Трансформация роли национального суверенитета в новых геополитических условиях

Специальная военная операция России на Украине актуализировала в мировом политическом дискурсе целую совокупность тем и вопросов, в числе которых отдельно стоит выделить понимание «суверенитета» и его границ в современной геополитической системе.

ЕС с каждым годом все очевиднее использует давление и угрозу санкций в случае, когда входящие в него государства выражают желание сотрудничать с другими акторами, руководствуясь собственными интересами. Свежий пример — голосование Сербии по вопросу приостановления членства РФ в Совете по правам человека ООН, которое шло вразрез и с позицией руководства страны, и с мнением граждан. Президент Сербии Александр Вучич публично заявил, что такое голосование стало результатом шантажа со стороны ЕС, а сербы вышли на многотысячные митинги со словами «Не от моего имени».

Тема суверенитета стала одной из главнейших в рамках последней президентской электоральной кампании во Франции, а также причиной возросшего рейтинга кандидата Марин Ле Пен, которая в своей предвыборной программе сформулировала стремление французов «вновь обрести свободу и стать хозяевами своей судьбы, вернув французскому народу его суверенитет (финансовый, законодательный, территориальный, экономический)», а также заменить ЕС альянсом суверенных наций. Тезис Ле Пен стал одним из ключевых, поскольку факт утраты суверенитета европейскими государствами очевиден уже не только экспертам мировой политики, но и простым гражданам, которые систематически сталкиваются с ситуациями, когда их интересы не учитываются при принятии государственных решений. Другими словами, сегодня не только выявляется реальное отсутствие национального суверенитета подавляющего большинства стран, но и обнаруживается невозможность обеспечения национальной безопасности и национальных интересов в различных сферах (социально-экономической, энергетической, информационной, спортивной и т.д.). В результате все большее количество стран Евросоюза откровенно говорит о том, что так называемая демократическая солидарность и европейская интеграция заставляют их идти вразрез с интересами своих граждан.

В целом дискуссии о СВО России на Украине позволяют четко провести границу между государствами, ориентированными на соблюдение национального суверенитета, и странами, находящимися в зависимости от США и, как следствие, принимающими решения, не учитывая интересы своих граждан.

Анализ методов, к которым прибегают западные страны в попытке оказать влияние на суверенное право России по защите своих территорий, показывает небывалый размах и затрагивает сферы, которые принято считать аполитичными (например, сферу спорта и олимпийского движения). Современные события в целом позволяют говорить об отдельных сторонах суверенитета или «отраслевых» суверенитетах: информационном, электоральном, спортивном, образовательном, энергетическом, технологическом и т.д.

Актуализация рисков для «отраслевых» суверенитетов связана с тем, что происходящие сейчас геополитические изменения представляют угрозу статус-кво, в котором по-настоящему выраженный суверенитет был только у гегемона — США. Усиление суверенитета отдельных государств (например, России) и вместе с этим расширение круга его явных или латентных союзников приводит к выводу системы из существующего равновесия за счет формирования новой геополитической многополярной системы. Однако укрепление позиций национальных суверенитетов одних стран приводит к очевидному снижению его у гегемона системы. Как следствие, актуализируется некая математическая игра, в которой «приросты суверенитета» у одних участников старательно нивелируют суверенитеты у других. Например, риск укрепления границ России и расширения ее территории приводит к нарушению баланса суверенитетов, которое вынуждает США через своих сателлитов в лице Японии и Эстонии оспаривать границы с РФ, чтобы компенсировать не столько рост ее территории, сколько рост ее возможностей и статус территориальных побед.

В целом следует признать, что Россия с начала СВО встала на путь укрепления своего суверенного положения на международной политической арене, которое в ближайшее время потребует особого внимания не только к его территориальным и внешнеполитическим, но и к отраслевым проявлениям.

Высока вероятность того, что новыми «центрами силы» станут именно страны, ориентированные на сохранение своего национального суверенитета через сохранение аутентичных институтов (электоральных, военных, религиозных и т.д.), традиционных ценностей и ставящих государственное выше международного: Россия, Китай, Иран и арабский мир. Новая эпоха национальных суверенитетов, без сомнения, потребует от лидеров мировой политики умения защищать свой статус самостоятельно, с минимальной опорой на международные организации, которые продемонстрировали свою слабость.

Специальная военная операция России на Украине актуализировала в мировом политическом дискурсе целую совокупность тем и вопросов, в числе которых отдельно стоит выделить понимание «суверенитета» и его границ в современной геополитической системе.

Николай Кавешников:
Антироссийская политика Европейского союза как реакция на украинский кризис

Суверенитет в классическом понимании представляет собой возможность и способность государства самостоятельно реализовывать внутреннюю и внешнюю политику, принимать решения, соответствующие национальным интересам. Новейшая история свидетельствует о том, что появление международных организаций заставило несколько пересмотреть отношение к национальному суверенитету, поскольку страны, вступая в надгосударственные политические образования, де-юре и де-факто стали передавать часть своего суверенитета в пользу международных объединений и союзов. Самым яркий пример в этом смысле — Европейский союз, в меньшей степени — Лига арабских государств. ЕС с каждым годом все очевиднее использует давление и угрозу санкций в случае, когда входящие в него государства выражают желание сотрудничать с другими акторами, руководствуясь собственными интересами. Свежий пример — голосование Сербии по вопросу приостановления членства РФ в Совете по правам человека ООН, которое шло вразрез и с позицией руководства страны, и с мнением граждан. Президент Сербии Александр Вучич публично заявил, что такое голосование стало результатом шантажа со стороны ЕС, а сербы вышли на многотысячные митинги со словами «Не от моего имени».

Упомянутые санкции используются не только в рамках международных организаций и конфедеративных образований, но и в межгосударственных отношениях. Например, США часто угрожают санкциями государствам, которые заключают сделки с Ираном, а также в условиях специальной военной операции России на Украине угрожают КНР санкциями за экономическое сотрудничество с Москвой, которое может помочь избежать ей негативных последствий от европейских санкций. Безусловно, вмешательство в двусторонние связи других государств содействует защите суверенных интересов США, однако оно ограничивает суверенитет стран, сделки которых ставятся под угрозу в результате таких заявлений.

Таким образом, тектонические сдвиги в современной геополитической системе приводят к формированию нового отношения ключевых игроков к своему национальному суверенитету, где акцент делается на национальные интересы с учетом сложившихся интеграционных процессов (если они не угрожают этим интересам).

Тема суверенитета стала одной из главнейших в рамках последней президентской электоральной кампании во Франции, а также причиной возросшего рейтинга кандидата Марин Ле Пен, которая в своей предвыборной программе сформулировала стремление французов «вновь обрести свободу и стать хозяевами своей судьбы, вернув французскому народу его суверенитет (финансовый, законодательный, территориальный, экономический)», а также заменить ЕС альянсом суверенных наций. Тезис Ле Пен стал одним из ключевых, поскольку факт утраты суверенитета европейскими государствами очевиден уже не только экспертам мировой политики, но и простым гражданам, которые систематически сталкиваются с ситуациями, когда их интересы не учитываются при принятии государственных решений. Многие из таких решений основаны на требованиях США и Европарламента к европейским государствам поставлять оружие Украине, опустошая их склады и обнажая систему безопасности, принимать беженцев, предоставляя им льготы вместо заботы о собственных гражданах, наконец, отказаться от российского углеводородного сырья, подорвав тем самым энергетическую безопасность самих европейцев.

Другими словами, сегодня не только выявляется реальное отсутствие национального суверенитета подавляющего большинства стран, но и обнаруживается невозможность обеспечения национальной безопасности и национальных интересов в различных сферах (социально-экономической, энергетической, информационной, спортивной и т.д.). В результате все большее количество стран откровенно говорит о том, что так называемая демократическая солидарность и европейская интеграция заставляют их идти вразрез с интересами своих граждан. Президент Бразилии Болсонару говорит следующее о сторонниках США: «В этой войне они хотели, чтобы я занял какую-то позицию, но я на стороне Бразилии». Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан в интервью венгерскому каналу М1 после саммита глав ЕС и НАТО заявил: «Мы не украинцы, не русские — мы венгры... Венгрия выступает на стороне Венгрии... Мы помогаем попавшим в беду, но хотим обеспечить, защитить собственные национальные интересы».

В целом дискуссии об СВО России на Украине позволяют четко провести границу между государствами, ориентированными на соблюдение национального суверенитета, и странами, находящимися в зависимости от США и, как следствие, принимающими решения, не учитывая интересы своих граждан.

Андрей Кортунов:
Реставрация, реформация, революция? Сценарии мироустройства после российско-украинского конфликта

При этом с начала СВО в современной геополитике действительно произошли тектонические сдвиги, последствия которых будут проявляться еще долго, но уже сейчас обнаруживаются новые тенденции: от зависимого положения отказываются арабские страны, которые еще в период антироссийских санкций 2014 года соглашались снижать цены на нефть, что негативно сказывалось на российском бюджете. В 2022 г. арабы отказались снижать стоимость нефти и вообще участвовать в энергетическом сговоре против России, иронично проигнорировав даже телефонные звонки американского президента. Безусловно, подобные действия можно рассматривать как попытку использования созданной Россией ситуации на международной арене, чтобы вернуть свое суверенное право на решения в сфере энергетической политики и укрепить государственный суверенитет в целом, поскольку американское давление противоречит не только духу (религиозным нормам и идеологии) арабских стран, но и их геополитическим амбициям.

Китайское руководство, которое и в период пандемии, и накануне Олимпийских игр в Пекине зимой 2022 года столкнулось с давлением европейской общественности по поводу происхождения коронавируса, статуса Гонконга и уйгурского вопроса, де-юре сохранило традиционную нейтральную позицию по украинскому вопросу, де-факто систематически выступает с выпадами в сторону США и европейского политического лицемерия. Однако любопытнее всего — новые тенденции в рамках европейской интеграции, где выявляется всё большее число стран, ориентированных на суверенную внешнюю политику, готовых открыто и прямо сказать «нет» и Европарламенту, и представителям США. Самые очевидные примеры здесь — Сербия и Венгрия. Сербы, будучи частью Европы, первыми в мире вышли на улицы для массовой поддержки России в первые дни СВО. Венгры не единожды отказали президенту Украины Зеленскому в помощи. Что характерно, и венгерское, и сербское руководство сформулировало четкую позицию с ориентацией на суверенное решение в период предвыборных кампаний, что можно оценить как крайне рискованное решение, если принять во внимание европейский опыт организации выборов. Так, БДИПЧ ОБСЕ может поставить под сомнение результат голосования, нарушив электоральный суверенитет отдельного европейского государства; американские политтехнологи могут вмешаться в случае отклонения от принятой повестки (по примеру последних выборов в Польше и блокирования тезисов о сохранении традиционной семьи) и повлиять на выборы путем опросов, юридического преследования кандидатов и порчи бюллетеней, как это произошло во втором туре президентских выборов во Франции после очевидного роста популярности Марин Ле Пен. Стоит также отметить, что формирование при участии Фонда Сороса сети протестных движений в различных странах мира и обкатка технологии «цветных революций» в начале 2000-х гг. были привязаны именно к последнему этапу выборных кампаний. Таким образом, руководство Венгрии (Сербии, пожалуй, в меньшей степени) очень рисковало, отказывая накануне выборов в поставках вооружения Украине, тем более что это было сопряжено с откровенным давлением коллективного Запада и требованием выбрать сторону — Зеленский или Путин. Неслучайно, лидер победившей «Фидес» Виктор Орбан заявил, что никогда прежде у его партии не было столько противников одновременно: ведущие международные СМИ, украинский президент, бюрократия ЕС и американский бизнесмен Джордж Сорос. Безусловно, рост стремления к суверенитету европейских государств, бенефициар политики которых — США, выгоден России, поскольку выводит из числа ее противников целый ряд государств.

И если «старшие» европейские государства отчетливо видят угрозу столь зависимого от США положения и выхода в отрытое противостояние с Москвой, то их обнаружившиеся сателлиты у границ России (Азербайджан и Казахстан) пока лишь беспечно выполняют чужую волю. При этом европейские страны озвучили только одну угрозу для себя: возможность остаться без оружия перед лицом российской агрессии, тогда как существует еще одна — откровенное противопоставление себя России через явную поддержку украинской стороны, а значит — постепенный переход из статуса «непостоянных партнеров» России к статусу ее «постоянных противников».

Ключевыми проявлениями ослабленного или даже утраченного суверенитета в нынешних условиях становятся следующие проявления внешней и внутренней политики:

• военная поддержка государства, с которым отсутствуют договоры о безопасности и вообще длительные отношения (военная помощь по указанию);
• отправка вооружения для поддержки армии другого государства с нанесением явного урона собственной обороноспособности;
• вынужденная финансовая поддержка других государств, покрытие их расходов на вооружение или другие нужды;
• вынужденное принятие беженцев и их социальная поддержка, которая усугубляет социально-экономические проблемы принимающих государств;

Мэттью Кросстон, Евгений Пашенцев:
Безопасность России не может быть антироссийской
• идеологический диктат других государств или граждан других государств/беженцев по принятию или непринятию каких-либо идей, культурных проектов и т.д. (феномен отмены русской культуры в Европе в 2022 году);
• внесение в санкционные списки журналистов и исследователей, которые выражают пророссийскую позицию;
• унификация информационного пространства, исключение альтернативных точек зрения и др.

Анализ методов, к которым прибегают западные страны в попытке оказать влияние на суверенное право России по защите своих территорий, показывает небывалый размах и затрагивает сферы, которые принято считать аполитичными. Например, сферу спорта и олимпийского движения. Современные события в целом позволяют говорить об отдельных сторонах суверенитета или «отраслевых» суверенитетах: информационном, электоральном, спортивном, образовательном, энергетическом, технологическом и т.д.

Сформулируем их проявления:

• ликвидация национальной системы образования с целью интеграции с Западом в рамках Болонского процесса (ослабление образовательного суверенитета);
• вынужденное сотрудничество с международными наблюдателями на выборах, зависимость от их мнения, способного поставить под вопрос легитимность выборов в стране (нарушение электорального суверенитета);
• деятельность интернет-платформ (Youtube, Google, Instagram и др.), которые фильтруют информацию в соответствии с чужими национальными интересами;
• отстранение спортсменов — представителей отдельных государств от международных соревнований из-за несогласия с политикой их правительств, а также лишение национальных символов (герба, флага, гимна) в качестве санкции за реальные или мнимые нарушения; запрет на участие спортсменам из одних государств в соревнованиях на территории других государств под угрозой их отстранения; запрет представителям одних государств занимать руководящие посты в международных спортивных организациях и проводить на своей территории международные соревнования (посягательство на спортивный суверенитета страны);
• запрет на покупку энергоносителей из определенных государств (нарушение энергетического суверенитета всех участников сделки);
• запрет на использование определенных валют в международных финансовых операциях и сделках (посягательство на валютный суверенитет стран — участников таких операций и сделок);
• влияние на установление международных стандартов на технологическом рынке как создание ограничений для национальных разработок других стран и установление неочевидного контроля над международным технологическим рынком, а также введение санкций на поставку товаров, необходимых для технологических разработок неугодных государств, и включение в санкционные списки руководителей передовых компаний, конструкторов и разработчиков (ограничение технологического суверенитета страны) и др.

Актуализация рисков для «отраслевых» суверенитетов связана с тем, что происходящие сейчас геополитические изменения представляют угрозу статус-кво, в котором по-настоящему выраженный суверенитет был только у гегемона — США. Усиление суверенитета отдельных государств (например, России) и вместе с этим расширение круга его явных или латентных союзников приводит к выводу системы из существующего равновесия за счет формирования новой геополитической многополярной системы. Однако укрепление позиций национальных суверенитетов одних стран приводит к очевидному снижению его у гегемона системы. Как следствие, актуализируется некая математическая игра, в которой «приросты суверенитета» у одних участников старательно нивелируют суверенитеты других. Например, риск укрепления границ России и расширения ее территории приводит к нарушению баланса суверенитетов, которое вынуждает США через своих сателлитов в лице Японии и Эстонии оспаривать границы с РФ, чтобы компенсировать не столько рост ее территории, сколько, рост ее возможностей и статус территориальных побед.

В целом следует признать, что Россия с начала СВО встала на путь укрепления своего суверенного положения на международной политической арене, которое в ближайшее время потребует особого внимания не только к его территориальным и внешнеполитическим, но и к отраслевым проявлениям, описанным выше. Так, выход России из Совета Европы уже освободил ее от обязательства принимать международных наблюдателей от БДИПЧ ОБСЕ на российских избирательных участках. Угроза исключения России из Болонского процесса актуализировала возможность возврата к национальной системе образования, которая пропорционально утрате суверенной самостоятельности теряла и позиции в международных рейтингах. Формирование в России списка недружественных стран и требование оплачивать поставки газа рублями впервые поставили вопрос о реальном переходе страны из лагеря стран-бензоколонок в статус энергетической сверхдержавы, то есть страны, способной извлекать выгоду из своего ресурсного потенциала не только в сфере торговли и наполнения бюджета, но и в вопросах укрепления национальной валюты и решения серьезных геополитических вопросов. Санкции в технологической сфере и кибератаки различного рода обострили значимость вопроса о мерах укрепления технологического суверенитета, который заслуживает отдельного рассмотрения.

Елена Маслова:
Продовольственный аспект национальной безопасности России

Анализ войн и вооруженных конфликтов со второй половины XX в. показывает, что они не стали «вчерашним днем» и по-прежнему существуют, несмотря на декларированные цели ООН и других международных организаций. СВО на Украине в очередной раз проявила наличие двойных стандартов в отношении применения силы разными государствами. Как следствие, упование на беспристрастную регулирующую роль наднациональных организаций сменилось пониманием того, что на протяжении нескольких десятилетий добросовестные государства, отдавая значимые части своего суверенитета в пользу международных организаций, фактически кормили гегемона в лице США. Если изначально международные организации рассматривались как площадка для представления своей позиции и выработки единого межгосударственного подхода к решению каких-либо проблем, а выстраивание экономического сотрудничества преимущественно осуществлялось на основании соглашений, в которых сторонами выступали суверенные государства, то в последнее десятилетие XX в. началась активная трансформация соглашений в полноценные институты и организации, которые брали на себя роль арбитров и регуляторов. С 1990-х гг. началось усиление роли международных организаций с прямо пропорциональным уменьшением суверенных возможностей государств. Наиболее отчетливо эту трансформацию демонстрирует создание в 1995 г. на основе Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ) Всемирной торговой организации, знаменитой своими ограничениями по отношению к государствам-членам. В 1992 г. был заключен Маастрихтский договор, на основе которого стал развиваться Европейский союз как конфедеративное образование, сочетающее признаки государственного устройства и международной организации. С введением евро как единой валюты для пространства ЕС процесс интеграции стал более существенным, а утрата национального суверенитета государствами-членами более очевидной. Что характерно, она затронула не только постоянных членов, но и кандидатов на вступление в ЕС, от которых требуется де-факто отказаться от соблюдения национальных интересов задолго до принятия в состав ЕС и продемонстрировать свою лояльность на протяжении какого-либо времени. Можно с уверенностью сказать, что процесс десуверенизации европейских государств с начала 2000-х гг. стал развиваться в геометрической прогрессии.

Таким образом, СВО на Украине с высокой долей вероятности становится пиковой точкой развивавшегося на протяжении 70 лет понятия о суверенитете. Сейчас актуализируется понимание национального суверенитета как ценности, более значимой, чем любые формы интеграции. К гражданам европейских стран приходит понимание того, что их интересы не защищаются собственными правительствами, они преданы ради защиты руководства и крупного капитала США. Вместе с тем нельзя утверждать, что это понимание приведет к возврату классического понимания суверенитета семидесятилетней давности. Международное пространство изменилось, а очевидное усиление силовых методов защиты суверенитета не гарантируют полного отката к прошлому. Очевидно, что пересмотр статуса Европейского союза не за горами, а с ним и трансформация эпохи международных организаций. Интеграционные процессы будут, скорее, ослаблены и переформатированы, нежели отменены вовсе, поскольку межгосударственные научные разработки, клубный спорт, интернациональные культурные проекты стали неотъемлемой частью жизни не только государств, но и людей, которые не готовы отказываться от этого, а значит — будут требовать максимального сохранения этих процессов от своих правительств, которые будут искать возможность альтернативных форм и векторов интеграции.

Также высока вероятность того, что новыми «центрами силы» станут именно страны, ориентированные на сохранение своего национального суверенитета через сохранение аутентичных институтов (электоральных, военных, религиозных и т.д.), традиционных ценностей и ставящих государственное выше международного: Россия, Китай, Иран и арабский мир. Новая эпоха национальных суверенитетов, без сомнения, потребует от лидеров мировой политики умения защищать свой статус самостоятельно, с минимальной опорой на международные организации, которые продемонстрировали свою слабость.