Большой брат для Центральной Азии

В комментарии, посвященном китайскому влиянию в республиках Центральной Азии, опубликованном Woodrow Wilson International Center, речь идет о растущей информационной мощи Поднебесной и ее цифровых возможностях, которые она намерена использовать для влияния на государства региона. Так, автор утверждает, что Китай намеренно инвестирует в них и снабжает их системами распознавания лиц, мониторинга трафика и населения, чтобы следить за местными властями. Подчеркивается также, что для «хрупких» центральноазиатских государств внедрение этой системы является большим преимуществом, так как должно поспособствовать их дальнейшему развитию. Вместе с тем, заключает автор, это и очень опасно, поскольку эти технологии применялись в самом Китае для слежки и ущемления прав населения.

Автор приходит к выводу, что сегодня всех в принципе все устраивает. Китаю сейчас куда важнее цифровые данные и информация, чем региональные ресурсы в виде нефти и газа. Республики Центральной Азии пользуются преимуществами китайского «внедрения» — повышается уровень безопасности за счет усиления контроля за гражданами, сохраняется общественный порядок.

Разговоры о постоянно растущем влиянии Китая в Центральной Азии идут уже достаточно давно. Пекин постоянно подозревают в экспансионистских намерениях, скрытых желаниях покорить и подчинить себе регион. Причем, как отмечается, добивается он этого не только политическими, социально-экономическими, но и информационными средствами.

Bradley Jardine:
China’s Surveillance State Has Eyes on Central Asia

В комментарии, посвященном китайскому влиянию в республиках Центральной Азии, опубликованном Woodrow Wilson International Center, речь идет о растущей информационной мощи Поднебесной и ее цифровых возможностях, которые она намерена использовать для влияния на государства региона. Так, автор утверждает, что Китай намеренно инвестирует в них и снабжает их системами распознавания лиц, мониторинга трафика и населения, чтобы следить за местными властями. Подчеркивается также, что для «хрупких» центральноазиатских государств внедрение этой системы является большим преимуществом, так как должно поспособствовать их дальнейшему развитию. Вместе с тем, заключает автор, это и очень опасно, поскольку эти технологии применялись в самом Китае для слежки и ущемления прав населения.

Как бы то ни было, сложно утверждать однозначно, а тем более подозревать Пекин в том, что он настроен на «цифровое порабощение» региона. Ведь вполне может статься, что за такой политикой не стоит никакого подтекста, двойного смысла.

Умные города — это часть крупномасштабной стратегии, сформулированной китайскими властями в 2015 г., целью которой является превращение страны в мощнейшую мировую информационно-технологическую державу к 2025 г. Стратегия даже получила название «Цифровой Шелковый Путь» и призвана всячески поддерживать и стимулировать китайских технологических гигантов по всему миру, а также способствовать созданию замкнутой на Поднебесную цифровой инфраструктуры, чтобы помочь Китаю добиться глобальной монополии.

Андрей Казанцев, Айгуль Каженова:
Новый этап центральноазиатской интеграции

Автор отмечает, что критики стратегии полагают, что, несмотря на ее положительные стороны — например, продвижение цифровой инфраструктуры в Таджикистане и Кыргызстане, — сама стратегия будет также ставить государства региона в еще большую зависимость от Китая и поощрять авторитаризм. В подтверждение своих слов автор ссылается на доклад CSIS, согласно которому более 70% соглашений компании «Huawei» по программе «Safe City» (Безопасный город) пришлось на страны с сомнительной репутацией в области прав и свобод человека. Естественно, в их число входят и все государства Центральной Азии. В результате Китай получает удаленный доступ к личным данным по всему миру.

В самой Поднебесной цифровые системы контроля уже давно не ограничиваются фиксацией отдельных нарушений, например, правил дорожного движения. Огромное количество камер видеонаблюдения мониторят повседневные действия населения и передают собранные данные в систему социального кредитования.

Вместе с тем отмечается, что наиболее опасное и вызывающее опасения применение данной технологии реализуется в Синьцзяне, западном регионе Китая, где сотни тысяч этнических уйгуров, казахов и кыргызов принудительно содержатся в так называемых лагерях перевоспитания. Программное обеспечение для распознавания лиц может легко различать этническую принадлежность и собирать мельчайшие подробности о том, что люди делают и покупают, куда ходят и с кем общаются на улице или в интернете.

Отчасти именно с этим связано растущее недовольство и сопротивление расширению влияния Китая в Центральной Азии. Государства региона не хотят впасть в тотальную зависимость, способную затянуться на весьма продолжительный период. Представляется, что экспорт китайских цифровых технологий — еще одно звено глобального проекта по установлению контроля в Центральноазиатском регионе. Не будем забывать и об Инициативе пояса и пути, китайских проектах по вопросам безопасности. Все это даст Китаю возможность оказания поистине широчайшего влияния на соседей в регионе.

Юрий Кулинцев:
Территориальные споры в Центральной Азии: мифы и реальность

В то же время, сотрудничество с Пекином выгодно государствам региона, поэтому они не могут допустить слишком активные антикитайские протесты. Центральноазиатским республикам полезны китайские вложения в экономику, развитие местной инфраструктуры, совместные проекты.

Автор приходит к выводу, что сегодня всех в принципе все устраивает. Китаю сейчас куда важнее цифровые данные и информация, чем региональные ресурсы в виде нефти и газа. Республики Центральной Азии пользуются преимуществами китайского «внедрения» — повышается уровень безопасности за счет усиления контроля за гражданами, сохраняется общественный порядок.

Другой вопрос, к размышлению над которым подталкивает читателя данная статья, — насколько действительно угрожающе и велико сегодня влияние Китая в Центральной Азии, действительно ли Китай вынашивает планы по тотальному контролю, в том числе цифровому, над регионом?