Партнерские отношения Багдада и Москвы выгодны всем. США и Ирану в том числе

Ирак — одна из тех стран, где Москву приветствуют и стремятся развивать с ней контакты. Для России Ирак важен как для торгово-экономических отношений, так и для проведения своей региональной политики. Москва не желает вмешиваться во внутрииракский политический процесс и устанавливает прагматичные связи и бизнес-контакты, отчего выигрывают все стороны.

Багдад поддерживает усиление присутствия в регионе Москвы, поскольку в таком случае появляется ещё один полюс влияния. Маневрируя между всеми полюсами, Ирак получает дополнительные возможности для реализации своих собственных интересов. Координация действий между Москвой и Багдадом в сфере борьбы с терроризмом и по региональным делам ведётся на постоянной основе, что вполне ожидаемо и естественно.

В целом стратегия Москвы на иракском направлении связана с поступательным развитием отношений с Багдадом, приверженностью территориальной целостности страны, многовекторностью (связи «на земле» с различными акторами: от президента Ирака до лидеров аль-Хашд аш-Шаабий).

Российский интерес к Ближнему Востоку и усиление позиций Москвы в регионе не стоит связывать исключительно с сирийским урегулированием. Последние несколько лет Россия упорно выстраивает партнерские отношения с самыми разными силами на Ближнем Востоке. Одной из тех стран, где Москву приветствуют и стремятся развивать контакты, является Ирак. Москву и Багдад связывают традиционное сотрудничество и долгая история отношений. Еще СССР помогал Ираку с индустриализацией и был крупнейшим поставщиком вооружений. Сегодня эти связи постепенно восстанавливаются на разных уровнях.

Руслан Мамедов:
Выборы в Ираке: главное не результаты, а договоренности

Именно Москва стала тем партнером, который без проволочек поставил необходимые Багдаду вооружения и технику, включая самолеты, в период наступления боевиков ИГ в 2014 г. Эти поставки были реализованы в рамках подписанного еще в 2012 г. крупного контракта между министерством обороны Ирака и российским «Рособоронэкспорт» на 4,2 млрд долл. Жизненно важным для Ирака была скорость поставки, поскольку боевики ИГ находились уже у Багдада: в то время как США не могли предоставить необходимую технику и вооружения, Россия постаралась обеспечить Ирак необходимым в максимально сжатые сроки. Посол России в Багдаде Максим Максимов отмечает: «Мы всегда говорили, что готовы оказывать этой стране всемерное содействие в укреплении обороноспособности вооруженных сил. В рамках ВТС российский военно-промышленный комплекс уже поставил иракскому правительству большое количество военной техники, которая хорошо зарекомендовала себя на полях сражений против ИГИЛ в Ираке. Речь идет о вертолетах МИ-35М и МИ-28Н, штурмовиках СУ-25, ПТРК «Корнет-Э» и другой продукции военного назначения». Кроме того, реализуются подписанные в 2017 г. серьезные контракты на поставку зарекомендовавших себя танков Т-90. Несмотря на разговоры о закупке Ираком российских систем С-400, эти сообщения на данный момент были отвергнуты послом Ирака в Москве Хайдаром Хади.

Российские энергетические компании, присутствовавшие в Ираке и до 2003 г., получили возможность участвовать в тендерах на разработку нефтяных и газовых месторождений. В настоящее время в Ираке реализуют проекты «Газпром нефть», которая работает на месторождении «Бадра», и ЛУКОЙЛ, разрабатывающий «Западную Курну – 2». Неурегулированной остается ситуация с российской компанией Роснефть. Роснефть имела договоренности с Региональным правительством Курдистана по вопросу разработки месторождений в Киркуке. Однако с переходом Киркука под контроль сил багдадского правительства министерство нефти Ирака заявило о непризнании каких-либо ранее заключенных договоренностей в обход центрального правительства. Российский нефтяной гигант еще может сохранить свое присутствие в Ираке. Согласно сообщениям в СМИ, возможна встреча премьер-министра Ирака Х. аль-Абади и главы «Роснефти» И. Сечина для урегулирования этого вопроса, но подтверждений от компании не поступало.

Для России Ирак важен как для торгово-экономических отношений, так и для проведения своей региональной политики. Россия осознаёт свои ограниченные возможности в этой стране. Основные внешние игроки, имеющие влияние непосредственно в Ираке, — Иран и США. Им уступает Саудовская Аравия, которая за последний год сделала много шагов в сторону усиления своих позиций в Ираке. Китай, будучи ключевым экономическим партнером Ирака, предпочитает особо не вмешиваться во внутриполитический процесс.

Руслан Мамедов:
Муктада ас-Садр — выход в арабский мир?

Россия реагирует на изменения, которые происходят в Ираке, являясь во многом сторонней силой. Какое бы правительство ни пришло к власти в Ираке (скорее всего, во главе с Хайдаром аль-Абади), Москва будет прагматично выстраивать с ним связи. Россия продолжит развивать сотрудничество с Ираком в самых разных сферах, основные среди которых энергетика и ВТС. Иран где-то поддерживает, а США открыто не выступают против такого сотрудничества между Москвой и Багдадом.

Несмотря на существование мнения о том, что именно Тегеран приглашает Москву в Ирак, надеясь, таким образом, на создание противовеса Вашингтону, оно не является однозначным и точным. Власти в Багдаде за последние годы нарастили возможности для проведения собственной политики и в целом благосклонно относятся к Москве. Это выражается и в обсуждаемых послаблениях для российских компаний по ведению бизнеса и других мерах. Единственное, в чем Тегеран может выиграть, так это в том, чтобы предложить России более серьезную опору внутри Ирака. Но Россия не желает вмешиваться во внутрииракский политический процесс и устанавливает прагматичные связи и бизнес-контакты, отчего выигрывают все стороны. Багдад поддерживает усиление присутствия Москвы, поскольку в таком случае появляется ещё один полюс влияния. Маневрируя между всеми полюсами, Ирак получает дополнительные возможности для реализации своих собственных интересов.

Координация действий между Москвой и Багдадом в сфере борьбы с терроризмом и по региональным делам ведётся на постоянной основе, что вполне ожидаемо и естественно. 25 сентября 2015 г. было достигнуто четырехстороннее соглашение об обмене информацией между Россией, Ираком, Ираном и Сирией. Эта координация не может быть направлена на борьбу против каких-либо третьих сторон. Решаются вполне конкретные задачи координации ведения боевых действий против ИГ, идентификации личностей террористов, поиска детей, которые были вывезены из России родителями, примкнувшими к ИГ, и т.д. Учитывая, что такая работа положительно влияет на борьбу с терроризмом, она выполняется в интересах Москвы, Багдада, Тегерана, Дамаска, но и Вашингтона.

Багдадский информационно-координационный центр был призван обеспечить более тесное сотрудничество сторон в борьбе с терроризмом и конкретно с ИГ. Учитывая, что борьба с ИГ отходит на второй план, само значение Центра может быть пересмотрено и развито. Сам по себе данный прецедент, как новый и достаточно неожиданный для многих формат, является очень положительным опытом для России.

Ильдар Миняжетдинов:
Нури аль-Малики предложил России усилить свое влияние в Ираке

Москва имеет ряд механизмов взаимодействия с каждой из обозначенных стран на двустороннем треке. Все страны-участницы четырехстороннего соглашения могут прийти к пониманию усиления двусторонних связей или многостороннего сотрудничества в рамках других форматов (возможно, созданию новых). В целом связи между каждым отдельным членом Центра с другим его членом находятся на вполне рабочем уровне. Например, координация по линии Москва-Тегеран столь же рабочая и позитивная (и достаточная для обеих сторон), как и координация между Багдадом и Дамаском. Будущее координационного Центра будет зависеть от принятия сторонами решения о дальнейших планах (поскольку борьба с ИГ как цель теряется) и действий внешних игроков (например, США и Саудовской Аравии и др.). Ирак уже проявляет интерес к участию в таких форматах, как астанинский процесс по Сирии, что говорит не только о желании Багдада быть в курсе обсуждений и событий, но и повысить свою роль в регионе до медиатора конфликтов. Что касается таких игроков, как США и Саудовская Аравия, они могли бы подключиться и выступить с совместной инициативой по созданию новой организации безопасности на коллективной основе или образованию рабочей группы, некоего совместного механизма, вместо поддержания конфронтационной линии.

Отдельно стоит обратить внимание на комплексность институционального взаимодействия Москвы и Багдада. Среди ключевых механизмов можно отметить Багдадский информационно-координационный центр, российско-иракскую рабочую группу по сотрудничеству в области энергетики, рабочую группу по возвращению женщин и детей из Ирака и Сирии во главе с Зиядом ас-Сабсаби. Ключевым органом межправительственного взаимодействия является российско-иракская комиссия по торговле, экономическому и научно-техническому сотрудничеству, возглавляемая с российской стороны вице-премьером Д. Рогозиным и с иракской — министром иностранных дел И. аль-Джаафари.

Россия пользуется всем набором имеющихся инструментов — от взаимодействия с правительствами и крупнейшими политическими лидерами до связей и контактов с неофициальными акторами. Так, например, посол России в Ираке Максим Максимов за последний месяц провел встречи с ведущими политическими деятелями Иракского Курдистана, включая бывшего президента Масуда Барзани (Москва придерживается территориальной целостности Ирака и урегулирования ситуации между самими Багдадом и Эрбилем, одновременно поддерживая связи с обеими сторонами); генеральным секретарем кабинета министров Ирака Махди аль-Аляком, вице-президентом Нури аль-Малики, главой движения национальной мудрости Аммаром аль-Хакимом и другими.

Таким образом, стратегия Москвы на иракском направлении связана с поступательным развитием отношений с Багдадом, приверженностью территориальной целостности страны, многовекторностью (связи «на земле» с различными акторами: от президента Ирака до лидеров аль-Хашд аш-Шаабий).

Впервые опубликовано на портале Al-Monitor.