«Пора бросать в бой гвардию Наполеона»
Вход
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
(Нет голосов) |
(0 голосов) |
Главный экономист ВЭБ.РФ, член РСМД
— Я не согласен, что нет стратегии. Может быть, комплексной, полной стратегии и нет, она еще не сформировалась. Но определенные стратегические установки – они есть. И есть не отмененная, а действующая до сих пор концепция долгосрочного социально-экономического развития России до 2020 года. И в принципе есть новые стратегические задачи, которые были поставлены в майском указе президента.
Собственно говоря, правительство должно к осени разработать и внести свои предложения, с новым бюджетным циклом, конкретные планы по развитию инфраструктуры, здравоохранения, науки. И я думаю, что их реализация точно даст дополнительное ускорение роста экономики.
— Рост в полтора процента? Всего-то. А как насчет поручения президента, чтобы экономический рост в России был выше среднемирового, выше 3,5% ВВП? Кстати, на ПМЭФ-2018 первый вице-премьер Антон Силуанов пояснил «Газете.Ru», что экономика России все равно выйдет на этот показатель, но не сразу, а за 6 лет. Реально?
— Рост зависит не только от правительства, а от поведения бизнеса, людей. Поэтому я думаю, что, при сложившихся правилах поведения в нашей экономике, при ограничениях доступа к мировым финансовым рынка, но при достаточно пока благоприятной внешнеэкономической конъюнктуре, рост в этом году будет даже чуть больше, порядка 1,6 - 1,7%.
Потенциал велик, но реал — 1,5
Если бы не санкционные эффекты рост ВВП, может, был бы и около 2%. Цены на нефть очень высокие. Думаю, что это временно, и цены все-таки снизятся, тогда рост замедлится. Но в целом на 2% можно выйти
Потому что есть отложенный спрос, который начнет реализовываться, когда вырастут доходы населения. В принципе, если судить по прибыли, по остаткам на счетах предприятий, то деньги, во всяком случае, у части бизнеса, у экспортеров, они есть. Они просто пока инвестируются в малой степени. Из-за санкций вырос отток капитала. Тем не менее расти мы можем. И я считаю, что потенциал ускорения роста до 4% и выше – он есть у России. Но это нельзя сделать сразу. Но пока да, 2%, или чуть выше.
— Потенциал есть, это понятно. А прогноз все же какой?
— Выйдем ли мы при этом на 4% роста сказать сложно. Это зависит от того, как будет видоизменяться макроэкономическая политика и бюджетная, насколько это все будет состыковано. Но потенциал ускорения роста есть. И я не согласен с позицией, которую иногда ЦБ высказывает, что у нас так называемый потенциальный рост где-то около 1,5%. Потенциальный рост, вообще, зависит от инвестиций. Если вы не инвестируете – у вас потенциальный рост опускается. Если вы начинаете инвестировать и менять качество того же человеческого капитала, технологий, у вас планка потенциального роста повышается.
— А с чего вдруг вырастут инвестиции? Западных инвестиций ждать больше, чем есть, в условиях санкций не приходится. А насчет внутренних инвестиций – здесь тоже уже, по-моему, потолок достигнут. И в ближайшие 6 лет ничего не изменится...
— Не согласен. Конечно, можно исходить из того, что завтрашний день будет такой же, как сегодняшний или вчерашний, то есть, все семь дней недели будет только понедельник. Но я думаю, что это не так.
— Что изменится?
— Например, сбережений у нас в экономике больше, чем инвестиций. Вопрос в том, чтобы они шли в экономику. Но часть этих сбережений мы накапливаем в Фонде национального благосостояния. На этот год там почти 3 трлн рублей. Этот актив, ну, как, гвардию Наполеона можно, конечно, не бросать в бой. Но тогда рискуешь тем, что ты проиграешь всю военную кампанию.
— Я правильно вас понимаю, что вы сторонник идеи задействовать сбережения россиян, пустить их в экономику и с помощью этого рычага простимулировать экономический рост?
— Есть такой рычаг. Это рычаг долговой экономики – он может работать. Но для этого надо ослаблять, ну, или, может быть, делать менее жестким регулирование со стороны ЦБ. Надо снижать процентные ставки. Не просто их фиксировать, как сейчас. Они у нас крайне высокие. Для этого же со стороны государства надо увеличить и бюджетные расходы. Потому что они даже в номинальном выражении в законе о бюджете на этот год сокращаются, и на следующий. Их надо увеличить, а не сокращать. Возможности для этого есть, но для этого надо модифицировать бюджетное правило.
Хватит копить, пора инвестировать
Но на выполнение майских указов президента это не хватило бы. На указы надо 1,2-1,3 трлн каждый год.
— Может быть, Внешэкономбанк тоже считал, сколько потребуется на исполнение майских указов…
— Нет, правительством называлась цифра в 8 трлн рублей. Исходим из нее. Каковы источники финансирования указов — сейчас правительство, я так понимаю, ведет поиск. Уточняют структуру, какие проекты в первую, во вторую очередь будут финансировать. И тогда можно будет оценить макроэффект, и понять последствия способов финансирования указов.
Я исхожу из того, что без модификации бюджетного правила это сделать невозможно. Потому что делать это только за счет налогов – это будет, естественно, иметь негативный эффект. Потому что доходы будут изыматься из экономики. И плюс, это даст и определенный инфляционный эффект. Что, естественно, тоже заботит и Центральный Банк, да и правительство. Поэтому здесь, по-видимому, будет какой-то компромисс.
— Только подняв планку отсечения нефтедолларов в фонд, можно решить проблему и очередных майских указов, и, собственно говоря, найти средства для инфраструктурных инвестиций…
— Нет, это не единственное решение.
— Но другие решения болезненными будут…
— Я здесь ничего болезненного не вижу. Болезненно то, когда мы в номинале сокращаем расходы на строительство дорог, притом, что каждый километр – он дешевле не становится.
— Но почему тогда 5-6 лет уже обсуждается тема инфраструктурных инвестиций и в общем-то все остается пока на уровне проектов?
— У нас все-таки два года в экономике был спад, очередной. Сейчас рост, но он просто слабенький. Понятно, что есть риски, и поэтому решили, как я понимаю, правительство решило увеличить накопления и в Фонде национального благосостояния, и решить те задачи, которые были признаны первоочередными….
— Что имеется в виду?
— В части строительства Крымского моста, чемпионата мира по футболу. А сейчас определенные резервы созданы. Надо решать, либо резервы наращивать дальше, либо все-таки начинать инвестировать, и через инвестиции, с чем все согласны, ускорить экономический рост. Важно при этом, чтобы были проекты, которые позволят работать на экономику, улучшат условия для частного бизнеса.
— Проектов много всяких обсуждалось, но…
— У нас огромный недостаток инфраструктурных проектов. Мы просто в номинале сократили финансирование на строительство дорог, и железнодорожной инфраструктуры.
И поэтому первые шаги должно сделать государство. Тогда под эти проекты пойдет и частный бизнес. Более того, пойдут даже иностранные инвестиции.
По-моему, еще на позапрошлом питерском форуме было объявлено о том, что надо запускать проект строительства высокоскоростных магистралей (ВСМ). Например, по маршруту Москва-Казань. Об этом есть строчка и в президентском указе. Но, по сути дела, этот проект, который обсуждается несколько лет, почти не стартовал. Идут просто некоторые подготовительные работы за счет денег РЖД.
От Крымского моста к Шелковому пути
— Насколько я знаю, проблемы возникли в том числе из-за позиции Китая по этому проекту. Китайцы не изъявили горячего желания участвовать в прокладке этого маршрута, ищут другие варианты. Через Казахстан…
— Нет, это не связано с позицией КНР. Тут, скорее, не они передумали, а мы никак не додумаем. Есть проект «Евразия», который обсуждался и с китайской стороной. Это проект через Казахстан. Общая стоимость проекта тоже обсуждалась и она разная, в зависимости от участков, но примерно 1,2-1,5 трлн рублей.
— Инвестиции немалые, стоит ли вкладываться, учитывая, что отдача от этих проектов – она же непонятно когда будет? Через 15 лет? А ВВП стагнирует здесь и сейчас.
— Нет, отдача от этих проектов будет сразу, когда начнется стройка. А результат от проекта, с точки зрения скоростного движения, естественно, он долгосрочный.
Выигрывают те, кто запускают долгосрочные проекты. И большая часть финансирования этого проекта – это деньги, которые готовы были вложить китайцы.
Но придется вкладывать туда и свои, российские деньги. Это же не китайский проект, а российский, точнее, международный. Но основная отдача от реализации этого проекта, повторяю, будет в России.
— У вас есть объяснение, почему так затянулось принятие этого решения по ВСМ?
— У меня есть объяснение. Но я сейчас не готов его публично высказывать. Но так или иначе, на этот проект потребуется от 300 до 500 млрд вложений российских денег. Я считаю, что это тот проект, который надо запускать. Должно быть и китайское, видимо, участие, потому что они имеют большой опыт, а у нас нет опыта строительства скоростных трасс. Но там будет и наше участие.
И уже о конкретном распределении ролей надо договариваться, точнее, финализировать те переговоры, которые идут, и уже идут не первый год
— Думаете, новый кабинет министров примет решение по ВСМ или это случится после нового президентского срока?
— Я надеюсь, этому составу правительства придется принимать это решение. И значительную часть ВСМ, до той же Казани, можно построить к 2022-2023 году.
— Вернемся к теме болезненных решений после президентских выборов. В этом году истекает мораторий на изменение налоговой нагрузки. Стоит ли опасаться бизнесу и, может быть, гражданам? Налоги вырастут?
— Шло обсуждение различных вариантов повышения налогов. Не исключено, что хотя бы частичное решение об этом будет принято. Я не готов комментировать сейчас эту тему.
Я думаю, что вероятность изменения того же подоходного налога не самая высокая. Хотя на мой взгляд, мой личный взгляд, это было бы тоже правильное решение. Но оно не может быть одно.
Во-первых, оно должно идти в увязке с решением о так называемом минимальном пороге, где налог не берется
Во-вторых, специфика сбора подоходного налога, в том, что это региональный налог. И значительная часть его собирает Москва, Московская область, Питер, в центральном федеральном округе. А дороги надо строить будет, в первую очередь, в регионах. Причем, если повысить необлагаемый минимум, то как раз бедные или даже не очень регионы проиграют.
Поэтому здесь для решения этих задач, а именно, дорожного строительства, этот налог просто мало что дает, или, точнее, вообще, плохо подходит. Поэтому наиболее вероятный вариант изменения налога, с точки зрения федерального ресурса, это все-таки, скорее, изменение НДС. Тем более, что многие европейские страны подняли НДС. Германия, например.
— Ключевая тема форума, состоявшегося в Санкт-Петербурге, — экономика доверия. Мне кажется, что эту тему понимают очень узко: доверяю – инвестирую, не доверяю – не инвестирую.
— Эта тема действительно имеет разные измерения. Например, доверие бизнеса к власти. Бизнес ждет, какие государственные проекты, которые могли бы быть драйверами экономического роста, будут запущены. И бизнес мог бы в них участвовать.
И есть доверие, в целом, к экономике. Возьмите то же бюджетное правило, Как считает глава МВФ Кристин Лагард, неизменность бюджетного правила является чуть ли не главным основанием для доверия к экономике. У нас бюджетное правило действует уже достаточно давно, и мы его соблюдаем, особенно когда доходы растут. Когда нужно его применять и компенсировать падение – мы его приостанавливали. И есть третий момент, доверие к институтам, вопрос административной нагрузки.
— А доверие граждан к власти? Доверие очень низкое. Это показывают опросы. Доверие граждан к институтам тоже низкое. И, соответственно, реформы в России сложно проводить.
— Да. Здесь есть проблемы. Доверие невысокое. Но, опять же, понимаете, у нас при этом, есть высокое доверие к президенту. Не так уж и важно, полтора процента или четыре составляет экономический рост. Важно, работает ли экономика на пользу общества или на крайне узкую группу лиц. И это тоже вопрос. Он очень важен для нас. Для России.
В русской традиции понятие справедливости – оно очень важно. Это вызов. Я думаю, что эта проблема будет решаться. Руководство страны озаботилось темой снижения уровня бедности – это шаг в эту сторону
— Что изменится с приходом в ВЭБ бывшего первого вице-премьера Игоря Шувалова? Перестанет ли ВЭБ финансировать заведомо убыточные госпроекты, перестанет быть свалкой для проблемных активов?
— Неэтично комментировать изменения в руководстве. Но я считаю, что задача ускорения роста экономического роста, реализации масштабных проектов, связанных с развитием инфраструктуры, здравоохранением, поддержки экспорта – останутся важнейшими приоритетами ВЭБа. Но нужно выдвинуть и новые подходы, и новые идеи, к тому, как участвовать в реализации этого пакета.
Источник: Газета.ru
(Нет голосов) |
(0 голосов) |