Распечатать
Оценить статью
(Голосов: 19, Рейтинг: 4.05)
 (19 голосов)
Поделиться статьей
Любовь Туголукова

Магистрант МГИМО МИД России, стажер РСМД

Феномен умеренного исламизма Партии справедливости и развития (ПСР) сыграл важную роль в обеспечении относительной стабильности власти монарха Марокко в период арабской весны. В переломное для региона время ПСР смогла стать амортизатором недовольства народа, пообещав ему решить проблемы безработицы и бедности, что сыграло на руку правящей элите. Тем не менее полного политического согласия достичь не удалось из-за сохранившегося экономического и социального дисбаланса между различными слоями населения, маргинализированная часть которого с легкостью попадала под влияние деструктивной силы ИГ. Перед лицом угрозы революции, нависшей над правительством страны, было необходимо сделать выбор: согласиться на мягкие условия исламизации и позволить ПСР иметь политический вес в государстве или стать жертвой радикального фундаментализма, навязанного группировкой ИГ. До сих пор симбиоз партии, выбравшей первый вектор развития, и королевского двора необходим для предотвращения развития революционных настроений в стране. Возможность ПСР влиять на внутреннюю политическую повестку положительно сказывается на социально-экономическом развитии страны, но представляется ограниченной из-за страха лидера полностью лишиться своей легитимности в глазах населения. Незавершенность и половинчатость многих реформ приводят к частичному разочарованию подданных партией, что находит отражение в низкой явке на последних парламентских выборах. С другой стороны, от положения ПСР зависит безмятежное будущее короля на троне без революции и попыток смены режима.

Политичекий ислам: волк в овечьей шкуре радикализма?

Сегодня на исламе основывается мощная политическая сила, претендующая на глобальный статус, — политический ислам или исламизм, предполагающий управление государством в соответствии с нормами ислама и идеалом «исламской социальной справедливости», направленным на ликвидацию неравенства и нищеты.

Стоит сказать о том, что понятие радикального исламизма отличается от умеренного политического ислама, так как второй, в отличие от первого, не ставит целью создание Халифата с помощью насилия и «борьбы с неверными». Радикальный исламизм не проводит черту между государством и религией, ведь концепт «государство» для него не существует («”государство” придумано неверными», а «все, что есть на земле — есть Бог»), поэтому основная задача всех мусульман, по мнению радикалов из ИГ и «Братьев-мусульман» * — вернуться к истинной вере в мировых границах Халифата. Политический ислам обращает большее внимание на то, как инкорпорировать нормы ислама в уже существующую организацию жизни общества, не претендуя на «вселенскую» гегемонию. Хотя существует мнение, что нет такого понятия, как «политический ислам», а есть «террористы, захватывающие власть» [1], это утверждение остается спорным и неоднозначным, особенно в контексте ситуации в Марокко.

Феномен умеренных (в рамках религиозного дискурса) исламистских партий, имеющих религиозные и прагматические политические цели, действительно необычен и вряд ли мог получить свое воплощение в политической жизни мусульманских стран без помощи процессов вестернизации. Ведь то, что ислам понимает под равенством и справедливостью в границах уммы, выражается теперь терминами западной демократии. Зачастую программы партий исламистского толка, к которым можно отнести Партию справедливости и развития (Марокко) и Партию возрождения (Тунис), включают общие с шариатом идеалы жизни мусульман, основанные на законах Корана и Сунны. Однако к ним добавляются и либеральные ценности, общие для западного мира, поэтому часто возникает вопрос: мимикрируют ли они под религиозные исламские политические объединения с целью получения поддержки населения, и чем ограничивается их «религиозность». Существуют объективные обстоятельства, которые не позволяют арабским странам развиваться в демократическом ключе. Если обращаться к работам С. Хантингтона, то можно проследить связь между протестантизмом и демократизацией, в работах подчеркивается значение религии для развития государства, и особенно в сфере формирования социальной конструкции западного общества. В свою очередь, Р. Пайпс в статье «Демократический ислам» пишет о том, что сам ислам не может быть демократичным «в душе», его природа не принимает демократические ценности. Автор считает, что ислам обретет демократический потенциал, если государства смогут оказаться от шариата, потому что это является главным препятствием на пути к изменениям. Более критичную позицию занимает Э. Кедури; он утверждает, что «демократическое общество состоит из множества самостоятельных, автономных групп и объединений — все это глубоко чуждо мусульманской политической традиции, мусульманские страны не поддерживают выборность и построение гражданского общества» [2].

Но почему именно политические объединения, придерживающиеся исламского фундаментализма, стали во главе борьбы за права и свободы населения в период революционных катаклизмов в арабском мире? События арабской весны разделили историю Ближнего Востока на «до» и «после», их отзвуки до сих пор не угасли и, видимо, уже не затихнут никогда. Именно в то время, как бы парадоксально это ни звучало, проявила себя, как никогда ранее, одновременно и деструктивная, и консолидирующая роль ислама. Пока радикальный исламизм набирался разрушительной мощи, по соседству с ним умеренный исламизм спасал государства, пытаясь посеять семена демократии в нестабильную политическую почву.

Приход ПСР к власти

Риторика ПСР менялась в зависимости от исторического контекста и запросов населения страны. ПСР не была единственной исламистской партией в истории Марокко. До нее Партия справедливости и благочестия под руководством А. Ясина, сторонника «Братьев-мусульман», долгое время рассматривалась правительством как главная угроза режиму. Она слишком открыто придерживалась исламистской риторики, поэтому так и не получила официальный статус партии. ПСР стала единственной исламистской организацией, которая формально имеет вес во внутренней политике страны наравне с королем Мухаммедом VI. Помогли ей вступить в большую игру события, связанные с акцией протеста марокканцев 20 февраля 2011 г., которое освещалось в СМИ как «Движение 20 февраля». Вдохновленная революционной волной, захлестнувшей ближневосточный регион, группа молодых людей под лозунгом «Люди против Конституции для рабов» потребовали у короля провести демократические выборы и сформировать новое правительство путем всеобщего голосования. В марте были озвучены поправки к основному закону Королевства, самой важной из них стала гарантия того, что теперь король обязан назначить премьер-министром представителя той партии, которая получила большинство голосов на выборах. В 2011 г., к большому разочарованию лидера Марокко, который надеялся, что политические изменения смогут подавить исламизм в стране, на выборах в парламент победила ПСР. Она получила 107 из 395 мест. ПСР поддержали представители всех слоев населения, тем самым подарив ей статус «народной партии». Жители городов надеялись на решение проблемы безработицы; обещание понизить налоги привлекло к ПСР внимание представителей бизнеса, сделка с которыми позволила получить финансирование социальных программ для бедных, что помогло партии набрать большее количество голосов на выборах 2016 г. (ПСР увеличила свое присутствие в Парламенте на 18 мест по сравнению с 2011 г.). В программе ПСР содержались обещания социально-экономической стабильности, которые стерли границы между верующими и неверующими, показав альтернативу девизу «Ислам является решением» и возможность сочетать традицию со здравым смыслом.

Почему политический ислам получил свою популярность в Марокко

Усиление роли неотрадиционных идей, связанных с политическим исламом, на территории Марокко было связано, в первую очередь, с продолжающимся социально-экономическим кризисом, неудовлетворенностью предлагаемыми политическими решениями, а также социокультурными и историческими особенностями общества. Экспансия исламистских идей — это ответ на вызовы, с которыми столкнулось население, и попытка защитить себя от негативных последствий неэффективного политического управления, которое стало особенно заметным на волне протестов в 2011 г.

Если рассматривать проблемы, с которыми сталкивалось марокканское общество, по отдельности, то, в первую очередь, необходимо отметить нестабильное социально-экономическое положение подданных, особенно молодых людей, которые сталкивались с безработицей и высоким уровнем коррупции. Так, по словам Абдеслама Седдики, бывшего министра труда и социальных отношений Марокко, только один из пяти представителей молодежи от 15 до 34 лет был трудоустроен к 2014 г. Ситуация с занятостью была еще более критичной в больших городах с преобладанием образованного населения, такое положение дел на рынке труда не менялось долгое время. Что касается коррупции, то ее уровень также был неудовлетворительным. Доклад Transparency International за 2010 г. присудил Марокко 3,4 балла (из возможных 10) в рейтинге мировой коррупции. Опрос населения, проведенный в 2017 г., показал, что проблема коррупции остается нерешенной: 45 % респондентов считали, что дружеские и родственные связи играют большую роль при приеме на работу и в учебные заведения.

По последним данным Всемирного банка Коэффициент Джини в Марокко приближается к 39,5, что говорит о неравенстве доходов поданных. Мировой финансовый кризис, задевший тем или иным образом все государства, ударил не только по крупнейшим банкам и холдингам, но и по рядовым жителям Марокко. Таким образом, экономический фактор сыграл значительную роль в усилении исламизма. Именно этот фактор был использован партиями, обещавшими перераспределить ресурсы между имущими и неимущими.

Политические факторы, включая подданический тип политической культуры населения и ограничения некоторых политических прав и свобод, были второстепенными на фоне усугубившихся экономических проблем в Марокко. Но преуменьшать их роль в данной ситуации тоже нельзя. Народ был недоволен системой выборов в парламент, который не играл существенной роли в политической системе страны, несовершенствами судебной организации и коррупцией чиновников и судей. «Движение 20 февраля» выступало за проведение политических реформ, которые должны были улучшить жизнь населения, повысив уровень социальной защищенности. Учитывая факт превалирования среди населения городских «низов» и крестьянства, мыслящих на уровне патриархальной традиции, и разобщенности представителей интеллигенции, мелкой буржуазии и рабочего класса, создание адекватной светской оппозиции власти маловероятно. Именно поэтому самым предсказуемым ответом на неэффективную политику руководства становится обращение к исламским идеалам в попытке найти в них защиту от политического произвола. Если необразованная часть населения поддерживает ПСР из-за ее имиджа, то жители больших городов, включая молодежь, просто не видят другой альтернативы. Можно предположить, что часть из них отдает себе отчет в определенной профанации ПСР исламской идеи, но это единственная возможность показать несогласие с политикой правителя.

Рассматривая вопрос, почему именно умеренные исламистские партии (а не радикальные, выступавшие за исламское государство) смогли добиться признания марокканского народа, нужно выделить ряд причин. Во-первых, как уже было сказано, Марокко до начала событий арабской весны уже имело некоторые признаки демократического государства, к которым привыкло общество, где появилось не так много приверженцев идеи возвращения в прошлое. Во-вторых, в Марокко возник синтез традиционных идей с западными ценностями управления государством. Нельзя не упомянуть и силу королевской власти, потому что монархия воспринимается народом как символ духовности и объединения народа. Именно план короля, взявшего курс на модернизацию, предотвратил кризис в стране. Его реформы касались не только политической сферы, но и религиозной, включая создание Института подготовки имамов имени Мухаммеда VI и Фонда африканских «улемов» в 2015 г. для содействия развития умеренного ислама.

Несмотря на тот факт, что в Марокко победил умеренный исламизм, многие его жители приняли участие в борьбе (на стороне ИГ) за установление господства радикального фундаментализма. Идеи мирового ислама легли на подготовленную почву и укрепились в умах недовольных жизнью молодых людей, которые все же были в меньшинстве в своей стране, где особый статус правителя как духовного лидера не позволил провести полное изменение сознания подданных. Количество завербованных ИГ террористов из Марокко достигало 1 500 человек по состоянию на 2015 г. Как известно, основным каналом для привлечения новых борцов группировки со всех частей света был Интернет, в частности Facebook — социальная сеть, которая является самой популярной именно в Марокко по сравнению с остальными странами Ближнего Востока, по данным Арабского барометра 2017.

***

Представляется, что, допустив умеренных исламистов в органы государственного управления, лидер Марокко принял мудрое решение. Ранее казался маловероятным приход к власти партий, выступающих за «возвращение к истокам» в контексте исламской традиции. Сам король, власть которого священна и неприкосновенна по Конституции (глава 41), уже является воплощением этой исламской традиции, но допуск умеренных исламистов к власти был единственным возможным вариантом спасения собственного положения, когда проправительственные партии не могли оказать такую моральную поддержку населению, дискредитировав себя ранее. ПСР определяет вектор демократии, но играет по правилам двора, поэтому назвать ее внесистемной партией нельзя, поскольку она является порождением этой системы.

Во время встречи в январе 2015 г. со студентами бывший премьер-министр А. Бенкиран заявил, что его партия не управляет Марокко. Другие члены партии также открыто признают, что Королевство по-прежнему является страной, где правит король. Стоит отметить, что король боится падения своего авторитета, поэтому любое усиление позиции другого политического актора вызывает ответные действия со стороны правителя. Так, бывший премьер-министр страны, пользовавшийся большой популярностью среди населения, лишился своего поста в 2017 г., не сумев сформировать коалицию большинства, что произошло не без помощи короля.

Партия смогла «выпустить пар», предложив свою альтернативу развития государства (притом вполне успешную), что подтвердила ее победа на выборах второй раз. Опросы 2017 г. показывают, что 62% марокканцев удовлетворены экономической ситуацией в стране, а треть опрошенных считает, что она улучшилась после 2011 г. Это свидетельствует о положительной тенденции в экономике государства, дефицит бюджета которого сократился почти в два раза по сравнению с 2011 г. (с 7,2% ВВП в 2012 г. до 3,7 % в 2019 г.). К этому стоит добавить, что в стране стали развиваться социальные программы поддержки неимущих семей и увеличились льготы для инвалидов и матерей-одиночек.

В результате сложился своеобразный удачный симбиоз власти короля и партии, что подтверждается многими фактами. Во-первых, правительство, главой которого является представитель исламистской партии, пользуется поддержкой большинства подданных (как сторонников секуляризации, так и верующих), что защищает двор от обвинений в авторитаризме, отчасти снижая уровень напряженности в обществе и создавая иллюзию демократии. Во-вторых, исламистская партия готова взять на себя ответственность за проведение сложных реформ, что выгодно монарху, так как может косвенно обвинить министров в неудачных результатах преобразований, тем самым обезопасив свое положение. Например, после народных протестов недовольных политикой власти в регионе Эр-Риф в 2017 г., где население выступило под лозунгом «За революцию против диктаторского режима», король уволил девять министров и обвинил в произошедшем в том числе и правящую партию, что бросило тень на ее репутацию. Таким образом, если реформы ПСР окажутся удачными, они станут заслугой королевской власти, а если нет — глава страны избежит прямой ответственности.

Сам институт монархии оказывает правительству моральную и техническую поддержку, направленную на создание иллюзии демократического фундамента в государстве, ведь в какой бы форме она ни осуществлялась, проекты, пользующиеся одобрением короля, всегда реализуются быстрее. С другой стороны, игра по правилам короля не так проста, как кажется, и любой чрезмерный уход от изначальных исламистских корней может стоить потери электората, привлеченного религиозной составляющей программы ПСР.

* Исламское государство (ИГ) и «Братья-мусульмане» — запрещенные организации на территории РФ.

1. Hermassi M.A. 1993. Islam, Democracy, and the Challenge of Political Change. —Democracyin the Middle East: Defining the Challenge. Washington. С. 42

2. Kedourie, E. Democracy and Arab Political Culture. – Washington: Washington Institute for Near East Policy, 1992. – C. 129.


(Голосов: 19, Рейтинг: 4.05)
 (19 голосов)
Бизнесу
Исследователям
Учащимся