МВФ Кристин Лагард, неизменность бюджетного правила является чуть ли не главным основанием для доверия к экономике. У нас бюджетное правило действует уже достаточно давно, и мы его соблюдаем, особенно когда доходы растут. Когда нужно его применять и компенсировать падение – мы его приостанавливали. И есть третий момент, доверие к институтам, вопрос административной нагрузки.

— А доверие граждан к власти? Доверие очень низкое. Это показывают опросы. Доверие граждан к институтам тоже низкое. И, соответственно, реформы в России сложно проводить.

— Да. Здесь есть проблемы. Доверие невысокое. Но, опять же, понимаете, у нас при этом, есть высокое доверие к президенту. Не так уж и важно, полтора процента или четыре составляет экономический рост. Важно, работает ли экономика на пользу общества или на крайне узкую группу лиц. И это тоже вопрос. Он очень важен для нас. Для России.

В русской традиции понятие справедливости – оно очень важно. Это вызов. Я думаю, что эта проблема будет решаться. Руководство страны озаботилось темой снижения уровня бедности – это шаг в эту сторону


— Что изменится с приходом в ВЭБ бывшего первого вице-премьера Игоря Шувалова? Перестанет ли ВЭБ финансировать заведомо убыточные госпроекты, перестанет быть свалкой для проблемных активов?

— Неэтично комментировать изменения в руководстве. Но я считаю, что задача ускорения роста экономического роста, реализации масштабных проектов, связанных с развитием инфраструктуры, здравоохранением, поддержки экспорта – останутся важнейшими приоритетами ВЭБа. Но нужно выдвинуть и новые подходы, и новые идеи, к тому, как участвовать в реализации этого пакета.


Источник: Газета.ru

Оценить статью
(Нет голосов)
 (0 голосов)
Поделиться статьей
Бизнесу
Исследователям
Учащимся