Проблема для внешнеполитической стратегии России была не
в демонтаже Стены как таковой, а в том, на основе каких договоренностей это было сделано и какие это имело последствия для самой России и конкретно для огромного количества ее граждан, как
и граждан бывшей ГДР. В том числе для сотен тысяч советских военных и членов их семей, которые выводились с территории Восточной
Германии. Я наслышан об этом в разные годы на конференциях в Германии, посвященных годовщине вывода войск. Да, это делалось при
новой российской власти, но на основе предыдущих договоренностей позднесоветского времени, в том числе финансового характера.
1. Падение Берлинской стены вызвало тогда, и по праву, эйфорию
в Германии и далеко за ее пределами, включая многих в России, и стало с тех пор в западной историографии и тем более в исторической
мифологии Запада символом его победы в «холодной войне». Хотя
к настоящей истории такая трактовка событий имеет мало отношения. Пожалуй, Германия на сегодня единственная страна, где по-настоящему не забыли вклад М. Горбачева в объединение этой страны
(точнее, в поглощение Восточной Германии Западной Германией),
как и в целом в окончание «холодной войны». То, на каких условиях
это случилось, уже другой и болезненный для России вопрос.
Объединение любого народа, если это происходит по взаимному
согласию его разъединенных частей, – большое счастье, и за немцев
нельзя не порадоваться. Разрушение Cтены вписывалось в конце 80-х
годов в общий поток ощущений у миллионов людей, что происходят
исторические сдвиги и впереди что-то неведомое, трудно предсказуемое, но магически привлекательное. Похоже, что тогда каждый в это
вкладывал больше личного, чем раздумывал о том, как геополитически изменится мир через 5, 10 или 20 лет и как надо использовать падение Cтены во благо россиян, а не только немцев.
Проблема для внешнеполитической стратегии России была не
в демонтаже Стены как таковой, а в том, на основе каких договоренностей это было сделано и какие это имело последствия для самой России и конкретно для огромного количества ее граждан, как
и граждан бывшей ГДР. В том числе для сотен тысяч советских военных и членов их семей, которые выводились с территории Восточной
Германии. Я наслышан об этом в разные годы на конференциях в Германии, посвященных годовщине вывода войск. Да, это делалось при
новой российской власти, но на основе предыдущих договоренностей позднесоветского времени, в том числе финансового характера.
Возникновение объединенной Германии как отдельно взятый факт
национального единства мы записываем в бесспорный плюс. Но
нельзя не видеть и иные стороны того события. Спустя 30 лет было
бы странно для историков не говорить об этом. В конце концов,
нельзя радоваться объединению Германии больше, чем сами немцы.
Среди них много мнений о том событии и его последствиях. Конечно, перестроечный СССР не должен был допустить возможности
уголовного преследования многих бывших граждан ГДР по политическим мотивам. Печальную историю с Э. Хонеккером иначе, как
безобразной не назовешь. В идеале объединенная Германия должна
была превратиться в нейтральное государство. Чтобы не создавать
комплекса второсортности бывших граждан ГДР, западным немцам
надо было в культуре национальной памяти найти гуманистические
основания для исторического примирения истории параллельно существовавших немецких государств.
Вместо этого возобладал триумфальный подход победителя, поместивший ГДР в историческое гетто его карикатурного изображения
в пропагандистской стилистике «холодной войны». Между тем феномен
ГДР сыграл огромную роль в историческом примирении русских и немцев, в том, что российский народ простил немцам геноцид против себя
в годы Великой Отечественной. В усилия объединенной Германии по
реинтеграции двух своих частей за 30 лет вложено порядка 2 трлн долл.
Германия в целом превратилась в экономический локомотив Евросоюза.
Но, как мы знаем, широко распространенные протестные настроения
в восточных землях, питаемые ощущением все той же второсортности
и обделенности, становятся все более важным фактором общегерманской внутренней политики. Падение Стены было историческим шансом. Немцы им воспользовались для собственного блага. Но они же, как
и их союзники, им не воспользовались для того, чтобы достичь более
грандиозной задачи по примирению России и Запада в целом.
2. Опасная напряженность все же вернулась не в отношения «Востока
и Запада», ведь биполярный мир остался далеко в прошлом. Сегодня уже нет ни былого Запада, ни тем более былого Востока. Речь
идет во многом об искусственном нагнетании напряженности в отношениях между Россией, с одной стороны, и США и их несколькими союзниками – с другой. Конечно, этому есть и объективные
причины, ведь в мире всегда будут существовать конкурирующие
мировоззрения, геополитические стратегии, узконациональные интересы. При этом американцы главным своим противником в XXI в.
вечным врагом. Тотального недоверия также нет, иначе не состоял
ся бы «Нордстрим – 2», в странах ЕС Россия не строила бы атомные
электростанции, а американские и российские космонавты не летали
бы вместе в космос. Могу привести еще 101 пример.
В чем же причины плачевного состояния дел в мире? Оригинальным тут быть сложно. Назову борьбу за удержание командных высот
в мировом управлении или стремление их завоевать; забвение опыта
лучшего периода той, настоящей «холодной войны» – периода разрядки; тоталитарные элементы идеологий, будь то забавно-устрашающая
одержимость «американской исключительностью» или исламистский
фундаментализм; тяжелое наследие неолиберального периода глобализации, создавшего новую глобальную финансовую олигархию; прозябание после крушения СССР левой идеи, особенно социалистической, да и социал-демократической, и как последствие – чудовищные
размеры социального неравенства в мире. Китай, как ни парадоксально, не смог занять эту нишу, будучи страной большого социального
неравенства и фрагментарной системы социальной защиты. Да и, наконец, среди причин наших бед – просто человеческая глупость.
3. Геополитика все же не другое измерение, в котором обитают
всесильные демиурги. Все, что происходит – это последствия действий людей, в нашем случае – политиков, дипломатов, военных,
крупного бизнеса, медиамагнатов. Нельзя забывать и о психологии
масс, о чем так драматично писал Х. Ортега-и-Гассет. Конечно, геополитику не делают одиночки. Они могут натворить много (возьмите Н. Фараджа или Б. Джонсона в Британии), но не творить историю
по-настоящему, историю длинных исторических рядов. Для этого
требуется воля большого числа людей. Хотя не обязательно очень
большого. Ведь современная политика и геополитика – это яркий
пример действия железного закона олигархии Р. Михельса.
Современная политика суперэлитарна, что в США, что в Европе,
что в России, что в Китае. Здесь важна система отбора, эффективность
меритократии и социальных лифтов, качество институтов государственного управления. Прибавьте к этому современные технологии,
особенно коммуникативные. Это вам не феодальные времена, которыми часто пугают детей. Там власть была еще как распылена. Сегодня
же она сверхсконцентрирована или, что еще хуже, расколота пополам
в своей сверхсконцентрированной среде, как в США. Геополитика
и соперничество великих держав – действительно, константа вечная. Но
именно человек или удерживает это соперничество в рамках приличия,
или позволяет темной стороне своей натуры разбить все вдребезги.
Впервые опубликовано в журнале «Мир перемен».
