Спад экономики в 2016 году себя исчерпает, но остановка спада — не самая трудная задача. Намного труднее запустить новую модель экономического роста и выйти на устойчивую траекторию роста на ближайшие 10-12 лет. Об этом заявил известный экономист Владимир Мау в ходе международной конференции в Барнауле 4 февраля. Оценки эксперта довольно оптимистичны: правительство почти не делает ошибок, а президент поддерживает идею новой модели.
Торможение началось до падения цен на нефть
Собственно, новую модель роста ищет не только Россия — по словам Владимира Мау, ректора президентской академии народного хозяйства и госслужбы, страны меняют модель каждые 15-20 лет, а в нестабильных условиях и чаще.
По мнению экономиста, развитие России в предыдущие 10-12 лет было беспрецедентно эффективным. Из первого десятилетия XXI века страна вышла с одной из самых здоровых макроэкономик, одним из самых низких в мире долгом, с большими резервами и большим запасом прочности. Это и позволяет нам противостоять сегодняшним вызовам и проблемам. Но в 2015 году спад ВВП в России составил 3,7%.
При этом экономика, как полагает Мау, достаточно "устойчива и упруга", а "правительство способно эффективно реагировать на вызовы" и оно избежало почти всех ошибок, которые любое правительство в такой ситуации сделало бы — не поддалось панике и обеспечило предсказуемость. Торможение роста, случившееся еще до шокового падения цен на нефть и до санкций, говорит о том, что в России настал час структурных изменений,
Владимир Мау: Именно поэтому президент и председатель правительства, министерство экономического развития настойчиво говорят о необходимости формирования новой модели роста, новых принципов экономического развития.
Экономика не сокращается вечно
А сейчас надо решать две задачи: остановить спад (и он, по мнению экономиста, в 2006 году "исчерпает себя") и запустить механизмы устойчивого роста. Последняя задача — самая трудная.
Владимир Мау: Мы знаем, что экономика не может вечно падать. Но она может долго не расти. В Японии практически нет экономического роста последние 25 лет: плюс 0,5%, минус 0,5% — и все. И наша задача — обеспечить рост в среднесрочной перспективе. Речь не идет о росте в ближайшие два года — это очень просто. Хочу напомнить, что Советский Союз, столкнувшись с замедлением экономики в 1970-х годах, запустил политику ускорения. Темпы роста увеличились, а потом произошла катастрофа. Ценой этого запуска роста был рост бюджетного дефицита и государственного долга. Обеспечить рост ценой макроэкономического дисбаланса нетрудно, трудно сделать так, чтобы этот рост не привел к экономической катастрофе и продолжался не 2-3 года, а 10-15 лет.
Что нужно, чтобы экономика росла устойчиво? Нужны макроэкономические условия (низкая инфляция и сбалансированный бюджет) и структурная политика, утверждает экономист. Другой вопрос, возможно ли снижение инфляции в наших условиях? Владимир Мау эту задачу считает вполне решаемой.
Владимир Мау: В нынешних условиях это становится не только важным, но и возможным. Почему? Основной вклад в инфляцию последние 15 лет давал быстрый рост цен на нефть. Рост цен на нефть и приток иностранной валюты приводил к укреплению рубля, что тормозило экономику. ЦБ должен был покупать валюту и соответственно эмитировать рубли. У низких стабильных цен на нефть есть то преимущество, что можно запустить более здоровый механизм роста. Если у нас низкая инфляция, то и более низкие процентные ставки, доступные кредиты и, соответственно, начинают развиваться отрасли, не связанные с сырьем. Хотя мы должны признать, что есть довольно много экономических агентов, заинтересованных в высокой инфляции.
Норвежская модель эффективнее
Предсказать, как поведут себя цены на нефть, невозможно, поэтому готовиться, как считает Владимир Мау, надо и к росту. А для этого важно понять, как нам эффективнее использовать рентные доходы.
Владимир Мау: Мы знаем три способа управления рентными доходами. Венесуэла или Советский Союз, когда все доходы тратились на текущее развитие. Это Россия, где часть доходов выводилась в резерв, часть шла на расширение бюджетных расходов. И Норвегия, которая все доходы от нефти не пускает в бюджет, формирует стабилизационный фонд, который превышает уровень ВВП. У нас на максимуме Фонд национального благосостояния был чуть больше 10% ВВП.В Советском Союзе при падении цен на нефть произошла катастрофа. Похоже, она происходит в Венесуэле: минус 10% по итогам прошлого года. В России спад минус 3,7%. В Норвегии снижение темпа роста экономики с 2 до 0,9%. Это важный урок. Его нельзя абсолютизировать. По-видимому, Норвегия демонстрирует более эффективную модель управления.
Не защита бизнеса, а защита бизнесмена
Остановился экономист и на уже набившем оскомину термине "импортозамещение". Означает он, на его взгляд, отнюдь не производство вместо иностранных товаров своих, только худшего качества и за более высокую цену. Импортозамещение — выпуск товаров, которые могут быть конкурентоспособными как внутри страны, так и за рубежом. Иначе говоря, поддержка правительством импортозамещения нужна при одном условии: если это стимулирует несырьевой экспорт. И эта идея была именно так сформулирована как президентом, так и премьер-министром.
Минфин отказывается финансировать антикризисный план
Ну, а помимо экономических важны неэкономические факторы- безопасность собственности, эффективность судебной системы и государственного управления. В общем, делать все то, что определяет инвестиционный климат территории. При этом Мау рассказал, что по поручению президента академия уже в мае начнет готовить региональные инвестиционные команды, в которые войдут вице-губернаторы и те, от кого зависит инвестиционный климат в регионе — по оценкам ректора, в такие команды войдут по 8-9 человек из регионов.
Сожаление экономиста вызвало падение эффективности экономического законодательства — тема, которая не часто поднимается отечественными экономистами.
Владимир Мау: Законодательство может быть каким угодно, но, если бизнес не чувствует себя в безопасности, бессмысленно обсуждать налоговые реформы. Поясню эту мысль примером из начала 1920-х годов. Когда советская власть ввела НЭП, осенью 1921 года были введены гарантии защиты вклады в госбанках. Когда у нэпмана спросили, понесет ли он деньги в банк, он сказал: вряд ли, потому что гарантирована защита вкладов, а не защита жизни вкладчика. И это ключевая проблема, которая определяет инвестиционный климат.
Источник: Алтапресс
